Андрей Никонов - ALT-КОТ

— Это когда вы рядом? — быстро придя в себя, спросила она.

— Это когда я захочу, Белова. И сделаешь ты это с теми, на кого я укажу. С начальством, с близкими, с друзьями, с ребенком, наконец. Как ощущения?

Ира завела машину, тронулась с места, долго молчала.

— Знаете, Марк Львович, — наконец медленно произнесла она.

— Знаю. Таких как я надо убивать. Причем заранее, да? Лучше в детстве.

— Да. И что, остальные тоже такие? — она нервно сжала руль.

— Нет, Ира, но будут. Я их научу, или сами дойдут, но будут. Но ни ты, ни твое начальство ничего с этим сделать не смогут.

— Почему?

Я улыбнулся

— Это как болезнь, генетическая. Можно убить всех больных, но появятся новые, это ведь не зараза, человек с этим рождается. Представь восемь миллиардов, среди которых только одна сотая процента имеет какой-то дар. Это почти миллион человек, а вы знаете всего о двух-трех тысячах.

— Вы так говорите, словно есть мы, жители Земли, а есть вы. У вас же здесь родители, брат с сестрой, девушка, наконец. Я читала аналитические записки, Артур мне кое-что рассказывал, в том числе про вас, ну, я не знала тогда, что про вас. Год, всего год вас не было, и вы уже не наш, может даже не человек. Вы как эта женщина, которую мы из Бразилии вывезли, она милая, справедливая, очень приятная, но мы ей неинтересны, словно не ее вид, посторонние, вот. Вот вы, и пятеро ваших ребят — она с натяжкой считает вас своими. А остальные для нее как вещи, нужные или нет.

— А начальство твое — как к людям относится?

— Это другое. Хотя вы правы. Я вот, когда вас встретила, вы мне понравились, честно, хоть и по работе надо было следить. Такой независимый, не кичливый, внутренняя сила и все такое. Если бы не встретила Сережу, может, как дура бы бегала за вами, к Кате ревновала. Знаете, когда я очнулась окончательно? Когда вы за горло меня схватили. У людей, когда они убивают, в глазах что-то есть, какая-то эмоция — ненависть там, гнев. Или равнодушие. А у вас заинтересованность была — как к предмету, про который решаете, выбросить или оставить. Я тогда не смерти испугалась — вас, Артур был почти такой же, когда он бандитов шел убивать, песенку бормотал себе под нос, представляете? Для него они уже были покойники. Причем он знал, что я за ним слежу, и все равно был совершенно спокойным. Но все равно, он хоть относился к ним как к людям. Нет, что-то не то говорю, в общем, я не хочу вещью быть, я же человек. Мне это важно, особенно, чтобы вы… Ой. Я все это рассказала, да? — Ирина ошарашенно поглядела на меня. — Ну вы и сволочь, Марк Львович. Редкостная.

— Да, — вздохнул я. — сволочь. Но ты не права. Если бы мне было наплевать, я бы сюда не вернулся. И рассказала ты мне все это потому, что сама хотела, слегка только твое желание усилил. Это не мы другие, это твое начальство относится к нам как к другим, и ты тоже. Вот только ты, Ира, упускаешь одну вещь.

— Какую?

— Потом расскажу, должна же у меня быть от тебя какая-то тайна, а то ты вон как — насквозь меня видишь.

На Земле-ноль оторванные конечности проблемами не являлись, медкапсулы отлично выращивали неодаренным и руки, и ноги, и даже все туловище, только мозг желательно было сохранить. Если с проблемой сталкивался одаренный, и сам не мог себя починить, то в ту же медкапсулу встраивался пси-блок, реабилитация проходила гораздо медленнее, но зато лечение он с двух сторон получал — и собственными силами, и пси-воздействием такого же псиона, только медика по специализации.

На этой Земле, к сожалению, медкапсул не было. Тут только ногти умели наращивать, и зубы вставлять, и силикон в сиськи. Так что вариант с отдельным выращиванием руки, или восстановлением по ген-коду отпадал. Оставалась единственная известная мне возможность, кроме протеза — в принципе, не такая уж сложная работа, но требующая внимания и точности. И еще для пациента неприятная.

Составная схема запоминала здоровую руку, а потом уничтожала ее. И воспроизводила обратный процесс, только уже на двух сторонах. У человека образовывался энергетический каркас, внутри которого наращивались ткани, стыковались со старым образом, и получались две здоровые конечности, одна в зеркальном отражении другой. Будь я посильнее и поопытнее, руку бы уничтожать не пришлось — глаз-то я восстанавливал, просто считывая одной схемой состояние второго, а другой схемой как на 3-д принтере печатая орган. Но тут масса была совсем другая, и этот способ не подходил. Ашши была готова помощь — услуга за услугу, но тут речь не шла о жизни и смерти, а без ани мне было не справиться с местными псионами.

Зато у меня был кот, который, кроме еды и монет, ну еще внимания и поглаживаний, и восхищения, ничего не требовал, и я очень на него надеялся.

Уфимцев, предупрежденный своими людьми, уже сидел возле палаты.

— Два дня никого не впускать, — предупредил я. — Со мной будет Белова.

— Она зачем? — отец Кати ее недолюбливал.

— Два дня я буду работать без сна и отдыха. Мне нужен помощник, — обьяснил ему. — Нет, хочешь, давай ты, просто там кровищи будет столько, что хоть плавай, и дочку твою раздеть придется. Не думаю, что отцовское сердце выдержит.

— Да, да, ты прав, — Юрий Григорьевич даже забыл, о чем хотел поговорить, — давай. Но точно все будет в порядке?

— Зуб даю, — пообещал я. — И, Юр, помнишь, у тебя знакомый был, Гольцман?

— Веня? Да. У нас, ты ведь тоже его знал.

— Он где сейчас? Не уехал? А то звоню ему, нет. В справочной тоже не найти, сын его не отвечает.

— Нет, дом новый купил, телефон поменял, сын в Южной Африке, — Усольцев подозрительно на меня посмотрел. — Марк, мы с тобой этот вопрос обсуждали. Если собираешься Катю замуж звать, я против.

— Учту, — пообещал я. — Скинь мне его контакты, надо с ним пообщаться, и предупреди, что я позвоню, а то этот старый поц слишком осторожничает. Ира, расставляй бойцов, никого не впускать. И пойдешь со мной, мне из этой палаты лучше не выходить.

Белова кивнула, набрала на смартфоне номер.

— Стоять, смотреть! — рявкнул я на нее. Палата была не то что закрыта — забаррикадирована. Плюс наряд из трех человек, менявшийся каждые четыре часа. Плюс запасы еды и воды на два дня, благо санузел в палате был свой. Бойцам охранения был дан четкий приказ — что бы не творилось внутри, не входить и никого не впускать. Террористы, эпидемия, ядерная война и появление инопланетян форс-мажором не считались.

Здоровая рука чернела, и уже начала гнить. Ира пыталась проблеваться в санузле, потом — просто в углу, позже — в утку рядом с кроватью, далеко я ее не отпускал. Пусть смотрит, ей полезно. На вопросы не отвечал, только когда она бросилась меня от пациентки оттаскивать — спасать бедную девушку от злодея, приклеил ей руки к спинке кровати.