Алексей Гришин - Решение офицера [litres]

Вспомнил! Этот глупый полицейский лейтенант, наивно пообещавший визит самого Транкавеля. Тот, конечно, не придет, но для очистки совести… демон, кто здесь кого обманывает? Да, под этим предлогом можно задержаться до четырех часов. Или все-таки до полпятого, да ладно, до пяти! Все, решено, ждем до пяти, и лишь потом…

В дверь постучали.

Слуга открыл… на пороге стоял виконт Транкавель. В шикарном камзоле, пахнущий дорогущими духами, которые вечно раздражали де Фронсака. Сейчас они показались ароматом рая, дарящего надежду.

Позади виконта маячил давешний полицейский, о котором сейчас не хотелось даже думать.

– Я узнал, что вы нуждаетесь в моей помощи, друг мой. – Транкавель – сама любезность. В другое время это вызвало бы лишь едкую усмешку, но не сейчас.

– Да, и я благодарю вас за визит, – вот так, строго по этикету, наплевав на разрывающееся сердце.

– Я хотел бы побеседовать с пациентом в привычной для него семейной обстановке. Вы, супруга… Это можно организовать?

– Разумеется. Эмма, Мили, у нас гость! Займите его беседой, пока я подготовлюсь к скучному деловому разговору!

Приходится жизнерадостно шутить, приглашать всех в свой кабинет, размером и обстановкой походящий более на гостиную, с мудрым видом садиться за рабочий стол, обложившись какими-то, совершенно ненужными сейчас бумагами, изображая кипучую работу.

Жена с дочкой сели с виконтом в стороне, за маленьким столиком, на который слуги в мгновение ока поставили фрукты и вино. Где-то в углу зачем-то примостился этот, как его… а, неважно. Раз сразу не выгнали, так уж пусть себе сидит. Не до него.

Вот виконт, как галантный кавалер, принялся развлекать дам светскими разговорами. О чем они говорили – было плохо слышно, но, очевидно, что беседа была непринужденной, даже веселой. Во всяком случае, сдержанные улыбки супруги и заливистый, звонкий смех дочери… Демон! Не дочери! Ее больше нет! Есть убийца, имеющий лишь цель и выбирающий лишь средства для ее достижения. Господи, но как же искренне звучит смех!

Но вот Транкавель намекает, что мужчинам надо остаться наедине. Дамы выходят, у маркиза сжимается сердце.

– Ну что? – спросил де Фронсак. Смертельно побледневший, сбросивший маску довольного жизнью сибарита, превратившийся просто в несчастного отца, ожидающего приговора любимой дочери.

– Увы, мой друг, крепитесь. Я видел все признаки беды. Характерные жесты, речь… точнее, манера говорить. Это трудно описать неспециалисту, но, увы, ошибки быть не может.

В глазах потемнело, в висках словно загремели полковые барабаны, сквозь грохот которых еле получилось расслышать:

– Если это не наведенное поведение.

Что? Кто? О чем? Как, этот полицейский червяк… о чем он вообще?

– Например, заклятие куклы, – продолжил до отвращения спокойным голосом Жан, обращаясь к Транкавелю. – Детское заклятие, но наложенное сильным магом, не уступающим в умении, может быть, даже вам.

– Думаешь? А что, с его помощью действительно можно заставить человека ненадолго изменить походку или мимику. У нас в Морле использовалось как шутка… Возможно, конечно, но… нет, все равно не бьется. Заклятие куклы держится не более четверти часа, а мы беседовали почти час. Да и кто, когда мог его навести? Если бы маг стоял здесь рядом… но ведь не было никого!

– Есть еще заклятие веселого слуги, – задумчиво произнес Жан. И, подняв ладонь в останавливающем жесте, продолжил: – Шарль, не возражай. Вспомни первое из тех трех писем, что показал мне сегодня. Там, где говорится о нападении на крепость.

– Такие сказки всегда возникают после подвигов, – недоуменно пожав плечами, ответил виконт.

– Не в этом случае. Там было заклятие тихого слуги. Здесь, я считаю, заклятие слуги веселого. То есть девушка жива, но полностью под контролем. Оба заклятия для магов, как известно, неопределимы, просто поверь. Я не ошибся ни тогда, ни в ущелье близ Фаджа. Я не ошибаюсь и сейчас.

Как? Какой-то червяк поучает виконта? А тот слушает! И терпит обращение по имени? Впрочем, это, разумеется, показалось с горя. Но надежда…

– Здесь не тот случай. Здесь придется доказывать. Уверен? – спросил Транкавель.

– Да, – просто ответил полицейский. И уже обращаясь к маркизу: – Ваша светлость, я, разумеется, не маг и даже не дворянин, но магические преступления мне раскрывать приходилось. Сам шевалье де Пуан может это подтвердить.

Услышав эту фамилию, де Фронсак вздрогнул. Заметив это, Жан оживился:

– Вы знакомы с господином де Пуаном, ваша светлость? Давайте поедем к нему! Он не откажет, я уверен!

«А смысл? – с грустью подумал маркиз. – Ведь именно де Пуан и сообщил ему о заклятии, поразившем дочь. Он тогда попросил… нет, скорее потребовал никому не говорить, обещал найти рецепт… жаль, не успел».

Но полицейский настойчив. Непозволительно, преступно настойчив.

– В самом деле, маркиз, – неожиданно поддержал Жана Транкавель, – почему бы нам не обратиться к де Пуану? Не знаю, как насчет лейтенанта, – успокоившись, виконт вернул былое высокомерие, – но меня он примет обязательно. И немедленно. Вперед! – обняв маркиза за плечи, он настойчиво, едва не силой отвел его в свой экипаж. Наглому полицейскому там тоже нашлось место.

Когда два благородных вельможи вошли в дом шевалье де Пуана, там… ничего не произошло. Ни один слуга не обратил на них, а тем более какого-то простолюдина, ни малейшего внимания. Все продолжили заниматься своими делами. Лишь у дверей кабинета на вошедших поднял скучающий взгляд секретарь:

– Что угодно господам?

– Мы хотели бы увидеть господина де Пуана. Передайте – маркиз де Фронсак и виконт Транкавель.

– Вам назначено? – тем же скучным голосом спросил секретарь.

– Нет, но…

– Тогда ничем не могу помочь. Его милость занят, придется подождать, пока он освободится.

Покрасневший от этой наглости Транкавель собрался высказать все, что думает по этому поводу, но Жан примиряюще положил ладонь на его руку.

– И будьте любезны, скажите, что его аудиенции просит сержант амьенской полиции Ажан.

Секретарь недоуменно взглянул на лейтенантские нашивки Жана, потом поскреб в затылке, видимо, что-то вспоминая, и быстро пролистал лежавшую перед ним тетрадь, отматывая страницы назад. Нашел какую-то запись, но тем не менее спокойно сел за стол и сказал:

– Как только господин де Пуан разрешит мне войти, я доложу. Присаживайтесь, господа.

Минут через двадцать в приемной звякнул колокольчик, секретарь зашел в кабинет и буквально через минуту вернулся.

– Господин де Пуан вас ждет.

Все трое вошли в огромный, богато обставленный кабинет, хозяин которого сидел за огромным массивным столом, на котором высились горы книг. Впрочем, наметанный глаз Жана отметил на них пыль, наглядно свидетельствующую, что чтением господин де Пуан себя не слишком утруждает.