Мара Вульф - Книга ангелов [litres]

– Почему ты не сказала мне, что моя мать все еще жива?

Она прикусывает нижнюю губу.

– Сначала мне нельзя было этого делать. Она строжайшим образом мне это запретила. А потом я хотела рассказать, но мы никогда не оставались наедине. С тех пор прошло немало времени, мне стало совестно, и, кроме того…

– Я знаю, как может вести себя моя мать, – перебиваю я ее. – Ей отлично удается давить на других людей. Со мной она тоже так поступала. Я просто хотела, чтобы ты доверилась мне и предупредила меня об этом. Ты посвящена в ее планы? Знаешь, чего она ждет от меня?

– Она считает, что единственный способ задержать Апокалипсис – убить всех кровных наследниц.

– А что ты думаешь по этому поводу? – Я уверенно смотрю в глаза Фели. Мы много лет не общались, а она такое от меня скрывала. Могу ли я рискнуть и довериться ей? – Теперь, когда ты тоже ключ.

– Раньше я бы подумала, что это вполне обоснованно, – тихо говорит она. – Но сейчас я не хочу умирать, хотя эгоистично так думать.

– Ничего подобного, – решительно говорю я. – У нее нет права требовать от нас того, чтобы мы жертвовали собой.

– Если бы ее смерть что-то изменила, она бы убила себя, – говорит Фели. – Она всегда была готова пожертвовать самым ценным, что имеет, даже собственной жизнью.

– Вполне возможно, – отвечаю я. – Но умирать добровольно, я считаю, все равно что сдаться. И это не вариант.

– Но что еще мы можем сделать?

– Ты уже виделась с кем-то из девушек? Мы должны попытаться поговорить с ними.

– Нет, я ни с кем из них не знакома. Ты хочешь предоставить им выбор? А если одна из них пойдет к Габриэлю и выдаст нас?

– Я пока не знаю, что делать. Может быть, мы так ни с кем и не встретимся до церемонии.

– Твоя мать рассчитывает на то, что мы сами умрем, чтобы задержать церемонию. – Фели делает глубокий вдох. – Или решит сама нас убить.

– Этого мы не ей позволим. Как думаешь, ты сможешь прийти к нам в библиотеку? Феникс тоже там, мы могли бы вместе подумать, что можем с этим сделать. Я нашла кое-какую информацию…

– Я попытаюсь. Мне можно выходить ненадолго, но я приду.

Теперь Фелиция выглядит намного более взволнованно, чем в начале нашего разговора.

– Я так рада, что ты пришла. Я уже потеряла надежду…

– Я потеряю надежду лишь тогда, когда на меня действительно прольется семь чаш гнева, – мрачно отвечаю я.

– Интересно, они возьмут ключей в рай? – осторожно спрашивает Фели.

– Я лучше умру с остальным человечеством, чем отправлюсь в Сады Эдема, чтобы жить там с ангелами и знать, какой ценой им все это досталось. Ты хочешь туда? Я не стану осуждать тебя за это.

Она качает головой, и я вижу, что она уже давно мыслями со своей матерью. Фели не оставит ее одну, пока та жива.

– Мне надо идти, – говорю я. – Тициан и Кьяра вот-вот вернутся из школы. – Но кое-что я все-таки должна у нее спросить. – Ты знала, что моя мать запланировала теракт на празднике после того, как нас объявили ключами?

Фели становится еще бледнее.

– Нет, – говорит она. – Но после этого я общалась с ней. Она хотела убить моего отца и как можно больше членов совета. Она не знала, что я буду на трибуне. Но смирилась с тем, что я могу умереть. Ты уже стала ключом, а ее только это и интересовало.

– Тебе стоит быть осторожнее.

Фелиция кивает.

– Я знаю. Еще одна причина, по которой я сижу здесь.

Томмазо провожает меня к входу через фойе. Когда Фели поднимается по лестнице, я смотрю ей вслед. Я даже немного завидую тому, как она любит свою мать. Если бы она приказала ей убить восемнадцать девушек, пошла бы Фелиция на это? Предложение моей материи в действительности не такое абсурдное, как мне хотелось бы думать. Я не знаю, сколько еще людей живет на свете. До Вторжения нас было восемь миллиардов. Просто огромное количество. А сегодня наверняка осталось не так много, но даже если выжила всего половина, каждый человек заслуживает спасения. Может быть, девятнадцать девушек – та самая цена, которую нужно заплатить за него.

Мой отец любил цитировать известных людей. Тех, кто сделал что-то важное. Когда ангелы причинили людям так много страданий и стало ясно, что они собираются нас уничтожить, отец процитировал Мартина Лютера [13]: «Если бы мне сказали, что завтра наступит конец света, то еще сегодня я бы посадил дерево». Не знаю, действительно ли это были слова Лютера, но это дерево – символ того, что никогда нельзя сдаваться. Наша смерть была бы чем-то вроде этого дерева. Шансом для человечества. Отсрочкой его гибели. Возможно, кто-то однажды даже придумает решение и мы сможем жить в мире с ангелами. Если я встречу других девушек, я попытаюсь пообщаться с ними. Я не стану их убивать: решение, готовы ли они пойти на эту жертву, должны принять они сами.

Тициан и Кьяра идут мне навстречу, когда я подхожу к пиацетте. Я настолько погружена в свои мысли, что сначала вовсе их не замечаю. Анфиэль следует за мной.

– Где ты была? – спрашивает мой брат, слегка толкая меня. – Что ты делаешь на улице?

– Мы с Кассиэлем ходили на пробежку, а потом на рынок. Сейчас я иду от Фели.

– А куда ушел Кассиэль?

– Ему надо было вернуться во Дворец дожей. Он будет ждать меня там.

– Я думал, мы с ним сможем чуть-чуть потренироваться.

– Значит, сегодня не получится. Но ты можешь потренироваться и сам. Он же показал тебе последовательность шагов, не так ли?

Глаза Тициана сияют.

– Но только полчаса, потом тебе нужно будет делать домашнее задание.

Он кивает с гораздо меньшим энтузиазмом. Но без этого никак.

Кьяра отправляется на кухню, а я – в библиотеку. Там я собрала все документы, которые нашла на тему Апокалипсиса. Я спрятала их в своей комнате вместе с заметками из кабинета Люцифера. Если моя мать или кто-нибудь еще без спросу придет в библиотеку, то ей лучше не видеть этих записей.

Следующие несколько дней Кассиэль ведет себя куда более сдержанно, чем обычно. По утрам он отводит меня в библиотеку, а после этого улетает на небеса. Почти каждый день ко мне заходит Сэм. Иногда лишь на пару минут, чтобы поздороваться, иногда он остается со мной подольше. Если он заглядывает ко мне вечером, чаще всего с ним приходит Наама, которая редко интересуется мной: через пару мгновений после прихода она удаляется в комнату Алессио. Я немного завидую ей, потому что она хотя бы может скорбеть. Я отчаянно пытаюсь не показывать, как сильно я скучаю по Люциферу. И только когда приходит Кьяра, Наама расцветает. Они тренируются и постоянно проводят время вместе. Тициан уже начинает ревновать.

Моя жизнь странным образом становится похожа на ту, которая у меня была до первой встречи с Сэмом на арене. Только теперь вокруг меня не Алессио, Стар и Феникс, а ангелы. Все мы пытаемся поддерживать иллюзию нормальности. Когда я остаюсь одна, то копаюсь в бумажках и пытаюсь выяснить больше об агнце, невесте и части мира, которой Люцифер собрался управлять. Бесчисленные записи отца и целые трактаты, так и не попавшие в официальную Библию, не облегчают мне задачу. Я нашла порядка пяти версий одних только описаний церемонии, ведущей к концу света. Они не значительно различаются, но я принимаю во внимание каждую деталь.