Елена Свительская - Моя пятнадцатая сказка [СИ]

— Но Сеоко — всего лишь ребенок…

— Тем более, ей с самого раннего возраста надо было научиться быть… сильной, но… — молодой мужчина, сощурившись, впился взором в лицо моего отца: — Но почему вы ничего не сделали?!

— Я просто хотел, чтобы у моей дочки была спокойная счастливая жизнь. Самая обычная жизнь, — а папа почему-то даже голову опустил, ссутулился.

— Моя мама тоже хотела, чтоб у меня… — Синдзиро сжал и разжал кулаки, обреченно посмотрел на свои тонкие и красивые пальцы, — Чтобы у меня была спокойная счастливая жизнь. Ты же знаешь, что со мной стало?

Отец не ответил, стоял возле него, опустив голову. Тогда молодой мужчина, поднявшись, сел на кровати и сжал пальцами его подбородок:

— У кого в этом мире бывает спокойная счастливая жизнь?

— Все люди об этом мечтают, — глухо отозвался мой отец.

— Но ведь глупо, чтобы люди мечтали о спокойной и счастливой жизни?

— Люди обычно мечтают именно об этом, — отец внезапно вскинул голову.

Взгляды их столкнулись. Мужчины долго смотрели друг другу в глаза.

— Ты же просил… — начал наконец отец.

— Я понял, что ты сделал для меня, но… — Синдзиро нервно сглотнул. — Но я правда женюсь на ней, если она найдет дорогу в дом моих предков. Я буду всегда ее опекать. Но она не найдет. Она…

— Но моя мама уже замужем за моим отцом! — я сжала кулаки. — Что ты такое вообще говоришь, Синдзиро?! — но под взглядом его, резко упавшим на меня, исправилась, быстро и нервно: — Синдзиро-сан.

Но он ответил моему отцу, отвернувшись от меня:

— Что ты можешь изменить, Е… екай тебя раздери?!

— Я ничего изменить не мог… никогда, — голос моего родителя дрогнул. — Я всегда только смотрел. Но я так хотел… — сжал кулаки, — Хотя бы раз! Хотя бы один только раз постараться и изменить все!

— Что тебе стоит только сказать? — сорвался на крик Синдзиро. — Просто хотя бы раз скажи!

— Я… — глаза отца расширились. — Я… всего лишь… Сеоко, я… — он отчаянно посмотрел на меня.

И, внезапно схватившись за сердце, на колени упал. Обвалился о бок кровати.

— Папа!!! — отчаянно закричала я, бросаясь к нему. Упала возле него на колени.

Он сидел, сжимая рубашку и край пиджака над сердцем, невидяще смотрел в пустоту перед собой.

— Никому… — голос его звучал глухо и каким-то чужим, — Никому не дано… обойти судьбу.

— Разве люди не пытаются вечно это сделать? — нахмурился Синдзиро.

— Судьбу… — глухо повторил мой папа. — Но… разве ты… сам… не этого хотел?..

И, запрокинув голову на край его кровати, глаза закрыл.

— Я… — сдавленно произнес Синдзиро, — Я тоже… хотел. Чтобы не было того холодного ветра… того ледяного дождя, режущего ей душу…

— Чтобы в то дождливое утро твой отец не повстречал твою мать… — глухо отозвался мой папа, не открывая глаза. И замолчал.

Он так долго, так пугающе молчал, а Синдзиро с раздражением смотрел на него. И тоже молчал. Я стала трясти отца, не выдержав, а он не отвечал. И тогда я заплакала. Я чувствовала себя ужасно беспомощной. Сначала ушла мама, теперь и мой отец… умер. Он же не умер, правда? Нет, сердце его вроде глухо билось — я вспомнила примерно, где оно находится и ладонью нашла, но… почему он молчал? Почему он совсем не приходит в себя?..

— Нет! — сжав его рубашку, упала ему на грудь. — Не уходи от меня! Хотя бы ты не уходи от меня! Папа!!!

Прошуршало одеяло и упало к моим ногам. Невольно подняла голову. Синдзиро стоял уже на полу, грустно смотря на меня. А потом к дверям бросился, выскочил из палаты так быстро, как я вообще не ждала, что он умеет.

Минута тишины. Или две минуты. Три, может. Я не знаю. Я сидела возле неподвижного отца. Я снова тронула его, а он сполз на пол, ударился об пол головой. И не отвечал. Он так долго, так страшно молчал!

Потом в палату вошли Трое. Синдзиро, на которого я отчаянно посмотрела — он зачем-то мне улыбнулся — Рю Мидзугава и еще один врач. Врачи присели возле папы. Мидзугава-сан осторожно рукой отстранил меня. Я шагнула назад, споткнулась… и упала в подставленные руки Синдзиро. Я узнала его по мягкому прикосновению и его любимому запаху, почти уже выветрившемуся: запах дыма от сгоревших благовоний из каких-то редких хвойных деревьев. Сладкий запах… его запах… горький… такой… родной.

Синдзиро осторожно меня обнял. Я обхватила его за пояс, прижавшись к его животу щекой. Я не сразу поняла, что лицу моему слишком мокро. Не сразу поняла, что слезы так не пахнут… кровью… свежей кровью!

Синдзиро стоял, не шатаясь, и продолжал обнимать меня. Повязки на его груди сбились от бега, разошлись раны, всю пижаму на груди пропитала свежая кровь. А папа… папа исчез. И с ним те два врача. Куда он исчез? Я отчаянно оглядывалась, но в палате его не было.

— Ему помощь окажут, — Синдзиро осторожно погладил меня по волосам. — Или уже оказывают.

— И он вернется? — я подхватила и сжала его большие ладони в своих. — Он правда вернется? Он не уйдет, как мама?

Синдзиро вздохнул. Глухо сказал:

— Должно быть, он сильно устал. Может, у него случился сердечный приступ. Но мы уже в больнице, врачи близко. И японская медицина на хорошем уже уровне. У твоего отца много шансов вернуться к тебе, — поморщился. — Он вернется, вот увидишь.

— Но… — до меня наконец-то дошло, что ему трудно стоять, — Но ты… твои раны…

Синдзиро покачнулся в этот миг. Отчаянно закричав, сжала его руку. Я не хочу терять его опять! Но молодой мужчина только отмахнулся от меня. Сам до кровати дошел. Упал на нее, оставив босые ноги лежать ступнями на полу.

— Врачей… позови… — и глаза закрыл.

Я не могу потерять теперь и его! Я не хочу терять никого!

Я отчаянно выскочила в коридор, но там никого не было: ни посетителей, ни пациентов, ни врачей. Никого. Совершенно пусто. Я бежала минут пять или более, но никто не вышел из-за двери, никто мимо не прошел. Как в кошмарном сне. Я одна. Я снова одна. Я теперь совсем одна.

— Папа! — заплакав, обхватила голову. — Синдзиро! О боги, что же мне теперь делать?.. Что? Как мне лучше поступить?

Вдруг если я побегу по лестнице на другой этаж, Синдзиро в это время совсем умрет? А вдруг я на этом этаже в других коридорах никого не найду?!

— Что случилось? — тихо спросили рядом.

Милый, нежный, красивый женский голос. Словно ко мне пришла богиня.

Но увидев медсестру, я испуганно отшатнулась.

— Ваши глаза…

— Ах, это… — девушка смущенно улыбнулась, подняла руку к лицу.

Белая-белая кожа, глаза темные и волосы черные как у японки, но мне в первый миг показалось, будто ей разрезали левый глаз. Просто ножом отхватили часть лица. То есть, ножом по лицу полоснули. Это в следующий миг, приглядевшись сквозь пряди длинной челки, зачесанной налево, я поняла, что не кровавый вижу порез, а просто два ряда коричнево-красных плоских родинок. Нет, коричневых, из-за полутени челки я не сразу их разглядела. И родинок было больше. Не два ряда, но похоже на два со стороны. И они лежали так в ряд по ее лбу, брови, веку и щеке, словно и правда ее кто-то сейчас ножом по лицу полоснул.