Иван Булавин - Маленький пират [СИ]

Гарт и Сарим встали напротив друг другу и повторили приём, Сарим действительно поразил Гарта в бок, но особого вреда не нанёс, поскольку тот был в кольчуге.

— Вот всё и выяснилось, — Гедеон хлопнул в ладоши, — Гарт привык фехтовать в доспехах, а вы ими пренебрегаете, дорогой Сарим, поэтому и приходится осторожность проявлять.

— Так ведь и Лео носит доспехи, — торжествующе заявил Гарт, — зачем ему себя ограничивать в приёмах?

Сарим, хоть и со скрипом, согласился.

Через несколько дней мальчик уже стал запоминать приёмы до автоматизма, меч уже не плавал в пространстве, а рубил и колол туда, куда следует. Гедеон говорил, что, раз силовая борьба невозможно, нужно постоянно двигаться, меч, пусть и направленный относительно слабой рукой, вполне может убить, если действовать быстро и правильно.

Книги тоже были под стать. Например, «Приключения барона Витца, хитростью изведшего королевскую семью и севшего на трон». И неважно, что сам барон просидел на троне всего месяц, а потом его устранили другие, причём, теми же способами, что использовал он сам. Отдельные моменты заставляли волосы на голове шевелиться. Мальчик окончательно убедился, что Асмус был неправ, когда говорил, что благородные господа — такие же убийцы и разбойники, как и пираты. Нет, не такие, хуже, намного хуже, пират способен зарезать одного за медный грош, тогда как герцог убьёт тысячи, чтобы удержать или захватить власть. При этом пират — персонаж презренный, тогда как герцог всегда считается героем, чем больше людей погубил, тем более героичен. Некоторые, правда, остались в памяти людей, как «исчадия зла», но вовсе не потому, что зверствовали более других, просто они проиграли в политической игре, сделали неверную ставку, а победителям нужно было обосновать чем-то свою победу. Талантливых (но голодных) сочинителей всегда отыщется много, и они в два счёта напишут чью угодно биографию. Кто там будет через сто лет разбираться, что правда, а что поэтический вымысел.

Так пролетали дни, королевский дворец всё более наполнялся людьми, знать съезжалась не только для участия в войне, но и для церемонии коронации принца Энгеля, поскольку его батюшка всё же обрёл покой несколько дней назад.

Однажды, когда учителя отвлеклись на что-то, ему предложили поработать одному. Для этого ему вручили двуручный меч пехотинца и предложили выполнить с ним несколько фехтовальных приёмов. На вопрос «Зачем?» ответили, что это нужно для тренировки силы и не более того. Обречённо вздохнув, мальчик взял чудовищных размеров меч и попытался поднять. У него получилось, смог даже махнуть вперёд, только следом едва не свалился сам. Слишком тяжело. Он перехватил клинок спереди гарды, он там был почти не заточен, после чего повторил движение. Стало получаться, он сделал ещё несколько приёмов. Было непривычно, тяжело, но, в целом, получалось.

— Он такой большой, — раздался голос откуда-то сбоку, женский голос.

— Агнета? — мальчик опустил меч и уставился на королеву, — не думал, что снова тебя увижу.

— А я увидела тебя в первый же день, только подходить не стала. Вдруг муж будет недоволен.

— И как тебе семейная жизнь?

— Неплохо, Энгель и правда меня любит, только у него постоянно времени нет, он только по ночам меня посещает, да и то, только затем, чтобы наследником обзавестись. Не думала, что управлять государством так хлопотно.

— Есть много правителей, — заметил мальчик, — которе проводит время, развлекая себя вином, играми и женщинами, вот только их могущество от этого порой страдает. Твой муж думает о государстве, потому он и стал королём.

— Я понимаю, вот только мне скучно, а до своих дел он меня не допускает, говорит, что мне вредно нервничать и много думать, это плохо скажется на ребёнке.

— А ребёнок?..

— Нет, — она засмеялась, — мы его старательно делаем, но пока нет.

— Вы оба молоды, — заметил Лео, — всё ещё впереди.

— А что ты думаешь о семье, — спросила Агнета, подходя поближе, — собираешься когда-нибудь жениться?

— Когда-нибудь, может быть, — с сомнением произнёс мальчик, — нет у меня уверенности, что я до этого «когда-нибудь» доживу. Слишком часто приходится вступать в бой, я уже убил людей больше, чем мне лет.

— Так зачем тебе такая жизнь? — Агнета улыбнулась, — накопи денег и поселись где-то, где тебя никто не знает. Заведи семью, детей, купи дом, разве это плохо?

— Хорошо, — не стал спорить Лео, — только для семьи я ещё слишком мал, но, так уж получилось, что для убийств и грабежей достаточно взрослый. Не знаю, как тебе объяснить.

— Не объясняй ничего, я и так всё поняла, живи, как тебе удобно. Я знаю, что в глубине души ты добрый.

Одарив его ещё одной улыбкой, Агнета вернулась во дворец, а Лео, подняв неподъёмный меч, снова стал тренироваться. Попутно думал над значением слова «добрый». Добрый ли он? Сложно сказать, раньше, в той, другой жизни, он был добрым, жалел других, помогал людям, если мог. А теперь убивает, правда, только тех, кто хочет убить его. Он запутался. Даже бросил меч и сел. Почему-то ему стало жалко себя. Того себя, который был раньше, того, кто в редкие минуты отдыха, играл с другими детьми. Дрался деревянным мечом, мечтал о чём-то простом, а теперь всего этого нет, меч настоящий, и кровь на руках тоже, вместо детских развлечений он пьёт вино и спит с женщинами, хотя раньше и значения слова шлюха не понимал. И главное, это навсегда. Тогда он заплакал, впервые по-настоящему заплакал с тех пор, как убили мать. Он попытался вспомнить её лицо и не смог, какой-то расплывчатый силуэт, не более.

— Что, совсем плохо? — заботливо спросил кто-то рядом.

Подняв глаза, Лео сквозь слёзы рассмотрел Асмуса, тот сидел рядом, набивая трубку.

— Плохо, — согласился Лео, — я… как будто уже не я.

— Понимаю, всё понимаю, детская душа с лёгкостью принимает всё, поглощает и переваривает. Вот и ты, совсем недавно ты был ребёнком, так?

Лео молча кивнул.

— А потом случилось так, что ты попал в плохую компанию, начал убивать, пить и развратничать. Тебе это, вроде бы, нравилось.

Лео снова кивнул.

— Но тебя прежнего теперь нет. Детство кончилось. Пусть твоё детство и было тяжёлым, ты много работал и не каждый день ел досыта, но мог позволить себе быть ребёнком. Хотя бы с самим собой. А теперь нет.

— Ты всё знаешь, — мальчик всхлипнул, — ты взрослый.

— Взрослые умные не оттого, что взрослые, а оттого, что были детьми, сделали все положенные глупости и набили нужное количество шишек.

— Я был добрым.

— Ты и сейчас добрый, кто сказал тебе, что ты злой?

— Но, я же убиваю.

— Это не показатель, убив одного, можно спасти сотню, это нужно помнить. Да, от нужды ты занимался разбоем, но теперь-то ты на службе короля, так что, выше нос. Пойдём обедать.