Mistkold - Первое видение слепого. Глаз Нирохеи

16 Месяца начала тьмы и холода, 3127 года, утро

В разговорах с Ниведстратусом и Кортигилисальюрией вампир провел всю ночь, день и еще одну ночь, так что в сторону Тресграна их отряд выдвинулся только на второе утро. Спешить, впрочем, все равно не было нужды, а потому предполагалось, что путешествие продолжится пешим ходом. Однако подобревшая Корти решила иначе и выделила каждому по лошади, заверив, что подобный атрибут им жизненно необходим, раз уж они изображают из себя состоятельных господ. Мист ее, конечно же, поблагодарил, но походя привел пару десятков случаев, в которых благородный мог обойтись без средства передвижения — так, чисто спора ради. Наяде спорить было откровенно лень, так что она просто вежливо попрощалась, пригласив вампира заходить еще. Нивед же был чуть более эмоционален и, несмотря на усталость, еще добрых полчаса рассказывал Мисту о том, как сильно он был рад с ним встретиться, тряс руку и призывал вампира наведываться к нему по мере возможности. Все это, конечно же, в своей характерной манере речи, так что у наблюдавшего эту сцену дворфа вскоре начал дергаться глаз. Попрощавшись с такой неординарной парой, круги под глазами которых отчетливо говорили об их единственном желании, Мист с остальными неторопливо направился в сторону Тресграна.

В первый же час пути, однако, выяснилось, что кроме вампира, уверенно верхом держится только Катор — последняя лошадь в подгорном селении умерла задолго до рождения Дифуса, а дворф буркнул, что всегда предпочитал телеги, повозки или сарлагов. Мол, они хоть и уступают в скорости, зато всеядные и не имеют привычки брыкаться, да и седло можно подобрать удобное. В конечном итоге Хаттор прямо на ходу сделал какие-то сложные пассы, после чего развалился прямо в воздухе, паря сантиметрах в десяти над крупом порядком удивленной кобылки. Приглядевшись, вампир заметил дырявое подобие кресла-раскладушки из тонких потоков маны, нахлобученное прямо на лошадь. Дифус тут же попытался сделать нечто подобное, но оба раза его просто стаскивало с седла, так что вместо этого вампир поиграл с лошадью парня в гляделки, и через пару минут она уже откликалась на любое движение неопытного седока, изрядно облегчив тому дорогу.

— И о чем же вы там вообще болтали? — небрежно поинтересовался дворф, стараясь не выказать своего интереса. Вампир покосился на него с нескрываемым ехидством.

— О многом. В основном об астрономии, о некоторых законах физики и химии, о различиях между мирами и системами магии. Я быстренько написал ему три книги по перечисленным наукам, а он подарил мне копии своего сборника поэм и нескольких маго-физических трудов, в основном связанных с полетами. Еще мы наслаждались видом звезд и метеоритного дождя, Корти показывала различия между магией наяд и обычной, Нивед сетовал на хаотичность открытия порталов…

— Да чтоб тебя! — дворф недовольно цокнул. — Так он сказал, отчего он так сияет, или нет?

— Ну, так бы сразу и спросил, — усмехнулся вампир. — С ним мы об этом не говорили, к тому же для него это наверняка стало настолько привычным, что он ничего не замечает. Зато Корти сказала — и да, таки это последствия посещения эльфийского источника. Не знаю, правда, сколько он там пробыл, но результат налицо.

— Вона как… — задумчиво протянул Хаттор. Дифус с Катором тоже выглядели удивленно-заинтересованными. Оглядев их лица, вампир только фыркнул.

— Что, уже и сами желаете в этом источнике побывать?

— Ну, не думаю, что кто-либо из нас отказался бы от такого предложения, — осторожно ответил Катор. — Но мы также понимаем, какие с этим могут возникнуть трудности. К тому же не совсем понятно, почему при доступе к подобному чуду эльфы воюют, а не завоевывают.

— Вот именно! И я о том же подумал! Они ж, елки-палки, сидят прямо на нем сотнями лет! При таком раскладе любой их старикан должен сметать по тысяче вражин одним взмахом мизинца, а на деле воевать идет молодняк, как наша эльфийка, и фронт уже пару сотен лет стоит… Не сходится!

— А может, такая сила слишком тяжелая, и, набрав ее, они больше не могут ходить? — внезапно поинтересовался Дифус, но, заметив недоуменные взгляды, чуть смутился. — Ну, как в легенде про талант.

— Не слыхал такой никогда, — пожал плечами дворф. — О чем она?

— Ну, если кратко... — Дифус принялся вспоминать подробности. — Жил некогда юноша, у которого был невероятный талант ко всему. За что бы он ни взялся — все ему давалось легко, и стали его так и называть — Талант. Но из-за этого заниматься одним делом юноше быстро надоедало, и он хватался за другое. А еще Талант был горд собой, смотрел на всех свысока, да и учился он не только хорошему, но и плохому, а потому и врагов он наживал не по дням, а по часам. Впрочем, сделать они ему ничего не могли — у Таланта был талант и к пряткам, и к бою. К тому же, Талант много путешествовал — испробовав все профессии в одних землях, он шел в другие, и история повторялась. Вскоре он обошел так весь мир, научился абсолютно всему, и стало ему совсем скучно. Недолго думая, он отправился в водное царство — научиться дышать под водой ему тоже не составило труда. Там он учился языку рыб, походке крабов, танцу морских коньков — в общем, развлекался как мог, пока не привлек внимание Рейнадетты, Королевы Морей. Ей Талант и его вторжение пришлись не по нраву, а потому она решила его проучить. «А это правда, что ты настолько талантлив, что можешь научиться чему угодно?» — спросила она. «Конечно! — горделиво ответил юноша. — Нет предела моему таланту!» «А мне вот что-то не верится, — поджала губки королева. — У каждого есть свои пределы. Например, еще ни один человек не научился управлять всем океаном сразу, так, как это умею я». Конечно же, гордость Таланта не оставила ему выбора, и юноша вскричал: «Тогда я буду первым!», после чего начал обучаться этому сложному искусству. Поначалу ему поддались всего пара потоков, затем область размером с озеро, дальше — с море… Немало времени прошло, но в какой-то момент он подозвал Рейнадетту и, ухмыльнувшись, заставил вздрогнуть весь океан. Но как только это произошло, Королева Морей рассмеялась, а на плечи Таланта легла непомерная тяжесть, заставив его замереть на месте. «Я же говорила — у каждого есть свои пределы!» — усмехнулась Рейнадетта, глядя на юношу, застывшего, словно статуя. — «Вот я и нашла твои». Говорят, с того времени Талант так и остался стоять на дне морском, и когда колышется весь океан — это он все пытается вырваться из ловушки Рейнадетты… Как-то так. Мне эту историю наставник в детстве рассказывал, когда я начинал слишком наглеть, — Дифус усмехнулся своим воспоминаниям.