Мари Пяткина - Тень последней луны

Веля аккуратно, по пальцу, забрала свою ладонь из огромной отцовской и снова сцепила в замок со второй. Король вздохнул.

— Я не рассчитываю, что ты немедленно почувствуешь зов крови, — сказал он, — тем не менее, придётся остаться здесь.

Он разглядывал Велю, а та смотрела на висящий у входа плащ с лисьим воротником, вернее, с целой вычиненной шкуркой, с лапками и мордой. Неужели это братец лис, которого вспоминал Пол?! Какой ужас, король убил даже собственного зверя. Её передёрнуло. Король неправильно истолковал её взгляд и снова взял за руку.

— Не бойся, — сказал он, — этот зверь тебя больше не потревожит.

Веля снова осторожно изъяла ладонь. Король прищурился.

— Я никогда, — с ударением произнёс он, — не прибегаю к насилию, если есть возможность объяснить всё как есть и добиться нужного результата так.

Веля молча сглотнула.

— Поэтому считаю нужным предупредить о твоей ответственности за ряд вещей, — продолжал король. — Во-первых, ты должна понимать, что твоё место — здесь. За первую попытку побега я казню двух ганцев по их собственному выбору, мужчину и женщину. За вторую — четырёх. За третью — восьмерых. Кивни, если ты меня поняла. Уже хорошо.

— Во-вторых, находясь в этом месте, ты делаешь то, что тебе следует делать и не делаешь того, что не следует. Я понимаю, что должен делать, и хочу от тебя того же. Ты проглотила язык? Кивни, если ты понимаешь. Отлично.

— В-третьих, ты мне скажешь, где твой зверь, ты вызовешь его. Это надо сделать. Кивни если понятно.

— У меня никого нет, — сказала Веля. Она уже совсем замёрзла босиком и в дурацкой рубашке, сколько будет длиться этот допрос?

— Я не дурак, — сообщил человек, считавший себя её отцом, щурясь. — И рано или поздно твой зверь появится, они не могут скрываться слишком долго. Они зависят от наших подношений. Я просто подожду. Я озвучил свои условия, теперь ты свои.

— А я что, могу? — с горечью удивилась Веля. — Ничего себе.

— Разумеется можешь, я хочу, чтоб твоё присутствие здесь было приятным.

«Где ты взялся на мою голову» — подумала она.

— Я хочу сама заниматься делами моего острова, хотя бы на расстоянии, — сказала Веля.

— Не вопрос, занимайся, — король развёл руками.

— Я хочу хоть кого-нибудь из моих людей сюда, — сказала Веля. — Я здесь совсем одна и ничего не знаю.

— Уже есть, я сразу захватил, так сказать. За дверью ждёт.

— Я хочу личной свободы действий.

Король нахмурился.

— Например?

— Ну, самостоятельно решать свою судьбу? Распоряжаться жизнью по своему усмотрению?

— Выполняешь мои три условия и получаешь все свои и ещё сверху.

Веля заткнулась. Дело было плохо. Что ещё говорить, она не знала.

— Я положу тебе содержание, — добавил король, — исходя из традиций благородных домов Трейнта, пока ты не выйдешь замуж.

Он назвал сумму. Веля офигела от того, какая она дармоедка.

— А что с нею делать?

— Что хочешь. Собирай. Тряпок купи. Твоя мать кормила нищих.

— А в мой остров можно вкладывать? — осторожно спросила Веля.

— Тут все острова твоими будут, — фыркнул король. — Вкладывай в любой.

Чёрт побери. Об этом стоило поразмыслить на досуге. Человек, считавший себя её отцом, чего-то ждал.

— Я могу идти? — спросила она.

— Разумеется, — он сделал раздражённый жест, — К ужину за тобою пришлю. Приходи со своим зверем.

Он протянул руку ладонью вниз и Веля, старательно и очень фальшиво улыбаясь, пожала её обеими руками. Король поднял одну бровь. Уже потом, когда Веля вышла и притворяла за собой двери, то поняла, что протокол, наверное, был несколько иным и покраснела.

— Привет, детка, — сказал непривычно нарядный Шепан, который подпирал стенку в коридоре, сразу за постом стражи. — Или теперь уже ваше высочество?

— Шепан! — она так обрадовалась, что запрыгала на месте и радостно его обняла, не задумываясь о том, что подумают стражники. — Что вы здесь делаете?! Я вам так рада, что и передать не могу!

— Я сам до сих пор не верю, что я в Трейнте, детка, но твой папаша подписал мне помилование. Так тупо вышло, не передать… Идём я тебя провожу в твои комнаты.

— Слушайте, идёмте вместе, я хоть оденусь. Я вас столько всего хочу спросить.

Она остановилась.

— Вы же говорили, что либо вы его убьёте, либо он вас!

Тот поморщился, пристально глядя куда-то вверх и в угол, будто под потолком высокого холла что-то привлекло его внимание кроме невидимого сквозняка и еле видимой паутины.

Оказалось, как только Шепан увидел этого болвана Бо, присланного с сообщением, сразу понял, что Веля решила напороть глупостей, но к тому времени, как от квартовцев отбились возле заповедника, стало светать. И все увидели полный остров скеровых солдат, свежих прямо до оскомины, как зелёные яблоки. А он, Шепан стоял, как обосраный, из двадцати человек у него остался десяток, а из этого десятка — двое раненых, и не знал, ни где Веля, ни что ему делать, даже к лодке ему пришлось бы, пожалуй, пробиваться. Как тут выходит его величество и прямо говорит, что отплывает вместе с дочерью в Трейнт. Он, Шепан, порядком растерялся, и вместо того, чтоб предложить дуэль, спросил, откуда у него дочь. А его величество посоветовал открыть глаза, неужели он не видит, что они с Велей родственники. Шепан только по лбу себя и хлопнул, потому что, общаясь с нею, не раз и не два короля вспоминал. Ну и, августейший владыка ему сказал, что Шепан молодец, что за Велей присматривал, пока король смотрел в другую сторону, и положил жалованье ровно в два раза больше, чем платила она, ровно за то, о чём они с Велей когда-то договаривались изначально. Так что Шепан будет за нею кругом ходить и бдительно смотреть, чтоб она ничего сдуру не вытворила, что его, Шепана, вполне устраивает, потому что Трейнт — это не забитый остров и здесь куча мест, куда можно пойти. Почему «августейший владыка», а не «его засранство», как раньше?! Ну и выражения по отношению к отцу! То есть, что значит, станет шпионить и стучать?! Он будет выполнять свою работу, за которую ему однозначно заплатят, а не с задержками, как она. Детка, да ведь помилование — это же лучшее, что с ним случалось, лучше, чем в кости ни разу за вечер не продуть и обчистить карманы всей харчевни, такое раз в жизни бывает. Ах, называть её «ваше высочество»? Да ради всех стихий. Ваше высочество, соизвольте пи@ть в свои покои, пока вы прямо тут с новым нервным припадком не ё@лись. Направо, пожалуйста.

До самой ночи Веля пребывала в крайне угнетённом состоянии. Впрочем, она прекрасно поняла, что пока что ничего изменить не получится. А раз не получится — то лучше затаиться, сэкономить энергию до более подходящих для действий моментов, а пока не совершать лишних телодвижений. На правах нездоровья она до вечера бродила по «своим» покоям, состоявшим из спальни, нарядной гостиной с мягкой мебелью, ковром на полу, с портретом королевской четы на стене и, отдельно, молодого ещё короля, следовало признать, довольно симпатичного. Также была маленькая комната для рукоделия с кучей чужих вышивок, разноцветных ниток, стекляруса, мелкого колотого жемчуга в шкатулках и без единой иголки, что, несомненно, было заслугой Шепана, помнящего о вышитом предплечье, и туалетная комната с бронзовой ванной, которую, если сказать прислуге, наполняли горячей, чёрт побери, водой.