Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

Она протянула руку, взяла Майю за подбородок и повертела ее лицо туда-сюда. Ее фамильярность была унизительна, и Майе захотелось сбросить чужую руку, однако во взгляде леди Деорвин она прочла явственную угрозу.

— Спасибо, леди Деорвин, — сказала Майя.

— Мама, прогони ее, — сказал мальчик. Он прятался в материнских юбках, но один взгляд ему в лицо — и Майя застыла, оледенев.

— Не бойся, Эдмон, — пожурила мальчика мать и потрепала ему волосы. — Это леди Марсиана, она вернулась из Прай-Ри. Наша Сотня тоже граничит с Прай-Ри. Правда, леди Марсиана красивая?

Мальчик недоверчиво, исподлобья уставился на Майю. При виде его личика горло у нее сжалось. Так мог бы выглядеть в детстве ее отец — та же форма носа, те же каштановые волосы с золотистым отливом… Даже глаза у него были отцовскими — точь-в-точь как у самой Майи.

— Сколько… сколько тебе лет, юный Эдмон? — спросила Майя, и голос ее дрогнул. Она сжала зубы: не плакать! говорить ровно!

Мальчик насупился и промолчал.

— Моему утеночку почти четыре, — сообщила леди Деорвин, играя с локонами сына. В глазах у нее был неприкрытый вызов, словно она хотела, чтобы Майя сама произнесла то, что было ясно без слов. Не дождавшись, леди нагнулась и легонько поцеловала сына в голову. — У Эдмона есть младший братик, — произнесла она так, словно нанесла удар кинжалом.

— Король ожидает свою дочь, — чопорно произнес канцлер Валравен. — Не будем заставлять его ждать.

Леди Деорвин сверкнула глазами:

— Разумеется. Я вовсе не хочу вас задерживать. Добро пожаловать домой, Марсиана.

Слова ее были невинны, дыхание — напоено ядом.

Канцлер Валравен провел Марсиану к двери королевских покоев. Могучую дубовую дверь украшали бесчисленные резные квадраты, которые кое-где накладывались друг на друга. То были символы мастонов. Майя позволила себе оглянуться, и сердце ее сжалось — мальчик и его мать сверлили ее безжалостными взглядами.

Отец ходил по комнате, сцепив руки за спиной. Майя всегда думала, что ее отец — самый красивый мужчина в мире. Он был строен, подтянут, тело его было телом охотника и спортсмена. О нем шла слава искусного мечника, дипломата и правителя. При виде дочери от уголков его глаз побежали тонкие морщинки и улыбка озарила лицо, но под скулами залегли тени, которых раньше там не было, а короткие — отец всегда стригся на южный манер — волосы тронула первая седина. Улыбаясь, он становился так хорош собой, что сердце Майи растаяло, и все же… все же она не могла не увидеть за его радостью горечь и страдание.

— Майя! — воскликнул отец и распахнул объятия.

Майе захотелось броситься к нему, повиснуть на шее, как в детстве. Пусть бы он подхватил ее, закружил, расцеловал, успокоил и поклялся, что все повергнувшее ее душу во мрак было лишь сном и этот сон никогда не вернется.

Отпустив руку канцлера, она подошла к отцу и сделала вежливый реверанс.

— Это еще что за глупости? — неожиданно сурово спросил отец. — Майя, ты дома! Я рад тебя видеть. Не будь такой чопорной, обними отца, ну же!

Подавив обуревавшие ее чувства, она шагнула к отцу и оказалась в его объятиях. От него пахло чем-то родным, не какой-нибудь корицей или сложными благовониями, а его кожей, его дыханием. Позабытые детские чувства захлестнули Майю, грозя нарушить ее с трудом обретенное самообладание. Она почти позабыла о материнском позоре, о маленьком Эдмоне с глазами ее отца — почти, но не совсем.

— Так-то лучше, — усмехнулся отец и от души обнял дочь, а потом отодвинул ее на расстояние вытянутой руки и с удовольствием оглядел. — Ты стала красавицей, Майя, хотя, конечно, для каждого отца его дочь — красавица. Погляди-ка, Валравен. Хороша!

— О да, ваше величество. И дело, которое вы поручили леди Майе, было выполнено удивительно успешно, особенно учитывая ее возраст. Вы можете доверить ей любое поручение. Она верна вашему величеству.

— Знаю, — ответил отец и, в точности как леди Деорвин, взял дочь за подбородок. Майя вздрогнула, но отстраниться не посмела. Отец смотрел с любовью, но что-то в его взгляде отдавало чувством вины и стыда.

— У тебя прекрасная портниха. И цвета тебе эти идут. Стиль мне нравится — даже после долгой дороги ты выглядишь аккуратно и пристойно. Это достойно уважения. А скажи-ка, Майя, сильно ли изменили тебя эти годы? В Прай-Ри умеют вскружить девушке голову. Но ты, похоже, вовсе не изменилась. Я вижу тебя такой, как прежде.

— Я ничуть не изменилась, отец, — смиренно ответила Майя. — А где матушка? Я полагала, что найду здесь вас обоих.

Она ударила по больному и задела отца за живое, но поняла это слишком поздно. Отец явственно вздрогнул.

— Ах да, конечно… я должен был тебе сказать.

Он зашагал по комнате, собираясь с мыслями, подбирая подходящие слова, как будто слова могли смягчить смысл сказанного.

— Твоя матушка здесь больше не живет.

Майя ощутила укол в груди.

— Понимаю, — сказала она и сглотнула.

Отец медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Не будем ходить вокруг да около, — он повернулся и одарил Майю холодным взглядом сузившихся глаз. — Я отослал твою мать.

Майя содрогнулась, но промолчала. Щеки ее горели.

— Где же она теперь? — чуть слышно спросила девушка. Отец не расслышал ее слов; пришлось переспросить.

— Должно быть, где-то в Муирвуде, — небрежно бросил отец. — Захудалая Сотня, сплошные болота да топи. Все в руинах, никому не нужное, что-то отстраивают, но чрезвычайно медленно. Боюсь, аббатство уже не возродится. Но дело не в этом, Майя. Твоя мать изгнана. Я намерен расторгнуть брак с ней. — Он бросил на Майю острый взгляд: — И тебя я тоже должен теперь изгнать.

Сердце глухо застучало у нее в груди. Майя уставилась на отца как на незнакомца.

— Но почему? — спросила она, чудом не утратив голос. — Разве вы мною недовольны, отец?

Он замахал руками.

— Нет-нет! Ничего подобного! Ничего более далекого от истины и придумать невозможно. Ты моя любимая дочь и навсегда будешь моей дочерью. Ты мне дорога. Но ты не можешь наследовать мне. А я не могу передать власть над королевством в руки иноземца. Это волки, Майя, и они уже заприметили тебя. Знаешь, сколько женихов с радостью примут твою руку и мой трон в придачу? Нет! Я этого не допущу. Наше королевство — старейшее из всех. Наша знать — самая древняя, наши Семейства — самые сильные. Вот только я не молодею, а твоя мать так и не смогла выносить наследника, сколько бы обетов я ни приносил. Когда ты родилась, что-то в ней… сломалось. Я не могу оставить трон дочери. Если станет известно, что мне наследует женщина, нессийцы тотчас же вторгнутся в страну и захватят трон.

Он говорил все злее, лицо его было искажено яростью.

— Я не имею права выказывать слабость. Если трон Комороса унаследует женщина, к нашим границам тотчас же подступят враги. С этим согласен даже канцлер Валравен. Мне нужен сын. Он вырастет воином. Он защитит нас, когда я постарею.