Мэри Даунинг Хаан - Гость [litres]

Наша первая совместная трапеза оказалась совсем не такой, как я надеялась. Отец сидел во главе стола лицом к маме, и я заняла своё обычное место сбоку. Гость сел рядом со мной, а Томас – напротив меня. Мама наполнила наши тарелки картошкой, морковью и жареной курицей. От еды поднимался пар, а от её ароматов мой желудок заурчал. Как же давно я не ела за столом, с тарелки, ножом и вилкой!

Я спокойно остановила Гостя, чтобы он не ел руками, и показала ему, как пользоваться ножом и вилкой.

Когда Томас увидел свою тарелку, он нарушил своё обещание молчать.

– Если я отведаю вашей еды, буду ли я вынужден жить с вами вечно?

– Мы не соблюдаем законов Доброго Народца, – сказала мама.

– Как мне вам доверять?

Отец пожал плечами.

– Мы те, кого ты видишь перед собой. Мы говорим, что думаем. И всегда говорим правду.

Томас явно не поверил, однако съел одну или две ложки овощей и с отвращением посмотрел на курицу.

– Это крестьянская еда, – пробормотал он. – Я не могу это есть.

– Пожалуйста, попробуй кусочек курицы, Томас, – взмолилась мама. – Ты ведь наверняка голоден.

Ничего не ответив, он отодвинул тарелку и вернулся на скамью.

Гость слопал всё на своей тарелке и попросил добавки. Остальные ели молча, без аппетита, жевали и глотали, не получая никакого удовольствия от еды. Присутствие Томаса легло на весь дом мрачной, тёмной тенью.

Когда наступила ночь, я отвела Гостя на чердак, где была моя постель. Родители легли в кровать и задвинули вокруг неё полог. Томас спал на скамье.

Следующий день и все последующие дни прошли примерно таким же образом. Томас дулся, почти ничего не ел и хмуро молчал.

Одним прохладным пасмурным утром мы сидели на кухне, наслаждаясь теплом очага. Уже наступила осень, и не за горами была зима. На рассвете папа отправился на охоту с другими мужчинами из деревни. Он обещал до захода солнца быть дома с оленем.

Мама вязала шерстяные свитера для Гостя и Томаса. Я штопала дырки в чулках. Гость играл мраморными шариками, которые ему подарил отец. Томас лежал на скамье, молча глядя в огонь.

Не считая шипения и потрескивания огня, в кухне было тихо. Наверно, именно поэтому мы услышали в переулке возле нашего дома чьи-то тихие голоса. Мама подошла к окну и выглянула наружу.

– Нищие, – сказала она. – В этом году их больше, чем обычно.

Дав мне половину каравая хлеба и кусок сыра, она сказала:

– Отнеси это им. Похоже, эти несчастные голодны.

Я побежала к садовой калитке, Гость увязался за мной. В переулке стояли две женщины. Младшая держала под руку старшую, как будто помогая ей ходить. Хотя день был не слишком холодным, они прижимались друг к дружке, плотно завернувшись от ветра в длинные плащи.

Увидев меня, они как будто решили пойти дальше, но я сказала, что здесь им рады.

– У меня есть для вас еда. Если хотите, можете зайти внутрь и поесть в тепле, у очага.

Гость потянул меня за юбку. Он покачал головой, как будто ощущая некую опасность. Если он предупреждал меня, то он ждал слишком долго, потому что пожилая женщина уже поблагодарила меня.

– Мы проделали долгий, трудный путь. И не отказались бы посидеть у очага.

Надеясь увидеть то, что увидел Гость, я посмотрела в лицо женщины, но её капюшон отбрасывал тёмную тень, скрывая черты лица.

– Спасибо, – сказала та, что помладше. – Моя мама устала от дороги. Мы немного отдохнём у очага, а затем вновь двинемся в путь.

Я провела их внутрь, но Гость отстал от женщин, как будто не осмеливался подойти к ним слишком близко.

– Не доверяй им, – прошептал он мне. – Они пахнут дымом и тьмой.

– Какой ты глупый, Гость. Это нищенки, только и всего. Они странствуют по дорогам и готовят на костре, как когда-то мы. – Однако и я тоже заметила в этих женщинах нечто странное – ничего страшного, просто нечто непривычное.

Мама оторвала взгляд от вязанья.

– Пожалуйста, заходите и садитесь у огня. Я сделаю чай, чтобы вы могли согреться.

Томас встрепенулся ото сна и посмотрел на женщин. Гость задержался в дверях. Я поманила его, но он даже не сдвинулся с места.

Женщины молча ели хлеб и сыр. Их присутствие в доме создавало некую напряжённость. Тени казались глубже, воздух холоднее, комната – менее весёлой.

– Итак, – сказала мама, устав от их молчания. – Откуда вы?

Пожилая женщина вздохнула, а младшая тихо ответила:

– Из далёкого края, куда нам больше нет дороги.

– Мне жаль это слышать, – сказала мама. – Как это, должно быть, ужасно, потерять свой дом. В последнее время таких, как вы, очень много.

– Да, – сказала молодая женщина. – Гораздо больше, чем обычно.

Мама подлила им горячего чаю.

– И куда вы держите путь?

Младшая пожала плечами:

– Мы идём туда, куда нас подгоняет ветер.

Томас подался вперёд; в его глазах отражался огонь очага.

– В ваших скитаниях вы, случайно, не встречали Добрый Народец?

Услышав его голос, я вздрогнула и посмотрела на него. Младшая женщина взглянула на свою спутницу.

– Что ты знаешь о Добром Народце, юноша?

– Я один из них, – с гордостью произнёс он. – Я – принц. Моё имя Тиарнах. Возможно, кто-нибудь спрашивал обо мне.

– Тиарнах, – повторила пожилая женщина. – Нет, нам не встречался никто, кто бы спрашивал о тебе или твоём местонахождении.

Младшая женщина поднялась со своего места.

– Ты устала, мама. Отдохни у очага. А мы с тобой могли бы прогуляться по саду, – добавила она, повернувшись ко мне. – Хочу подышать свежим воздухом. – Девушка пристально посмотрела на меня, когда мы вышли. – Разве ты не помнишь меня, Молли Кловеролл?

Внезапно испугавшись, я попятилась.

– А я должна помнить?

Её плащ развевался на ветру. Его ткань была тоньше тени от крыльев мотылька. Она откинула капюшон.

– Я сильно изменилась, но надеюсь, ты не забыла меня, – сказала она.

Лицо Эйслинн исхудало и осунулось. Её глаза были темны, кожа – бледна, как луна, густые волосы – спутаны, но она не утратила своей прежней красоты.

– Эйслинн, – прошептала я. – Что привело тебя сюда?

– Твой брат нуждается в нашей помощи. Мадог верит, что мы сможем вернуть Тиарнаху его прежнее «я».

– Где Мадог? Он рядом?

– Когда мы в последний раз его видели, он держал путь в Северное Королевство, чтобы вести дела с одним из племён Доброго Народца.

– Он говорил, что хочет вернуться в Нижний Хексэм?

– Возможно, этой весной или в следующем году зимой. Может быть, завтра, может быть, в следующем месяце. Разве кто-то может сказать про Мадога, куда он пойдёт или когда? Ты ведь и сама знаешь, Молли, что ему никогда не сидится на месте.

Я не удивилась. Когда я снова его увижу, ленты, которые он мне подарил, наверняка будут старыми и выцветут.