Эми Бартол - Рожденная второй [litres]

– Я всего лишь второрожденная.

– Но вот что странно, – продолжает он, – Тула помнит еще одну девушку, которую отправили в изолятор прямо перед тобой.

Я-то знаю, о ком он – о Флэнниган.

– Не зря в изоляторе полно камер. Плохие девчонки повсюду.

– У меня назначена встреча с охранником – Мечом Холкомбом – примерно… – Кроу смотрит на хронометр метки, – через тридцать минут. Не терпится узнать, что же он расскажет о той ночи.

– Удачи, – изо всех сил изображая безразличие, говорю я.

Кроу уже собирается уходить, когда в ангар с инструментами в руках врывается Хэммон. Агент бросает на нее взгляд, и на лице его отражается незамутненная радость. Он ухмыляется и возвращается к нам, сверкая стальными зубами. Хэммон испуганно округляет глаза.

– Ты права, Розель. Плохие девчонки повсюду, – заявляет он, смерив Хэм взглядом от макушки до пят. – Ты беременна, второрожденная.

С лица подруги сбегают все краски, а для Кроу это словно афродизиак. Он подходит ближе и гладит ее по щеке тыльной стороной кисти.

– Дело в том, что мы, цензоры, не запираем плохих девчонок. Мы их убиваем. – Покосившись на меня, добавляет: – Скоро я вернусь за вами обеими.

Стоит Кроу покинуть ангар, как Хэммон начинает задыхаться от ужаса, прислонившись к борту корабля.

– Дыши глубже, Хэммон, – успокаиваю ее я, поглаживая по шее. – Дыши медленно. Все будет хорошо.

Но в душе тоже паникую.

– Он убьет меня, Розель, – хрипит Хэммон.

Она права. За беременность Кроу ее убьет. Причем самым мучительным способом. И ни словом, ни делом я не смогу его остановить. Разве что…

– Хэм, действовать надо быстро, соберись!

– Он меня прикончит, Розель…

– Я ему не позволю. Мы тебя отсюда выведем. Все наладится. Позови Эджа в раздевалку. Больше ни о чем не говори, просто пусть идет туда.

– Сейчас?!

– Да, сейчас.

Хэммон трясущимися руками отправляет Эджертону сообщение. Мы тем временем спешим в раздевалку – быстро, но стараясь не вызвать подозрений.

Из своего шкафчика я беру черную перчатку, которую надевала, чтобы скрыть метку.

– Натягивай!

Оглядываюсь, не видит ли нас кто-нибудь, но в проходе пусто. Отстегнув застежку, сдвигаю пряжку ботинка в сторону. Внутри два прямоугольника, один из них я вручаю Хэммон.

– Вставь в перчатку поверх своей метки. Потом забери из своего шкафчика вещи первой необходимости, упакуй в маленькую сумку и возвращайся. На все две минуты.

Кивнув, Хэм уходит.

Мимо проходят люди, но на меня никто не обращает внимания. Я вынимаю из ножен тер-меч и, активировав его, прижимаю к швам на дне шкафчика. Запаянные кусочки гнутся. Открываю дно и достаю сумку, доверху полную ворованных у Ценза меток. Дрожащими руками пристраиваю крышку на место, вновь закрепляя с помощью меча.

По вискам струится пот. На меня падает тень, и я едва не кричу от ужаса.

– Это всего лишь я, – испуганно пищит Хэммон. – Я не знаю, где Эдж! Он не отвечает.

Закрываю шкафчик и вешаю сумку на плечо.

– Если в течение пяти минут не появится, уходим без него.

У Хэммон трясется нижняя губа.

– Куда уходим?

– В ангаре объясню.

Мы подходим к двери и ждем минуту, другую, третью. Сердце колотится в горле. Но тут появляется Эджертон. В одной руке у него упаковка с довольствием, в другой – канистра с водой.

– Я же говорил, ты проголодаешься! Еще бы, ничего не съела за завтраком, – упрекает он. – У меня всего минута, только отдам и…

Выхватываю у него канистру, вручаю перчатку и бросаю воду в корзину.

– Надевай. Без вопросов! Все объясню в ангаре. Шевелись!

Эджертон – боец. Он привык подчиняться. Я просовываю прямоугольник свинца в прорезь перчатки поверх метки Эджа. Та темнеет.

– За мной.

Мы направляемся в ангар. Никто не обращает на нас внимания. Мы всходим на борт моего корабля, и я закрываю за нами двери.

– Что происходит? – требовательно спрашивает Эджертон.

– Я беременна, – шепчет Хэммон. – Кроу узнал, он хочет меня убить.

Эджертон теряет дар речи.

– Мы сваливаем. Там, куда мы направляемся, нас всех могут убить, но для Хэммон это единственный шанс. Кроу не знает, что ты отец, Эдж. Ты не обязан лететь с нами. Решение за тобой. Только уходить нужно немедленно, и если ты останешься, никогда больше не увидишь Хэммон. Думай, пока я запрашиваю разрешение на вылет.

– Я с вами, – мгновенно выпаливает Эджертон.

– Хорошо. Под полом есть отделение, спрячься там и не высовывайся, пока мы не пройдем контрольные пункты. Вытащим тебя, как только окажемся в безопасности.

Эдж кивает. Хэм занимает место у двери в кабину пилота и пристегивается.

Сажусь в свое кресло, торопливо проверяю приборы и запрашиваю в Форте Древа разрешение на взлет. Клифтон предоставил мне коды вечернего доступа. Надеюсь, Кроу не обнаружит мое бегство.

В ожидании ответа диспетчера задыхаюсь от паники.

– Кажется, меня вырвет, – стонет сзади Хэммон.

– Да пожалуйста, – самым спокойным тоном, на какой способна, отвечаю я. – Не бойся, я с тобой. Я о тебе позабочусь.

– Они всех нас прикончат, – хрипит Хэм. – Я убиваю вас с Эджем.

Затем ее все-таки тошнит.

– Никто меня не убивает. Просто настал наш самый темный час. Но это всего лишь значит, что скоро наступит рассвет.

– Он знал, Розель! Просто посмотрел на меня – и все понял.

– Он наблюдателен, в этом его суперсила. Поэтому Кроу отлично справляется с работой. Это из-за меня он крутился возле нас, так что я во всем виновата. Я придумала план, только не знаю, сработает ли он. К счастью, у меня в запасе есть козырь.

– Лучше бы это был хороший козырь.

– Самый лучший.

В наушниках раздается негромкий гул:

– Взлет разрешен, 00–000016.

С трудом дожидаюсь, пока откроется дверь ангара. Поднимаюсь в воздух и прокладываю курс к испытательному полигону концерна Сэлоуэй на границе с Уделом Звезд.

– Вызволяй Эджа, – говорю я Хэммон, когда мы вылетаем за границу последнего контрольно-пропускного пункта.

Хэммон расстегивает ремень и сначала подходит ко мне. Она кладет руку мне на плечо, а я накрываю ее своей ладонью. И только потом подруга идет выпускать Эджертона.

Немного погодя приходит и он сам, садится в кресло второго пилота.

– Хэммон решила немного полежать. Она совсем раздавлена.

– Ты-то как, Эдж?

– Я-то? – Он оттопыривает нижнюю губу. – Хреново. Все просрал. Считай, убил лучшего друга. Если они ее найдут – она труп. И все только потому, что я не смог оставить ее в покое. А другой друг увез меня из единственного места, которое могу назвать домом. Я просто взял и позволил это. Я бы сказал, все довольно запутанно.

– Ну, а если не брать это в расчет?

Эдж мрачно смеется.

– Ты из тех, про кого моя бабуля говорила «душа-человек». Я понял это еще когда увидел, как ты роешься в куче щебня, будто люди под завалами имели какое-то значение.