Дмитрий Минаев - Королевские милости [СИ]

Вот только по-любому это бы была уже другая музыка и другая песня. Совсем другая.

Так и здесь, как не пытайся спеть на леворском что-то на манер эллиенской баллады, лучше, чем у детей леса всё равно не выйдет… как не старайся!

То же и с этим… «Орфеем». Не то, чтобы он был полным бездарем, трубадур знал своё дело, но… всё равно не то.

Хотя… даже не знаю… Может, я сильно придираюсь?!

Нет, пока менестрель пел следующий куплет про короля… какой он мудрый правитель, выдающийся государственный деятель и всё такое… я стоически молчала, а вот когда те же самые славословия начались в адрес лаэра, не удержавшись, громко фыркнула. По тому, как нахмурился исполнитель, стало ясно, что добрых слов о хозяйке замка, как и всех окрестных земель, мне не дождаться. Даже если у певца и был заготовлен соответствующий куплет, он предпочёл его пропустить, заведя ту же тягомотину про доблестных рыцарей, потом про прекрасных дам, следом, как не странно, про трудолюбивый и работящий леворский народ… а затем опять вернулся к королевству, восхваляя его уже на новый лад.

Далее последовала ещё одна песня… сейчас уже не помню, какая… про воинов-героев, умирающих за короля с именем любимой женщины на устах… судите сами, одно с другим как-то не очень вяжется. В общем, я опять хмыкнула, выказав тем самым свою неучтивость. Притом, самым неподобающим образом.

Во всяком случае, музыкант решил именно так, разом оборвав своё бренчание.

— Элгара, если я вызвал ваше неудовольствие, прошу меня извинить. Однако, со всем уважением, мне хотелось бы знать, чем оно вызвано?

Что ж, один ноль в пользу деятелей искусства и культуры — вежливый щелчок по носу зарвавшейся девчонке.

— А может быть, вы сами покажете пример и сыграете нам что-нибудь?

А вот это уже вызов… прямо дуэль… хоть и музыкальная.

— Действительно, Ола, — подлил масла в огонь Фортрар, — вы ведь экзамена по музыке так и не сдали.

Да давно бы сдала, просто некоторые высокопоставленные особы так занялись раскопками, будто от этого зависела их жизнь! Подняла взор на короля, но тот лишь молча кивнул, моргнув глазами. Что ж, вы хочете песен? — Их есть у меня!

Подайте сюда балалайку, ща я вам сбацаю чё-нить на трёх блатных аккордах!

— Маэстро, не одолжите ли киафу? — протянула я руку.

Если менестрель и удивился, то постарался ничем этого не выдать, сохранив невозмутимое выражение лица. Лишь левая бровь предательски дёрнулась вверх, тут же вернувшись обратно.

— Элгара, — протянул он мне киаферру с загадочной улыбкой, которой позавидовала бы сотня Джоконд.

Ох, неспроста это… Точно! Ах, он — сволочь! Ах, прохиндей! Нет, ну надо же! Подсунуть мне зачарованный инструмент!

Хм… что ж, тем интересней будет его «приручить»… если, конечно, получится.

По виду эта «балалайка» ничем не отличалась от той кияфиияры, что была у Эйвы: тот же скошенный каплевидный корпус… правда, этот был размером побольше, зато круглое отверстие меньше. А вот гриф — покороче… или так только казалось из-за несоответствия размеров? Зато голова точно была загнута сильнее, чем на инструменте сестры. О-ох, ё-ё! Сразу и не приметила, а струн оказалось восемь вместо классических десяти. Или это Эрвендилтоллион добавил отсебятины? Надо будет потом разузнать.

Короче, с виду инструмент напоминал земную мандолину или лютню. В чём состояли отличия? Убейте меня — не скажу! Не потому, что не хочу, просто не знаю.

Раньше, в прошлой жизни, пробовал научиться игре на гитаре — всё без толку. Как можно стать музыкантом, когда медведь на ухо наступил. Что не дано — то не дано.

Другое дело Ола, для неё музыка была неотъемлемой частью души. Наверное, той самой, что досталось теперь мне вместе с телом. А заговорённый инструмент…

Я отодвинулась от стола, помогая себе невидимыми «руками» и «ногами». Кстати, и киафу я приняла тоже ими, отчего трубадур застыл столбом, вытаращив глаза и приоткрыв рот.

«Ладони» тут же защипало и закололо, как это бывает с «оттаивающими» после мороза озябшими частями тела. Не обращая на это внимание, я погладила «ощетинившийся» корпус, а потом, осторожно перебирая струны и тихонько напевая, попыталась с ним «подружиться». Точно так же, как до этого с кияфииярой Эйвы.

— Нирта, что вы делаете?! — воскликнул Орферлис.

— Вы же видите, настраиваю инструмент.

— Но он уже настроен.

— А теперь его настраиваю Я. Что не ясно?!

В следующий миг рассерженная лютня, недовольная тем, что попала в чужие руки, сменив гнев на милость, ласково засверкала и заискрилась золотистым светом. Во всяком случае, именно так всё выглядело в дайхоне. Судя по тому, что король с лаэром невольно отшатнулись «признание» проявилось и «наяву». А глаза застывшего напротив «Орфея» вообще стали квадратными… огромными, как блюдца. У него был такой глупый вид, что, не удержавшись, я ему подмигнула:

— Вы жаждали моего исполнения, господа, так внимайте! — и запела то, что потом получило название «Песнь о печальной деве».