Софья Липатова - Уроборос [СИ]

— Мы выросли вместе, — грустно ответила я не обращая внимания на сканирующий меня взгляд, — он будто мой родной брат.

Осирис отвел глаза, разглядывая пейзаж за окном. Место действительно было очень красивым, но сейчас я не могла наслаждаться им. Пульс отбивал барабанную дробь где-то в висках, отдаваясь болью и дрожью в пальцах.

— Расскажи все, даже самое странное, — прохрипел Алан, а я чуть не подпрыгнула от радости на кресле, — я попробую тебе помочь.

Почему-то я поверила ему. Вспомнив все снова, с самого утра того рокового дня, в мельчайших подробностях описала все, что произошло. Лишь слегка замялась на моменте, когда столкнулась с ним в коридоре, убегая от его брата. Хотела немного приукрасить, сделать мягче, но он специально задавал вопросы, чтобы как можно глубже погрузить меня в тот день. Шанса утаить хоть какую-то мысль или чувство просто не было. Алан слушал внимательно даже когда сказала о том, что была уверена в том, что дождь был, но я него не заметила. С каждым словом, глядя, как он словно сканирует меня, я убеждалась в том, что не сошла с ума. Сильнейший Осирис на моей стороне. Он верит мне, а значит все получится. Когда я, наконец, дошла до момента, как прибежала домой, Алан поднял ладонь вверх останавливая поток речи.

Его лицо было сосредоточено, но что-то противно вытянулось внутри. Нахмурившись, я наклонилась вперед, будто могла прочесть мысли Осириса. Он вздрогнул.

— Вы знаете, — сказала я, наблюдая, как кончик его носа дрогнул, — Алан, вы знаете, что произошло.

Не спрашивала. Я смотрела на жесткую линию его скул, на плотно сомкнутые губы и убеждалась в том, что права. Почему-то ощущение того, что никто другой не смог бы этого понять, накрыло меня с головой. Тряхнув головой, я моргнула, прогоняя наваждение. Что это?

— Догадываюсь, — поморщившись, Осирис не отрицал очевидного, — но пока ничего не могу сказать. Покажи мне место, — Алан смотрел прямо на меня, — ты же помнишь, где это было?

Лицо Осириса ожесточилось и стало вновь, каким было тогда, раньше. Но заметив мой взгляд, Алан улыбнулся. Словно маска упала с него и разбилась о пол. Облегченно вздохнув, я кивнула, поднимаясь с кресла.

— Конечно, тут не далеко, — я подошла к двери, поворачиваясь к ошеломленному Осирису, — прямо сейчас и отведу.

— А ты не боишься? — вдруг рассмеялся он, — Пограничный лес, никого вокруг, мы идем вдвоем.

— Вы же не Оливер, — усмехнулась я, выходя за дверь, — вы мозгами думаете, а не тем, чем он.

Одобрительный смех заставил было упавшее настроение вновь занять свое законное место.

Стараясь абстрагироваться от осознания того, что вижу, я сосредоточилась на вопросе «зачем я это вижу»? Ведь сейчас на меня смотрит не чудовище Пограничного леса, не Валери с табличкой «Безмолвная», а Исида, какой я помнила ее в нашу единственную встречу.

Мысль номер один.

Встреча точно была не единственной.

Это лицо казалось мне знакомым в тот раз. Возможно из-за того, что раньше я видела его в зеркале. Но слово «встреча» явно было не зря. Подняв взгляд я внимательно посмотрела на Оливера.

— Послушай, — кусая губы, нахмурилась я, — если я — Безмолвная, то разве я могла встречаться с самой собой?

— Ты же разговариваешь тут со мной, — Оливер пожал плечами, а я отрицательно помотала головой.

— Нет, — я замялась, пытаясь сформулировать предложение, — не здесь. В реальности, понимаешь?

Оливер кинул взгляд на рисунок, что так и остался на земле.

— Ты неверно формулируешь вопрос, но мыслишь правильно, Валери.

Пожевав нижнюю губу, я вновь кинула взгляд на отражение. Помогай давай, ты же здесь за этим. Идти дальше, не поняв, о чем толкует Оливер и молчит Исида не хотелось. Словно я наконец нашла какое-то очень значимое звено. Оно тяжелым грузом лежало на плечах и как раз не подходило под понятие «логика».

Зато под «невозможно» очень подходило.

— При каких обстоятельствах я могла встретиться с собой, — медленно, разбивая слова на слоги, проговорила я, — так?

— Ты все же быстро учишься, — Оливер одобрительно кивнул, — запомни эту мысль. Но кажется, ты к ней еще не готова.

То, что Оливер стал разговорчивее, явно было знаком, что двигаюсь в верном направлении. Решив его послушать, я опустилась на корточки, разглядывая ближе свое лицо. Давай, Исида, поболтаем. Закрыв глаза, я снова прогоняла каждое слово Безмолвной.

«Снова встретились, хоть ты и не помнишь».

С этим пока повременим, но я точно признаю, что такое могло быть. Это что-то большое, к чему я пока не готова. Коснувшись пальцами воды, я вновь погрузилась в воспоминания. Каждое слово. Все в моем подсознание вело меня к этому дню, я не сомневалась. И сейчас было предельно важно услышать их по-новому. Увидеть второе дно.

«Именно так меня и звали при жизни».

Как я раньше не увидела этого? Самое простое, элементарная подсказка. Безмолвная же напрямую говорит, что до Исиды ее не было. Она началась с Исиды. Надо было заметить это раньше, еще три года назад. Застонав, я расправила ладони, пытаясь ощупать свое отражение.

«Тебя ждут Врата».

Еще одна подсказка. Это про связь, точно, я уверена. Ведь ее может разорвать только смерть. Поэтому Врата ждут. И про то, что я — человек, а люди не живут дольше ста лет. Если бы Безмолвная была богом, Врата ее не ждали бы.

«Я не заберу свой Дар. Но он останется здесь».

Что я подарила себе? Тогда я подумала, что она про мою жизнь, но ведь это не имело никакого отношения к Безмолвной. Нет, она говорит о чем-то другом. При нашей встрече, которая не единственная, я что-то подарила себе.

«Выбор, которого мне никто не давал».

Безмолвная, что так сложно. Застонав, я вновь поводила руками по воде, словно она действительно могла напомнить мне что-то. Ну давай же, Валери, соображай быстрее.

«Годы, века мучений в очереди, которой нет конца».

А вот к этому, похоже, я еще не готова. Про какую очередь она говорит? У Врат? Но тогда это не имеет никакого смысла. Или… Слова снова пролетали в голове, ища нужные. Я практически ощущала, как мозги вскипают, но это было важно. Найти их. Зацепиться за что-то, чтобы понять.

«Он всегда делает такой же выбор. Много лет ушло у тебя на то, чтобы перестать противиться этому, верно?»

Твою мать. Выпрямившись в полный рост, я упала на берег, судорожно пальцами пробегая по рисунку. Сердце грохотало в ушах, а горло пересохло до самого желудка, тупой волной боли отдаваясь в теле.

Она не называет имени, кроме моего.

Она говорит «Он».

«Всегда».

Сердце стучит в ушах, а я снова и снова провожу пальцем по берегу.

Почему я выбрала образ Оливера?