Стивен Браст - Ветхий дворец

Впрочем, хотя на нынешней скальной стене и не было тропы, она оставалась неровной и покрытой многочисленными выбоинами. Для опытного скалолаза - не хуже ровной дороги. Миклош, проснувшись наутро освеженным и имея за плечами целый день опыта в скалолазании, завершил осторожный и мучительный спуск и к полудню обессиленно вытянулся на куче каменного щебня у подножья утеса. Там, у истоков Реки, он и пролежал весь остаток дня, изрядно промокнув в облаке взвеси. Вечером наконец нашел в себе силы отойти чуть подальше, где было сухо, запалил костер, сжевал несколько сухарей и лег у приятственно теплого кострища, где и заснул.

Он спал и видел сны.

Во сне ему явился дом - Дворец. Такой, каким Миклош его помнил, а не таким, как на самом деле. Он видел кружащих над ним джарегов, и понимал, что всякий раз, когда джарег пролетает мимо, он откусывает краешек Дворца, и сознавал, что вскоре от Дворца вообще ничего не останется.

Проснувшись, он знал, что должен как можно быстрее оказаться дома. И все же позволил себе задержаться, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей к лицу, хотя они едва его не ослепили.

Все то время, что он провел в сумеречном краю, именуемом Страной эльфов, ему жутко недоставало рассветного солнца, но лишь теперь Миклош это понял. В те дни он так и не мог поверить, что солнца просто не будет, всякий раз ему грезилось, что назавтра небо очистится.

Он отвернулся от солнца и, когда к нему снова вернулось зрение, смерил взглядом скальную стену, с которой вчера спустился.

Пожалуй, теперь он вне досягаемости хозяина. Тот не последует сюда за ним. Впрочем, пожалуй, хозяину и в голову такое не пришло бы.

Не то чтобы сбежать было так уж трудно, признал Миклош. Другие, те, рядом с кем он жил и работал, похоже, приняли свою участь. И ожидали того же от него. Ничто не препятствовало побегу. Ничто, кроме порядков, таких прочных и правильных, практически нерушимых - так ему казалось лишь несколько дней назад. Ну и всегдашнего вопроса вопросов - куда идти и что делать там, куда придешь.

Но с него довольно. Как-то утром он собрал в мешок свою старую одежду, немного еды - и зашагал прочь, от полей своего хозяина, направляясь к горам, откуда ранее пришел. Скучать по нему там никто не будет, это уж точно.

Миклош возвращался домой. А что делать - он решит, когда доберется туда.

…А потом был лес.

Он как-то вдруг вырос вокруг. Несколько часов, удаляясь от водопада, Миклош шагал по тропе по твердой каменистой почве, а Река была лишь мерцающей зыбкой полосой где-то справа. Потом впереди появился зеленый туман, а под ногами начала расти трава. А потом туман обрел плоть и Миклош оказался в Блуждающем лесу, среди орехов, груш, осин и дубов, где все это росло и плодилось, а прохладный ветер дул ему в лицо.

Сам не зная, зачем, он сошел с тропы. Он шагал сквозь кусты, огибая деревья, перепрыгивая через упавшие стволы и распугивая текл и норсок. Шагая, он мурлыкал песни, которые помнил с детства, слушал щебетание птиц - и размышлял, что будет делать, когда вернется.

Само собой, повидает родителей. Если только они не умерли, пока он был в отлучке - тут его охватило внезапное чувство вины, а потом Миклош фыркнул. Уйти из Дворца было отнюдь не его решением. О да, если родители живы, он повидает их. И дорогого Андора. И большого веселого Вильмоша. И Ласло.

Ласло. Короля Ласло. Короля, мысленно повторил он. Владения его хозяина вдесятеро превышали размер земель, которыми правил Ласло, и его на тамошнем наречии называли "бароном". Миклош содрогнулся, вспоминая, каким могуществом обладал хозяин. Он перемещался на многие мили одним лишь усилием воли. А один щелчок пальцев - и хибара сгорала дотла и пепел рассеивался по ветру, как если бы ее тут никогда не было.

А бедняга Ласло именует себя королем.

Миклош понял, что больше он не боится Ласло. То, чему он научился в Стране эльфов, мало что значило для тех, кто работал на полях бок о бок с ним, и совершенно ничего не значило для его хозяина. Но в сравнении с Ласло он теперь все равно что бог.

Однако пока Миклош шагал, мурлыкая себе под нос и слушая чириканье птиц и вдыхая ароматы Блуждающего леса, настроение его переменилось. Ласло всегда был порывист и нередко творил то, о чем позднее сожалел. Весьма вероятно, что в течение двух минувших лет Ласло очень сожалел о том вечере. Он, быть может, думал, что Миклош мертв, и казнил себя за это.

Нет, он вернется не для того, чтобы покарать Ласло.

Вернется - для чего?

Миклош задумался. Откуда взялась эта мысль? Откуда чувство, что ему непременно нужно будет что-то сделать? Ведь можно просто жить, знакомиться с людьми, любить; возможно, научиться наконец лазить по скалам.

Потом он вспомнил вчерашний сон и остаток дня провел в раздумьях.

Следующим утром он проснулся от моросящего дождя, который угрожал превратиться в ливень. Миклош схватил вещи в охапку и рванул прочь, пока не нашел большой дуб, который даровал ему надежный приют. К середине утра дождь прекратился и сквозь густую крону начали пробиваться солнечные лучи.

Миклош зашагал дальше. Он находился где-то в глубине Леса, и с каждой пройденной милей настроение у него менялось. Ожидание, нетерпение, сомнение - всего понемногу и все вместе. Заметив это, Миклош задумался (он всегда любил это занятие), и тут вокруг воцарилась тишина. Не надо быть великим знатоком лесной жизни, чтобы заметить подобное - в Блуждающем лесу вокруг всегда полно чирикающих птиц, хрустящих листьями мелких зверушек и рычащих зверушек покрупнее. Когда все это звуковое сопровождение вот так вот сразу прекратилось, Миклош почувствовал себя дураком, ибо что бы они все ни заметили, сам он со всей очевидностью этого не видел. Он, однако, остановился и принялся внимательно прислушиваться и присматриваться.

Неподалеку на ветке дуба сидела атира с густым коричневым оперением и кривым клювом. Чуть подальше из травы на задних лапках приподнялась текла - совершенно недвижимая, лишь серая усатая головка сторожко и быстро подергивалась туда-сюда. Все остальное застыло.

Миклош опустился на одно колено - так легче ждать, меньше устаешь. Он чувствовал, как все прочие живые существа вокруг - что-то приближается. Дыши, напомнил он себе, дыши. Вскоре он вошел в ритм существования Леса: бестрепетное ожидание, настороженное спокойствие.

Несколько минут он стоял так, на одном колене, замерев в неподвижности, и тут появилось ОНО. Движение. Там, вдали, за стволами, справа. Миклош внимательно наблюдал - не нужно делать лишних шевелений, пока не станет ясно, КУДА шевелиться будет безопаснее.

Текла поняла это раньше него, серой молнией метнувшись влево. Миклош, недолго думая, последовал за ней. Обернулся; атира осталась на месте. А там, где что-то двигалось, из чащи выдвинулась голова чудища - узкая, треугольная, чешуйчатая. Он никогда не видел подобной твари, но в Стране эльфов научился достаточно многому и узнал, что это такое. С подбородка свисали три небольших щупальца - Миклош помнил, что они отвечали за восприятие чудища. Другие щупальца, побольше, окружали шею, но Миклош не стал дожидаться, чтобы разглядеть их. Он сломя голову помчался через лес, надеясь, что текла знает окрестности достаточно хорошо и выбрала направление, противоположное тому, которое предпочтет дракон.