Мари Пяткина - Тень последней луны

— Что сейчас будет? — тихо спросил король, повысить голос ещё раз было бы невыносимо.

— Что бывает, когда вода уходит до самого горизонта? — Вместо прямого ответа на вопрос дочь пожала плечами.

Скер поморщился. Чёртова головная боль не давала думать. Он уже ничего не желал — лишь бы шум кончился. А эта чёртова девка даже сейчас мотала жилы — не могла нормально ответить. Ему захотелось взять её за причёску и один раз тряхнуть.

Разом, в один миг, завыли все городские собаки. С пронзительными криками сорвались в тёмное небо и унеслись прочь птицы, — король проводил их взглядом.

— Если бы я знал, я не стал бы спрашивать, — поражаясь своему самообладанию, терпеливо пояснил он. — На моей памяти такого не было и в книгах не написано. Луна пришла, вода ушла, что дальше?

— А дальше вся вода, которая ушла, вернётся огромной ударной волной, всё сметающей на своём пути. Это называется цунами.

Скер прищурился в попытке представить, о чём она говорит, но ничего не вышло. И вдруг он понял, что дикая головная боль и нервный приступ, и весь его тяжёлый дискомфорт — всё это — предчувствие грядущей катастрофы. Стихии посылали знак, а он не мог понять.

— Насколько велика будет волна?

— Не знаю, — дочь покачала головой, — не могу представить.

— Все идём наверх, — приказал король, трогаясь с места, — во дворец. Он на холме.

— Я так понимаю, это бессмысленно, — дочь пожала плечами и осталась стоять.

Ему пришлось вернуться, взять её за предплечье и повести за собой.

— Либо ты сама пойдёшь, — сказал он, — либо я возьму тебя подмышку и понесу.

— Я пойду сама, — сердито ответила дочь, отбирая руку. — Дурацкое платье и обувь! Я не могу в этом бежать!

Она сняла и отбросила туфли, осталась босая, как уличная девка. Плевать.

Постепенно явился новый звук, сперва незаметный из-за боли в голове и криков толпы. Король остановился, прислушиваясь, вычленяя из терзающих его шумов пока ещё далёкий, утробный и низкий рёв, словно издаваемый сотней звериных глоток, будто армия чудовищ мчалась на город. Чем громче он звучал, заглушая все иные звуки — тем легче становилось больной его голове. Только ужас остался, прилип, словно грязь.

И король побежал вперёд.

Он врезáлся в хаотично мечущихся людей и люди врезались в него. Он кого-то отталкивал, швырял в сторону, эгоистично расчищая себе путь, и если бы кто-то преградил ему дорогу с оружием, Скер не раздумывая взялся бы за секиру. Иногда лишь оглядывался, убедиться, что дочь и Леяра с принцем не отстали, а чёрная Луна с бугристой поверхностью, с кратерами, горами и мёртвыми долинами, будто морщинами изрезанная скалистыми урочищами и сухими руслами рек, ползла над его головой, двигаясь вместе с ним. Наконец, из-за дальнего края корявой Луны-убийцы, сверкнуло солнце. «Соберись, ты король, что ты как тряпка!» Он оглянулся и замер на месте.

Вода возвращалась. Блестела в скупых ещё солнечных лучах пена на гребне гигантского, чудовищного вала, высотой до Луны, будто огромная невидимая рука разгневанного божества собрала всю воду Либра в исполинскую секиру, и теперь несла её, чтоб одним ударом смыть с лица мира погань, что назвалась людьми, с их ничтожным владыкой, вознамерившимся поставить человека над высшими существами.

Множество пенистых волн окружали этот вал, таких маленьких и кудрявых издали, но Скер знал, что каждая из них вблизи окажется больше его дворца, до которого он почти добрался — они стояли у подножья забитой людом лестницы — все бросились наверх.

Волну заметили. Проклятья, стоны, крики и молитвы зазвучали с новой силой, но уже ничто не могло заглушить чудовищного рокота приближавшегося вала.

— Я же говорила, бессмысленно! — задыхаясь, крикнула дочь.

Король повернулся к ней и открыл рот, чтоб сказать, что был неправ, что он ошибся, что в своей самоуверенности был преступен и ему нет оправдания, но слова так и не покинули его рта. Потому что извинения больше не имели значения. Ничто не имело значения перед лицом разгневанной стихии. Мальчишка снова повис на руке.

— Ваше величество, мы умрём?! — всхлипнул он. — Мне бы так не хотелось!

Скер хотел сказать, что воин не должен бояться смерти, и снова осёкся — поучения не имели значения тоже. Тогда он произнёс правду:

— Закрой глаза, это будет быстро.

Слова потонули в рёве воды. Пахло вином и потом — от толпы, духами — от прижавшихся к нему женщин. Порыв ветра ударил с такой силой, что чуть не сбил с ног принцессу в её пышном платье, швырнул на короля. Он инстинктивно сгрёб в охапку и дочь, и Леяру. Зажжённые вместе с лампами факелы отбросили долгие языки огня. В лицо ударило тяжёлой вонью потревоженного морского дна. «Сейчас вода раскрошит мой флот в жалкие щепки», — мелькнуло в мыслях.

Кто-то ещё пытался бежать, но многие, как и король, замерли, зачарованные ужасной и фантастической картиной приближавшегося вала. Что-то крохотное сверкало белыми парусами на самом его гребне. Это волна, играючи, несла на горбу огромный корабль, оторванный от мелких судёнышек плавучего острова северян, размолотого в безжалостных жерновах.

На мгновенье король будто оглох. Во внутренней тишине, такой желанной ранее, он смотрел, как вершится судьба.

Рокочущий вал неотвратимо приблизился, исполненный ярости мрачной и беспощадной, разрушающей острова. На мгновенье завис над кораблями, лежащими у берега на сухом морском дне. Над пристанью. Над торговой площадью. Над королём, его домашними женщинами и всей обречённой толпой. Накатился, всем многотонным своим весом рухнул вниз, и разбился о невидимую твердь.

С грохотом и плеском рассыпался по сторонам и потёк дальше.

Земля дрогнула под королём и накренилась, мраморная плита у него под ногами треснула и стала дыбом, он едва успел отскочить, чтоб не упасть, а люди на площади повалились, словно кегли. Над их головами ревел поток воды, заглушая вопли ужаса и стоны боли. Бурлящая вода струилась по окружности, словно весь Трейнт оказался в огромном пузыре, над которым пролетела чудовищная волна в своей погоне за притянувшей её мёртвой Луной. Едва дыша и содрогаясь, король стоял и смотрел, как безжалостный поток швыряет в невидимую стену все принесённые с собой подарки: разбитые, размолотые чужие корабли, доски, палки, щепки, тряпки, огромные куски человеческих жилищ, белокаменную колону староземского дворца с барельефом из чаек, мёртвую и живую рыбу, изувеченные тела людей, обрывки парусов, оторванные руки и всё порожденье человеческих рук, по которому прошлась Луна.

Король оглянулся посмотреть, велика ли накрывшая их сфера. Он стоял у самого её края, а вокруг, сколько видел глаз, простиралось бурлящее водяное небо. Сердце забилось, король сглотнул. Кажется, смерть снова прошла стороной, только краешком плаща задела.