Майя Лидия Коссаковская - Сеятель Ветра [litres]

София приблизилась к нему.

– Это я, – прошептала она. – Скажи, что узнаешь меня.

Взгляд серебряных, словно ртуть, глаз встретился со взглядом Пистис.

– На колени! – вдруг прохрипел ангел. – Исповедай грехи! Слава! Слава! Правице Господа! Приближается эон эонов, Великий Архонт, Владыка семи высот! Хвалим! Слава!

София отступила. На прекрасном лице с высокими скулами появилось выражение отвращения и смущения. «Какое падение, – подумала она. – Господи, хорошо, что он сам не может этого видеть».

Серебряный ангел по-идиотски захохотал, мотая головой. Из уголка бледных губ потекла слюна.

– Слава! – захрипел он, упал на четвереньки и начал крутиться волчком на ковре.

Пистис прикрыла глаза. Недавняя ярость испарилась в мгновение ока. Начальница женских хоров почувствовала внезапную слабость и усталость. И старость. Словно она действительно принадлежала к давней эпохе. Ее отпустила жажда мести, покинули силы сражаться. «К чему мне стремиться, – с горечью подумала она. – Течение времени не повернуть вспять. Большинство давних эонов, владык умерли или ожидают конца в своих тихих сельских владениях. Их уже не волнует власть, не привлекает политика. А Ялдабаот? Мой прекрасный, гордый серебряный князь? Что от него осталось?»

Она стояла беспомощная, покинутая напротив сумасшедшего ребенка. «Я одна в этой комнате, – с грустью подумала она. – Его уже нет». Грудь сжимало от невыносимого груза, горло странно сдавило, но София не могла плакать. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой, такой растерянной, но даже сейчас слезы не хотели литься. «Может, Разиэль прав, – промелькнуло у нее в голове. – Может быть, мы просто сумасшедшие старики, ослепленные любовью к давно прошедшим временам. Я стала реликтом прошлого, мамонтом, законсервированным в ледяной атмосфере золотого дворца?» Ухоженной узкой ладонью она дотронулась до щеки. Она оказалась холодной, как мрамор.

Бывший Великий Архонт Царства неуклюже ползал по полу.

По мраморным щекам так и не сбежала ни одна слезинка. Дарительница Знаний и Таланта развернулась и вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись. По лестнице она поднималась тяжело и медленно.

Сладкий запах цветов пьянил. Вокруг ничего не было, только луга, полные лютиков, тянущиеся до горизонта, и чистое небо над ними. Существо, что когда-то жило, потом многократно умирало и воскресало, пребывало в тишине лугов без желаний, без мечтаний, совершенно равнодушное. Оно не помнило своего имени. Не помнило названий вещей. Если бы оно имело чувства, то полюбило бы неподвижность. Но оно ничего не любило. Существовало, не ощущая течения времени. Для него времени не существовало. Были только луга, а все воспоминания бесповоротно утонули в глубокой голубизне неба.

Существо не воспринимало движение, потому не заметило сияющей белой точки на горизонте. Даже если бы оно увидело его, то не смогло вспомнить, не смогло назвать это создание. Этого сладкого, пушистого ягненка размером с большой дом, который беззаботно пасся на лугу.

Время не имело значения для обоих этих существ, поэтому никто бы не мог сказать, долго ли это продолжалось, до того как ягненок приблизился к бывшему ангелу.

– Приветствую, Разрушитель, – произнес Агнец.

В черных бездонных глазах что-то встрепенулось и погасло.

– Приветствую, Абаддон, Танцующий на Пепелище, – повторил Агнец. – Приветствую, Даймон Фрэй, ангел Разрушения.

Лежащий вздрогнул.

– Зачем, – с трудом прошептал он, – ты будишь меня, напоминаешь?

– Потому что принес тебе слово.

– Слово? – прошептали бледные губы.

Агнец наклонил голову.

– Воскрешение, Разрушитель.

– Нет, – ответил Даймон. – Я не хочу.

– Кто ты, чтобы решать, Разрушитель? – голос Агнца ожесточился. – Я принес послание от Того, Кто Сияет. Слово жизни.

– Нет, – прошептал ангел Разрушения. – Позвольте мне уйти. Во мне нет больше жизни.

– НЕ ТЕБЕ РЕШАТЬ! – кричал Агнец высоким голосом. – Воля крылатых как пыль на ветру. Я принес слово Силы. Ты еще не выполнил задание.

Даймон прикрыл глаза.

– Бога нет в Царстве. Ты не можешь принести Его слово.

Агнец хрипло засмеялся.

– Вы действительно неразумны, крылатые. Ты смеешь рассуждать о деяниях и делах Божьих? Но я разрешу твои глупые сомнения. В этот раз ты действительно умер. Ты находишься в загробном мире, Разрушитель. И я принес настоящее воскрешение.

– Господи, – тихо произнес Даймон. – Это несправедливо.

– Справедливость как тростинка в руках Вечного. Он гнет ее, как хочет, и переплетает, согласно своей воле. Истинно, Бог говорит тебе: встань! Добро или зло, мощь или сила – все подчиняется воле Вечного. Ты противишься ей, крылатый?

– Хочу уйти. Позвольте мне уйти.

Агнец резко засмеялся.

– Несу тебе слово Бога, Разрушитель. Молчи и слушай.

Бестия низко наклонила голову и дыхнула, а ее дыхание было ледяным и горячим одновременно.

– Emeth.

Жар и боль поразили ангела, пронеслись сквозь него, взорвались и разлились силой. В одно мгновение пробудились все его воспоминания, нахлынули все чувства и желания. Ангел Разрушения перестал быть безымянным существом, в нем пробудилась жизнь и желание жизни. И большой страх за Хийю, и за друзей, и за Царство. И воспоминания боя. Смерть тысячи воинов и Сеятеля, и Ялдабаота, и бунтовщиков, предателей и героев. Кобальтовые локоны и глаза, как жидкий янтарь, сладкие, тяжелые яблоки, единороги, прячущиеся в темном лесу, вкус вина, золотой, шелковый покой вечеров с Хийей. Лица Разиэля, Габриэля, Камаэля, тепло огня в камине, дом, в котором жил, прикосновение жесткой, густой шерсти Полыни. Жизнь.

Даймон закрыл глаза. Он захотел вернуться. Только Господь знал, как он хотел вернуться. Но не мог найти в себе силы. Он чувствовал пустоту и пепелище. Перестать существовать, забыть. Это было так легко. И так заманчиво.

В темноте бесконечных зрачков зародилась слеза, которая потекла по щеке ангела.

Агнец кивнул головой.

– Вот и получилось, – произнес он. – Прощай, Абаддон. Уходя, я расскажу тебе то, что понял через века существования на границе Света и Мрака. Истинно, не бойся своей судьбы, она как талер, постоянно вращающийся в руках Вечного. Добро и зло, сладкая и грустная стороны крутятся, соединяясь воедино. Приветствую, Уничтожитель Миров, ибо на пепелище вырастает самый прекрасный плод.

Агнец повернулся и начал отдаляться.

– Подожди! – Даймон попытался закричать, но голос сломался от натуги. – Кто победил в войне? Что с Царством?

Агнец даже не глянул на него. Голубое небо висело чистое и успокаивающее. Желтые цветы сладко пахли, вечность длилась, а через минуту Даймон был не уверен, не оказался ли приход Агнца простой галлюцинацией.