Мария Лунёва - Твой шёпот в Тумане [СИ]

— Конь вардигана, — пояснил он мне ровным голосом.

— И что с ним случилось? — не сдержала я любопытство.

— Хм, — Вульфрик, наконец-то, посмотрел на меня и улыбнулся, — ему не понравилась вартеса Ниори. Напугал девочку, да так, что та на лошадь садиться боялась. Страх она свой, конечно, переборола. Я подарил ей красивую белоснежную кобылку, которая ей очень понравилась.

В груди кольнуло неуместное недовольство. Он об этой вартесе с таким обожанием в голосе рассказывал, а со мной так отстранено.

— И при чем тут этот Гаир? — спросила я, но уже не столь заинтересованная в продолжение рассказа.

— Ну Ему кобылка тоже понравилась, но Ниори в отместку свела её с рыжим Хами, конём Сая. Гаир был в бешенстве.

Я хмыкнула. Естественно, с этой самой Ниори я не знакома, но месть мне её понравилась. Хорошо поставила коняку на место. А то кладут они тут кучи в недовольстве. А ещё я поняла, что не такой уж вард Вульфрик ледяной столб, каким хочет казаться. Раз он так тепло о жене брата отзывается, так может и ко мне пусть не любовь, но хотя бы привязанность проявит.

— Что притихла? — подозрительно поинтересовался вард. — Не нравится мне, когда ты себя так ведёшь, того и гляди, что выкинешь.

Это было уже обидно. К чему он это сказал?

— Я думала, мы уже объяснили друг другу причины своего поведения. Или вы теперь каждый раз будете возвращаться к тому, что я вела себя не так, как вы того желали?

Вард грубо сжал моё запястье. Казалось, вот только в настроении был, а теперь словно кто в него вселился. Конюх, поняв, что назревает ссора, схватил Шеуса под узды и повёл на улицу, оставляя нас с вардом наедине.

— Мне казалось, мы заключили мир, — напомнил вард, — а ты продолжаешь дерзить.

— Вы только что своими упрёками его разрушили, — огрызнулась я. — вам приспичило ехать на гиблое место. Вы специально тянете время, чтобы в сумерках там оказаться. Я лично не горю желанием попасть в туман на закате. Я, вообще, туда не спешу.

Выдернув из его хватки свою ладонь, демонстративно сложила руки на груди.

— Со мной, Томмали, нельзя так разговаривать, — рыкнул Вульфрик явно недовольный тем, что суженая не рыдает от счастья, а дерзит.

Развернувшись, вард двинулся на выход. Я обречено побрела за ним. Под ногами скрипели новенькие половицы недавно отстроенной конюшни. Лошади высовывали свои лорды и пофыркивали в мою сторону, словно высмеивали. Такой униженной я себя ещё никогда не чувствовала.

На входе в конюшню нас уже поджидал конюх и Шеус. Конь в нетерпении качал головой. Легко вскочив, в седло Вульфрик потянул мне руку. Схватившись за неё, я замерла, не зная, что делать дальше.

— Ну же, ты ведь уже забиралась в седло, — хмыкнул вард.

Прикусив губу я еле сдерживала подступившие слёзы. Держась за руку северянина, словно замерла истуканом.

— Просто, попроси меня о помощи, Томмали, — практически приказал Вульфрик.

Может быть, и попросила, если бы он вёл себя иначе. Но вот при таком отношении, лучше рядом с лошадью бежать буду.

— Попроси, Томмали, — тихо, но требовательно повторил вард.

Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Не знаю, что он там увидел, но лицо его изменилось.

— За что теперь вы так со мной? — негромко выдохнула, не понимая, в чём провинилась.

Мужчина словно отшатнулся, будто я ему под дых ударила. Всё высокомерие вмиг слетело с его лица, обнажая искренние чувства, — растерянность и какую-то потерянность. Но мне было всё равно до его чувств, о моих-то он не печётся. Чего мне его жалеть?!

Нагнувшись, Вульфрик подхватил меня за талию и посадил меня в седло впереди себя. Его рука так и осталась лежать на моём животе. Я остро ощущала жар, идущий от неё. Это нервировало и причиняло странный дискомфорт. Необычные ощущения и мне они не нравились.

Внезапно мужчина сжал меня, словно в тисках. Дышать стало сложно.

— Это сильнее меня, — зашептал он, — кровь Иного во мне требует власти над тобой. Она вопит о том, что ты моя. Это сносит крышу. Не задевай меня, Томма, дай прийти в себя. И прости за грубость.

Горячие губы скользнули по моей шее.

— Моя сладкая гордая девочка, — он шептал и словно безумец оставлял на моей коже лёгкие поцелуи. — Моя. Я хочу чтобы ты доверяла мне Дай мне почувствовать, что ты моя. Что не исчезнешь под иллюзией, не сбежишь. Прости, Томма. Я не хотел обижать.

Сглотнув, я слабо кивнула. Было так непривычно находиться в мужских объятьях.

Вульфрик легонько стегнул коня, и мы поехали к центральным вратам.

Я не следила за дорогой. Все мысли были о том, как стремительно за пару дней изменилась моя жизнь. И я совсем не знала, как приспособиться к новой реальности. Казалось, я себя теряю. Все, что было важно, теперь не имело значения. Это пугало.

Словно смысл существования потерялся.

Раньше мне нужно было уходить в Туман, заботиться о доме. О том, чтобы у сестёр была пища, было тепло и травы, если вдруг хворь какая. Я твёрдо стояла на ногах и знала, зачем я просыпаюсь каждое утро.

Но Лестры больше нет. Об Эмбер позаботятся северяне. Вард Сай её подлечит и, наверняка, вскоре она найдёт себе достойного жениха.

Глубоко вздохнув, я осторожно положила свою руку на мужское бедро. Как себя вести с Вульфриком? Чему верить и откуда ждать подвоха? Я не представляла, чем должна заниматься жена варда: уж явно не котелки чистить и дрова колоть. Всё чему меня учили, потеряло смысл.

Плакать хотелось от непонимания происходящего.

Повернув голову, я уткнулась в широкую обтянутую лёгким кафтанном мужскую грудь. «Всё наладиться, — мысленно взбодрила я себя, — встанет на свои места.

Нужно только потерпеть и подождать».

Плюнув на всё, обняла мужчину.

Мы выехали за врата. Как-то рассеянно я поглядывала на попадающихся на нашем пути местных и северян. Они бросали в нашу сторону странные улыбки и шушукались, наверняка растаскивая сплетни. Раньше меня бы это задело. Я не любила, когда наша семья становилась центром деревенских новостей.

А сейчас на душе царила странная безмолвная пустота.

Мы выехали на дорогу и устремились в сторону тумана на заброшенный древний тракт. Проходили минуты, никто из нас так и не обронил ни слова. Мне нечего было ему сказать. Наверное, ему тоже.

— Куда дальше? — спросил ровным голосом Вульфрик, когда мы оказались на развилке.

— Налево, — негромко подсказала я.

Мы повернули и снова замолчали. Вскоре между деревьями стали появляться обрушенные деревянные стены домов и покосившиеся сгнившие заборы. Ни одного целого строения не осталось. Это место пугало. Отталкивало и угнетало.

Я поняла, почему мужики прозвали деревню — «гибняк».

Деревня и, правда, оказалась мёртвой и истлевшей.