Моника Пиц - Ночь лазурных сов [litres]

– Боязнь воды? – спросил он и брызнул ей в лицо водой.

– Ну, я не пловец, – так же коротко ответила Бобби.

Ее гордость за ответ не продлилась долго. Рядом с ней Якоб сначала намылил руки, прежде чем протянуть ей пузырящегося монстра. Что теперь? Якоб слишком явно ощутил ее неуверенность. Он незаметно покачал головой, словно им двигало неверие. Бобби боялась пошевелиться.

– Я знаю, что с тобой, – сказал он. – Я тебя раскусил.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – прохрипела Бобби.

Маскировка под мальчика обеспечивала ей некоторую защиту в суровом портовом мире. Что если он действительно узнал, что она девушка?

– Я точно знаю, что ты скрываешь от меня, – сказал он. – Я давно тебя раскусил.

Он протянул руку и испытующе погладил ее по щеке. Бобби догадалась, что он чувствует. Ее кожа была мягкой и ухоженной – действительно женственной. Его нежное прикосновение вызвало своеобразное покалывание в ее животе. Возможно, она даже хотела, чтобы он разоблачил ее.

– Я знаю твой секрет, – сказал Якоб. – Ты ведешь себя как мужчина, но на самом деле…

Бобби напряженно вздохнула, когда он дерзко улыбнулся ей. Якоб сделал драматическую художественную паузу, глубоко вдохнул и гаркнул:

– На самом деле ты молокосос и никогда не брился.

Он громко рассмеялся, в то время как Бобби с удивлением смотрела на него.

– Не расстраивайся, – успокоил Якоб. – Еще все будет. У нашего бывшего соседа тоже так было. А потом изо дня в день он просто рос, пока не стал похож на нашего императора Вильгельма. Густые бакенбарды, повсюду волосы.

Бобби не знала, смеяться ей или плакать.

– Должно быть, смешно, – сказала она.

Якоб резко отвернулся от нее и с помощью перочинного ножа отрезал кусок от закопченного фитиля керосиновой лампы.

Он подошел к Бобби и очень осторожно набросал фитилем щетину на ее коже. Затем осторожно повернул ее к зеркалу. Она все больше и больше походила на настоящего мальчика. Якоб осторожно обнял ее сзади.

– Я тебе покажу, – объявил он. – Тогда ты уже будешь знать, как это делать.

Бобби едва осмеливалась дышать. От него пахло свежим мылом и содой. Так хорошо, что у Бобби закружилась голова. Она на мгновение закрыла глаза, в следующую секунду он хлестнул ее по лицу струей пены для бритья. Больше она ничего не могла сказать.

– Не бойся, – сказал Якоб, – я никому не скажу, что у тебя еще нет ни единого волоска бороды.

Нежно он полоснул ножом по ее коже. Бобби стало жарко и холодно одновременно. Сколько раз за последнее время она представляла себе, каково это – быть близко к Йонасу. Теперь она была близка к нему как никогда. В другое время, когда они оба были кем-то другим. Это было запутанно и чудесно одновременно. На мгновение Бобби захотелось, чтобы Лина нашла ее позднее.

– Если не заплатишь сегодня вечером, то съедешь, – пригрозила мадам Зазу. В то время как Якоб уже отправился на работу, она позвала Бобби к себе, чтобы напомнить ей об аренде. Остальные ее угрозы потонули в повторном приступе кашля. Домовладелица побагровела и раздраженно зажестикулировала, чтобы Бобби исчезла. Та испуганно кивнула.

Бобби вышла из квартиры, сбежала по лестнице, которая даже при дневном свете не казалась прочной, и вышла на улицу. В нерешительности она гуляла по городу, недоумевая, как ей, во имя всего, заработать денег. Каждые несколько минут Бобби ощупывала карман брюк, проверяя, на месте ли хронометр. Эта штука, может быть, и рассыпалась на части, но все же была своего рода перестраховкой. Если бы только у нее был нужный инструмент.

«Попробуй поискать в редакции, – посоветовал ей Якоб, прежде чем отправиться на поиски людей на другом рынке, которые хотели бы сфотографироваться за деньги. – Там они всегда ищут мальчиков».

На второй день Бобби уже гораздо увереннее двигалась по оживленным улицам. Никому не показалось странным, что она не пошла в школу. Никто не задавал вопросов, не обращал внимания. И дорогу она уже знала.

Когда она свернула на портовую улицу, ее едва не сбил открытый автомобиль, который приблизился настолько бесшумно, что она заметила водителя только в самый последний момент. Существовали ли электромобили в 1900 году? Бобби в ужасе хватала ртом воздух. Это было почти невозможно. Водителя, казалось, не смутило практическое столкновение, и он упрямо направлялся вперед, зацепив пару деревянных поддонов. На улице действовал закон сильнейших. Велосипеды, ручные повозки, кареты, конные повозки – все вперемешку. Без патрульных, без светофора, без зеркал. Правила дорожного движения, по-видимому, еще не появились. Бежало ли время раньше медленнее? Какое там! Разный темп всех участников дорожного движения превращал поездку в приключение. Запах конского навоза и угольных печей почти лишил Бобби дыхания. Она была вне себя от радости, когда обнаружила на окраине портового квартала крошечный часовой магазинчик. « Ремонт только по предоплате , – прочитала она у входной двери. – Никаких кредитов. Никаких исключений» . Испугавшись, Бобби отпустила дверную ручку.

Она была сама по себе. Нерешительно она направилась к центру города, где, по словам Якоба, у редакции имелись свои коммерческие помещения. Ее мать считала, что она слишком молода и хрупка для того, чтобы пускаться в трудовую жизнь. При этом многие из ее одноклассников работали. Лина зарабатывала карманные деньги в «Сити-боксе», Йонас помогал в спортивной столовой, Хлоя занималась практикой в школе. То, что умели они, она тем более умела. Даже больше. У нее нет выбора, если она не хочет голодать.

Еще до того, как она поднялась по лестнице ко входу в редакцию, какой-то мужчина остановил ее.

– Тебе нужно к боковому входу, – сказал он. Как будто уже ждал ее.

С надеждой Бобби проскользнула через большую стальную дверь. До нее донесся убийственный шум печатного станка. Чудовище состояло из тысячи различных деталей, рычагов, колес, поршней, роликов, винтов и пластин. Казалось, что в следующее мгновение чудовище может сорваться с крепления, промаршировать по городу, как в фильме ужасов, и сравнять все с землей. На двух этажах смазывали, винтили и регулировали. Испарения разносились по залу, в котором с трудом можно было разобрать собственную речь. В воздухе висел резкий запах теплого масла, чернил и свинца.

– Прочь с дороги, дурак, – крикнул кто-то. Двое рабочих тащили мимо нее тяжелые печатные пластины.

Растерянная, Бобби споткнулась и оказалась в зале, где два десятка мужчин набирали тексты на гигантских пишущих машинках [10]. Бобби заинтригованно наблюдала, как при нажатии кнопки буквы из магазина выпадали в стальной ящик и одна за другой формировали строки текста. Другие работали вручную, подбирая из деревянных ящиков букву за буквой, пока не получалась вся статья. Здесь, в отличие от компьютера, ничего нельзя было изменить одним нажатием кнопки. Если обнаружишь ошибку в тексте, придется заменять буквы вручную. Бобби чувствовала, как под ней дрожит земля. Были ли это печатные станки, жужжание доносилось до нее или напряжение? За стеклянной стеной мужчины в костюмах с рукописными текстами, телеграммами и письмами важно бродили по большой комнате. Наверное, это была редакция. Бобби как раз собиралась открыть стеклянную дверь, когда ее окликнул рабочий.