Моника Пиц - Ночь лазурных сов [litres]

– Мы хорошая команда, – сказал он, нахально улыбаясь ей. – Ты хватаешь, а я отвлекаю продавца и спасаю тебя от полиции.

Он опустился на колени и ножом разделил колбасу на равные порции на четырехугольном ящике, который носил с собой. У Бобби перехватило дыхание, и она потеряла дар речи.

– Ты играешь со своей жизнью, – сказал он, пробуя сытное угощение. – Садовник готов посадить любого.

Бобби в замешательстве уставилась на мальчика.

– Йонас? – спросила она.

– Якоб, – сказал тот.

– Второе имя? – спросила Бобби.

– Якоб, – сказал он. – Просто Якоб. Якоб Расмус.

Он протянул ей руку.

– Якоб Расмус, фотограф?

Она вспомнила картины, которые видела в музее.

Мальчик поднял коробку в подтверждение. Только сейчас Бобби поняла, что это, должно быть, камера. Пока что она видела подобный аппарат только в городском музее.

– Бродяжничающий фотограф, – сказал он. – К сожалению, никто не хочет покупать портрет. У людей на рынке у самих нет денег. Меньше всего у людей денег на фотографии.

Он снял свою кепку и почесал затылок. Без шапки он до смешного был похож на Йонаса. Бобби почувствовала, как краснеет. Вид юноши так смутил ее, что она уже не могла ясно мыслить.

– Ты новичок в городе? – с любопытством спросил он. – Я никогда не видел тебя здесь.

– Я в бегах, – выпалила она. – Я украла его одежду.

Парень, который не был Йонасом, одобрительно шлепнул ее по затылку.

– Воришка, – впечатленно сказал он, глядя на нее. – Мой мужик.

– Мужик? – пролепетала Бобби.

Йонас, или Якоб, или как он себя там назвал, остановился, приблизил свое лицо совсем близко к ее лицу, словно хотел сосчитать веснушки. При этом у нее вовсе не было веснушек. Бобби стало совсем не по себе.

– Паренек, – поправился он. – Ты мой паренек.

И затем она получила второй дружеский шлепок по затылку.

Бобби сглотнула. Она так надеялась, что сможет примерить на себя иную роль в ином времени. То, что ей придется притворяться мальчишкой, она не ожидала. Она тоже отвесила Якобу дружеский шлепок по затылку. Почему нет? Очевидно, так делали. Он удивленно посмотрел на нее, а потом разразился смехом.

– Мне нужно идти, – сказал он, затаив дыхание. – У меня заказ в полдень.

У Бобби было лишь смутное представление о том, как проходили дни в 1900 году.

– Мне в ту же сторону, – сказала она.

Якоб насторожился.

– У нас общее криминальное прошлое, – сказала Бобби. – Мы теперь приятели.

– Приятели?

Теперь настала очередь юноши недоуменно смотреть на нее.

– Приятель, как друг, это по-английски, – сказала Бобби.

– Ты знаешь английский?

– Все знают английский. По сериалам. На Netflix. Или YouTube.

– Нетфлиц? Ютуп?

Юноша, так ужасно похожий на Йонаса, смотрел на нее так, словно она с далекой планеты. Бобби не могла его винить. Она разозлилась на себя за то, что ляпнула глупость. Неумение врать – это самое последнее качество, которое может оказаться полезным, если волшебные часы случайно отправляют тебя в прошлое.

– Английский? – снова спросил он, будучи особенно впечатлен.

– Я могу научить тебя, если хочешь.

Он просто рассмеялся и снова шлепнул ее по затылку.

– Пойдем, приятель! – сказал он.

Бобби уже собралась последовать за ним, когда услышала, как кто-то жалко скулит. В углу сидел пес, похожий на Отто, и умоляюще смотрел на нее своими бледными глазами. Бобби отломила кусок от колбасы и протянула ему. Жадно съев кусочек, пес посмотрел на нее благодарно и выжидающе. Когда Бобби снова подняла глаза, двойник Йонаса исчез.

Впервые за этот день Бобби была способна мыслить логически. Первый голод был утолен, и она могла сосредоточиться на самом важном пункте. Она должна подать Лине знак. Но как? Бок о бок с Отто, который преданно следовал за ней, она беспокойно бродила по городу, пока не оказалась на площади Веннингера. Взволнованная, Бобби узнала ратушу, старое издательское здание «Утро», ежедневную газету, мелодичный звон часов. Однако фонтан, напоминавший могущественного основателя заводов Веннингера, отсутствовал. А с фонтаном, видимо, бесследно исчез и асфальт. Уличное движение сопровождалось грохотом по неровному булыжнику.

В отличие от рынка, джентльмены, гулявшие здесь, в центре города, выглядели очень элегантно. Вместо передников женщины носили пальто длиной до щиколоток, несмотря на теплую погоду, они были в перчатках и с раскрытыми зонтиками. Мужчины проходили мимо магазинчиков в костюмах, строгих жилетах, шляпах и всегда с тростями в руках. Бобби заметила несколько красочных пятен. На фасадах красовались рекламные щиты бульонных кубиков «Maggi», велосипедов «Opel» с патентными колокольчиками, шоколада «Штольверк» и детского питания для предстоящей ярмарки у подножия Айхберга. Это каша? Или сухое молоко? Бобби была в восторге. Живая история доставляла гораздо больше удовольствия, чем скучные уроки. Позади нее раздался звонок колокольчика в магазине. Она с удивлением заметила, как Якоб вышел из двери аптеки Венделина Веннингера. За ним следовали сотрудники.

– Давай уже, – нетерпеливо воскликнул основатель компании. – У нас мало времени.

Бобби сразу же узнала Венделина Веннингера. Его статуя в ее время не выглядела привлекательной, но в реальности он был еще более непривлекателен, чем она себе представляла. Какое-то мгновение она боялась, что Веннингер узнает ее. Но он давно забыл о ней. Такие люди, как Бобби, для него просто не существовали. Он расставил своих сотрудников для групповой фотографии, которая позже должна сделать его знаменитым в музее. Любые советы Якоба он категорически отвергал. Веннингер был убежден, что он единственный, кто знает, как устроен мир в целом и в частности.

– Вам нужно задержать дыхание на восемь-десять секунд и стоять совершенно неподвижно, – приказал он своему персоналу.

– В этом нет необходимости, – сказал Якоб. – У нас есть новый высокочувствительный материал…

– Они будут стоять смирно, если я так сказал.

– Мой дед на днях как-то фотографировался, поэтому нам не пришлось это делать, – донесся голос на заднем плане. Запоздалая фигура приближалась. Бобби с удивлением узнала Матильду Айзерманн.

– Где вас носило? – резко прервал ее Веннингер.

– Я работала над новым рецептом, – сказала Матильда.

– Крем для рук – полная ерунда, – ругал ее работодатель. – Никто не купит ничего подобного. Так же, как и ваш пластырь для ран или зубную пасту. Мы – аптека. Мы исцеляем людей от невзгод человечества. Мы боремся со смертью.

Никто из присутствующих и не догадывался, что именно те идеи, из-за которых он отругал перепуганную девушку, когда-то сделают ее богатой. Матильда опустила голову и присоединилась к своим коллегам.