Мари Пяткина - Тень последней луны

— Что будет дальше? — спросила Мадора, наконец.

— В каком смысле?

— Теперь. Что теперь будет?

Веля нахмурилась. Если бы она знала…

— Теперь будем торопиться, пока отец в себя не пришёл.

Радиаторная решётка раздвинулась в скупой улыбке.

— Ты осталась без охранника, — не трогаясь с места, произнесла Мадора. — Мы были на ристалище. Думали участвовать.

Веля нахмурилась. Несчастный Шепан остался там, на пристани, об этом тоже придётся позаботиться. Потом. Когда она немного разгребётся тут. Ведь Шепан больше никуда не спешил.

— Ты хочешь меня охранять? — спросила Веля.

Амазонка пожевала губами.

— Мадоре некуда податься, — мрачно сказала она. — Нашего острова больше нет. Где-то в городе ещё четыре сестрицы. Нас прибыло семь, я старшая. Молодняк хотел лошадь выиграть и меч.

— Считай, вы наняты. Как моя личная стража. Условия обсудим позже, да?

Амазонка удовлетворённо кивнула бампером и подозвала девиц. Втроём они, переворачивая отца, как бревно, сняли с него доспехи.

— Раз, два, взяли! — скомандовала Веля. — Только попробуйте уронить…

Четыре женщины снова подхватили короля за руки, за ноги и с натугой поволокли в двери. Веля больше не участвовала, а шла рядом, придерживая подол и открывая двери.

В просторном холле было пусто, слуги и охрана разбежались от страха перед Луной и агрессией толпы. А, возможно, и сами сейчас в этой толпе вопили, заразившись разом вспыхнувшей ненавистью к своему суровому владыке.

Нужно было спешить, и Веля подгоняла потеющих женщин.

Они почти добрались до башни. Как раз разворачивались, чтоб втащить бесчувственное тело в проход, споря вслух, не лучше ли взять его величество по-другому, например, развернуть вертикально и под руки, когда из бокового коридора на них выскочил взъерошенный отцовский полезный человек, с кровавой ссадиной на лбу, в разорванном камзоле без одного рукава и с обнажённым мечом. Сгорбленные под тяжестью тела женщины замерли на месте, впрочем, отца не уронили. Полезный человек тоже встал как вкопанный, во все глаза глядя на странную картину.

— Высочество, у нас проблемы? — спросила Мадора.

— Не знаю, — не сводя взгляда со шпиона, Веля покачала головой. — Как вы считаете, милейший, у нас проблемы?

Тот посмотрел на амазонок, на служанку, на бесчувственного короля, и снова на Велю.

— Никаких проблем, ваше высочество, — ответил, вкладывая в ножны меч. — Всегда готов помочь дамам. Позвольте дверцу придержать…

На площади продолжалось бурление, будто кто-то бросил пачку дрожжей в деревенскую уборную.

— Каюсь!!! — с надрывом кричал кудрявый и смуглый мужчина, разрывая на себе дорогие одежды. — Я был с Бесноватым, когда он убивал священных зверей! Я не ведал, что творил! А теперь весь мир в руинах!

Вокруг него собрался плотный кулак хмурых людей.

— Скер Бесноватый нагадил и затаился! Мы должны пойти во дворец и вывести его на суд!!!

— Да! Да!!!

— Пусть святотатец перед лицом последнего зверя ответит за всё!

— Пусть ответит!!!

Он повернулся лицом, и Веля, стоявшая на самом верху лестницы, не выдержала.

— Владыка Теталл! — резко окрикнула она. — Кто вы такой, чтобы говорить от имени последнего зверя?!

Ей больше не надо было прикручивать воображаемый переключатель придуманного холодильника на полную мощность. «Эвелина» стала так легко и свободно держаться на лице, что порой ей казалось, эта маска — лицо и есть. Высокомерно глядя перед собой и придерживая платье, бодрая, будто выспалась и приняла ванну, а не просто сожрала перед выходом пригоршню сухого ресу, она пошла вниз, и люди расступались, чтобы дать дорогу. Позади топали, бряцая новым оружием, все три её охранницы.

Веля подошла к отцовскому товарищу, который мгновенно стал предателем и теперь мутил воду. Его тёмные масляные глазки всегда были ей отвратительны.

— С чего вдруг вы решили каяться? — сурово и презрительно спросила она, благо гомон немного стих и люди вокруг стали прислушиваться. — Вы, наживавшийся на его походах? Сколько добра вы отгребли, не жалея каких-то зверей, и не думали бы о них, не прокатись волна?

Тот выплюнул с презрением и ненавистью:

— Ты — его дочь, точно так же этим добром пользовалась.

— Я владею единственным живым зверем! — повысив голос, непререкаемо сказала она. — Достаточно одного моего слова, чтобы спасший вас купол, — она театрально воздела руки, — рухнул.

Пол никогда её не слушал, не послушал бы и сейчас, если бы Веля обезумела настолько, чтобы попросить убрать защитную сферу. Но требовалось добиться внимания, и она это сделала.

Кровь бешено стучала у неё в висках, ей подумалось, что рес был лишним и эта не та ситуация, в которой требовалось взбодриться, бодрость и так пропитывала тут воздух, вместе с агрессией, страхом и болью. Но люди теперь смотрели на неё и следовало держать лицо. И следовало что-то говорить им. Неподалёку белел свежесрубленный помост с одинокой виселицей, которую отец, вероятно, собирался использовать в качестве последнего развлечения. Она прикоснулась к руке Мадоры:

— Подсади меня.

— Ы, — ответила амазонка и легко, как пушинку, поставила её на помост.

«Странное, должно быть зрелище, — думала Веля, представляя себя со стороны, стоящую в роскошном, невиданном платье у подножья виселицы, — Однако, придётся толкать речь. Своей не придумать, придётся использовать то, что придумали другие…»

Она дёрнула вбок головой.

— Граждане Трейнта и вы, гости, приехавшие в наше королевство! — крикнула Веля, молясь, чтобы голос не сорвался. — Сегодня мы стали свидетелями небывалого гнева стихии! Сегодня мы узнали, как наказывают высшие силы за человеческое своеволие, мы получили урок, и мы его усвоили…

Все слушали.

— Вы недолго знаете меня, — продолжала она, — и как вы меня знаете? Как дочь вашего короля, на имя которого сегодня пала такая тень! Но есть среди вас и те, кто знает меня совсем по-другому. Много течений подряд я трудилась на благо своего собственного острова, за это время из сухого и бесплотного куска суши я сделала процветающий дом для всех его жителей, где последний рыбак и рабочий жил в хорошем жилище, где дети ели досыта, а больных лечил доктор!

— Правда! Так и есть! — крикнули где-то в центре.

— Я не падаю духом, хотя потеряла свой прекрасный остров, который любила всем сердцем. Потому что главное моё богатство, мои люди, остались живы.

— Это наша владычица Авелин! — крикнул откуда-то из шевелящейся разноцветной массы голос Дебасика.

Веля мимоходом отметила, что старик, кажется, пьян, и сосредоточилась на речи.

— Я смогла поднять свой остров, — продолжала она, — смогу поднять и Трейнт. Я дам приют каждому, потерявшему собственный дом. Потому что не только ганцы — мои люди, вы все — мой народ. Вместе мы сможем пережить тяжёлое испытание, посланное стихиями! Эта волна не уничтожила нас! Мы оплачем своих мёртвых, а затем восстановим утраченное.