Мария Лунёва - Твой шёпот в Тумане [СИ]

Впереди замаячил туман.

Никогда ещё я не была ему так рада. Вот он! Ещё немного и я выберусь с этой проклятой деревни. Мимо меня пробежали несколько воинов гурон и исчезли в белесом мареве. Это слегка отрезвило.

«Тебя ищут… доченька… будь сильной».

Быть сильной!

Это очень тяжело!

Я медленно передвигалась вперёд. Все силы уходили на то, чтобы сохранить иллюзию. Пока гуроны и окружающие меня мертвяки видят всего лишь пса, у меня есть шанс.

Впереди замаячил туман.

Никогда ещё я не была ему так рада. Вот он! Ещё немного и я выберусь с этой проклятой деревни. Мимо меня пробежали несколько воинов гурон и исчезли в белесом мареве. Это слегка отрезвило.

«Тебя ищут… доченька… будь сильной».

Быть сильной!

Это очень тяжело!

Я медленно передвигалась вперёд. Все силы уходили на то, чтобы сохранить иллюзию. Пока гуроны и окружающие меня мертвяки видят всего лишь пса, у меня есть шанс.

В очередной раз закашлявшись, я ускорилась.

Один из размалёванных воинов остановился, услышав странные звуки, но, не поняв, откуда они, двинулся дальше.

Тяжело вздохнув, снова поползла вперёд. Тень отца скользила практически надо мною.

Первый раз за всю свою жизнь я была рада войти в туман и ощутить его прохладу на коже. Впервые меня пугал не он, а то, что осталось за его пределами. Призрак отца не отступал от меня ни на шаг. Остальные же тени словно натолкнулись на невидимую преграду и остались в лагере. Я очень надеялась, что эти души неизвестных мне людей, помогут ещё немного и прикроют мои следы от любопытствующих.

Добравшись на четвереньках до невысокой, выструганной из дерева статуи хашасси, я обхватила её руками и прижалась лбом к влажной поверхности истукана. Сил больше не осталось. Душа отца не оставляла меня и это хоть как-то успокаивало. Иллюзия держалась на мне кое-как. Услышав шаги позади себя, замерла.

Обернувшись, уставилась на незнакомца.

Северянин.

Красивее мужчины я никогда не видела. Высокий, широкоплечий. Тёмные густые волосы волною легли на плечи. Веки словно угольком подведены, а светло-карие глаза полыхали нечеловеческим мёртвым огнём. Но всё же. Я узнала эти глаза.

— Вы брат Вульфрика? — выдохнула я незнакомцу.

Он скептически поднял бровь, глядя на меня.

— У вас глаза похожи, — хрипя, объяснила я свою догадку.

Мужчина растерянно почесал затылок.

— Так, я опущу момент твоего знакомства с моим братом, но. Стужа возьми. говорящая псина — это сильно. — растерянно пробормотал он.

Тень отца встрепенулась. И до меня дошло, кого видит сейчас этот северянин перед собой. Тяжело выдохнув, я скинула иллюзию и глянула на незнакомца.

— Помогите мне, пожалуйста, там гуроны. — я сама слышала, насколько жалким казался мой голос, и понимала, что могу и ошибиться в этом мужчине. Ведь что ему делать одному в тумане?

— Нашлась пропажа, — искренне улыбнувшись, шепнул он скорее себе, чем мне, а потом очень громко проорал: — Вульфрик! Она здесь, живая!

Где-то вспорхнули птицы.

Издали донёсся громкий хруст сухих ветвей, ломающихся под чьими-то ногами. На маленькую полянку стали выбегать мужчины: всё с такой дикой радостью смотрели на меня, что я растерялась. Вульфрик, оттолкнув воина впереди себя, подскочил ко мне и, схватив, прижал к своему телу с такой силой, что стало больно. Но я смолчала — сейчас мне нужно было чувствовать его рядом с собой. Слышать, как бешено бьётся его сердце.

Кто-то прикоснулся к моему плечу, и я почувствовала волну целительного жара. Она прокатилась по моему телу, избавляя от ломоты. Исчезла боль в глазах и горло больше не першило.

— Спасибо, — тихо пропищала я.

— Где ты была, Томма? — голос сестры показался совсем неожиданным.

— Что ты здесь делаешь? — забеспокоилась я.

— Тебя. дурная, ищу, — хриплым голосом ответила сестрёнка.

Тень, что так и висела надо мной, плавно подплыла к Эмбер. Мужчины смотрели на призрака с подозрением и некой враждебностью.

«Эмбер — пронеся тихий шёпот над поляной, — моя девочка… Ты выросла».

Ответом были громкие рыдания сестры. Я понимала, что она чувствует сейчас.

Слёзы навернулись и на моих глазах. Не удержавшись, я уткнулась в грудь Вульфрика и всхлипнула.

«Не плачьте, мои крошки… не плачьте».

— Папочка, — Эмбер подалась вперёд, желая обнять родную душу, но ожидаемо тень ускользнула от неё. — Почему ты раньше не появлялся? Папочка, я тебя так люблю.

Эм прижала ладошки к груди. По её личику стекали слёзы.

— Папа, — её шептание походило на шум листвы, — я старалась быть хорошей.

Никого не тронула — держала свою тьму. Я всё делала, как ты учил. Но мне так плохо без тебя.

Мои рыдания стали громче. Глаза застилали слёзы, но я всё равно пыталась запомнить его образ. Пусть и призрак, но такой любимый, такой родной. И словно не было двух лет, что мы жили без него. Не было холодных зим, голодных вечеров. череды нескончаемых серых дней без просвета счастья. Ссоры с Лестрой, её холодного тела в моих руках. Болезни Эмбер и мертвяков в нашем доме.

Боль потери душила и рвала сердце. Будто я только вчера рыла могилу, оплакивая отца.

— Яне знаю, как мы выжили без тебя, папа, — шепнула я. — Мне всегда будет тебя не хватать. Тебя, мамы, сестры…

«Ты очень сильная… моя доченька… Я никогда не сомневался в тебе… Помни об этом, Томмали… Ты сделала для сестёр всё и даже сверх того… Никогда не принижай себя… Ты достойная молодая женщина… Моя любимая доченька».

— Почему ты не пришёл раньше? — Эм утёрла слёзы тыльной стороной ладони со щёк, она выглядела сейчас ребёнком. Потерянным и отчего-то одиноким. Я не понимала, откуда пришло это чувство. Но у меня ведь есть Вульфрик, есть опора, а она…

В этот момент я вдруг действительно осознала, что моя вечно болеющая, худенькая младшая сестрёнка уже женщина. Моя Эмбер выросла.

Тень плавно опустилась на землю, словно каким грузом её придавило. Перед нами стоял призрачный мужчина. Красивый, широкоплечий.

— Лестры нет, — шепнула я.

«Я знаю, — тень, словно почернела, — я услышал её предсмертный крик…

Очнулся, но не успел… Они убили мою девочку».

Моя рука тряслась, когда я потянулась к отцу. Мне было так горько и стыдно перед ним.

— Яне уберегла её, папа, — призналась я в своей вине. — Я сама дала ей узелок в руки. Прости меня. Я не справилась. Я ни с чем не справилась!

«Нет… ты моя гордость, Томмали… моя гордость… Лестра всегда была самостоятельной… её никто бы не удержал… не вини себя».

Его шёпот принёс мне неожиданное успокоение. Подсознательно я так боялась подвести отца, что корила себя во всём и пыталась оградить сестёр от всего. Даже от жизни, лишь бы они сидели дома за забором. Лишь бы не потерять их.