Моника Пиц - Ночь лазурных сов [litres]

Фигура приблизилась и положила что-то на стол. В этот момент стало совсем темно. Когда вновь стало светло, Кинг, который, она была уверена, стоит за спиной, поднялся на сцену. Он что-то взял. Из виртуального конверта получился настоящий.

– Мы получили послание из прошлого, – сказал он, выдержав паузу. Письмо было искусно запечатано. На лицевой стороне что-то стояло.

– Есть ли кто-нибудь в аудитории по имени Лина Фридрих? – спросил Кинг, входя в зрительный зал.

Нерешительно Лина подняла руку. По аудитории прошел удивленный возглас.

– Тогда это письмо для тебя, – сказал он.

Лина поднялась со своего места и побежала по центральному проходу к сцене. Кинг наклонился к ней и передал письмо.

– Сообщение для тебя личное, – сказал он.

Публика восторженно зааплодировала. В этот момент занавес опустился. На мгновение Кинг исчез за падающей с потолка тканью. Как только он оказался на полу, чародей Кинг исчез. Пианино начало играть, в зале снова зажглись огни. Представление закончилось. Толпа с трудом покидала театр. Чародей Кинг, в этом она была уверена, был величайшим магом своего времени.

Бобби бросилась к Лине.

– Ну? – спросила она. – Что там написано?

Лина боялась открывать конверт. Она взвесила письмо в руках, провела указательным пальцем по сургучной печати, на которой был изображен логотип часового завода – сова из шестеренок. Она колебалась.

– Тебе не нужно бояться, – сказала Бобби. – Это как с печеньем с предсказаниями. Там написано что-то общее, и на всех это производит впечатление.

Дрожащими пальцами Лина вскрыла конверт. В нем оказалась искусно украшенная визитная карточка Кинга. Она перевернула карточку. Там была короткая фраза: « Ты найдешь меня в Сердце времени» .

Лина помчалась через пустую аудиторию к двери, ведущей за сцену, туда, где находился гардероб. Кинг как раз упаковывал ящики. Он стоял к ней спиной.

– Что это значит? – спросила Лина, задыхаясь. – Сердце времени?

Мужчина обернулся. Пораженная, она вглядывалась в лицо водителя. На нем была точно такая же униформа и грим, как и у Кинга на сцене.

– Ты спрашиваешь не того, – сказал он. – Я всего лишь посыльный.

– Это вы были на сцене?

– Кингу пришлось уйти. Очень срочно. Он никогда не остается до конца представления. Маг не отвечает на вопросы.

– Ну? – спросил голос. – Теперь ты довольна?

Она обернулась. К ней подошел Данте.

– Куда он делся? – спросила она.

– Уехал, – сказал он. – Возможно, что он просто встречается со своим сообщником.

Он сделал долгую паузу.

– Это не я, Лина.

Данте повернулся и вышел в ночь.

Было далеко за полночь, когда Лина приехала в институт. Якоб, попрощавшись, отправился в лабораторию своего друга-фотографа, где ему разрешали по ночам проявлять свои фотографии, а Лина и Бобби пытались разобраться в том, что произошло вечером.

– А если сообщение все-таки от моей мамы? – спросила Лина.

– Ее облик был оптическим трюком, – подметила Бобби. – Что-то с зеркалами, светом и двойным дном. Этому должно быть научное объяснение.

Лина не была в этом так уверена.

– Если бы всему было научное объяснение, то мы обе лежали бы сейчас дома в своих постелях.

– Мы туда скоро доберемся, – сказала Бобби.

– Должны, – сказала Лина. – Я не хочу давать госпоже Полле возможность выдать меня замуж за одного из гостей за обеденным столом. – Она горько рассмеялась.

– Сердце времени, – повторила она еще раз. – Кинг знает больше. Иначе он не устроил бы всю эту магию.

– Похоже, он не желает делиться с нами своими знаниями, – сказала Бобби.

Лина глубоко вздохнула. У нее осталось всего 42 часа, и она чувствовала себя хомяком в колесе, который все время бегает и бегает, и никуда не прибегает. Путь – это цель , говорилось в толковых книжках. Для хомяков это, конечно, не имело значения. Почему ей не удавалось взглянуть на вещи научным взглядом Бобби? Бобби вдохновлялась основополагающей уверенностью в том, что все проблемы можно решить, если только подумать над этим достаточно долго. Но хуже всего было то, что не только мир вокруг 1900 года состоял из серых тонов, но и в ней все стало серым. Лина жаждала простых вещей: кукурузных хлопьев на завтрак, мороженого у итальянца за углом, поездки на велосипеде в школу, тренировок по гандболу, сна в собственной постели, сортировки носков, икоты. Но больше всего она тосковала по тем дням, когда бок о бок сражалась вместе с Данте. Она уже почти потерялась в воспоминаниях о лучших временах, когда издалека донесся звон тревожного колокольчика. Открытая повозка с четырьмя пожарными в форме прогнала ее с дороги, за ней последовала вторая пожарная машина: конный фургон со шлангами и насосами промчался мимо них слишком быстро. Лошади фыркали в галопе, большие деревянные колеса со спицами громко скрипели по булыжнику, вырывая из сна полгорода. Повсюду открывались окна. Чем ближе они подъезжали к институту, тем больше колоколов звучало в ночи. Дым висел на улицах. Перед зданием института домохозяек творился ад. Полицейские пешком и на лошадях пытались навести порядок в хаосе. Склад Вирта, где Кинг разместил свои вещи, горел пламенем. Пламя уже грозило перекинуться на соседние ремесленные мастерские. Смутная надежда Лины на то, что на складе могут быть еще какие-нибудь зацепки, растворилась в дыму. Все следы, оставленные чародеем Кингом, были уничтожены. Девушки из института домохозяек, покрасневшие от отражений пламени и прилагаемых усилий, образовали цепочку и подавали ведра с водой, чтобы внести свой вклад в сдерживание пламени.

Госпожа Полле уже ждала ее. По ее взгляду Лина могла ясно прочесть, что ее исчезновение давно замечено.

– Мы не можем больше предоставлять тебе здесь место, – сказала она, сжав губы.

Лина покорно кивнула. Она и без подробных объяснений знала, что ее время в кулинарной школе отечественного женского института истекло. Хорошая домохозяйка, как это себе представляла директриса института, из нее бы не получилась. Не в этой жизни. Хороший детектив, впрочем, тоже. К своей цели раскрыть заговор она не приблизилась ни на шаг. Она нашла Кинга и снова потеряла. Лина злилась на себя за то, что увлеклась его магией и упустила возможность задать вопросы, которые камнем лежали у нее на сердце.

Через час Лина оказалась там, где рано или поздно оказывались все, кто не знал, где укрыться, или кому было что скрывать: у мадам Зазу, которая даже в ночное время была готова совершить небольшую сделку.

– Это и есть та подруга? – спросила она своим глубоким скрежещущим голосом и указала на Лину окостеневшим указательным пальцем.