Евгений Щепетнов - Жнец

Кстати, осведомился, почему это колдунья и ее подельники не обратили внимание на мои знаки, говорящие о принадлежности к адептам Демона Смерти и Богини Смерти, ведь «Мы с тобой одной крови, ты и я!» Адепты! На что получил в общем-то ожидаемый ответ: ну и что? Да, все колдуны служат Демону Смерти и Богине Смерти, но это никак не мешает им искоренять друг друга и выпивать их силу, которая частично остается у колдуна и поднимает его социальный статус. А боги вообще-то никак не вмешиваются в дела людей, и пусть даже это будут их адепты. Почти не вмешиваются — ибо только боги и наделяют адептов их колдовской силой. Но чтобы боги защищали колдуна от других колдунов — это было бы просто глупо. И значение знаки принадлежности к адептам богов смерти имеют только в одном случае — если колдуну приходится встретиться с духами и демонами, которые живут в саванне и обитают в лесу. И которые тогда его не тронут.

Итак, передо мной была личность негритянской девушки в теле европейской девчонки — неграмотная (само собой), ничего не знающая о мире и ничего не видевшая, кроме этой деревни, стад зебу и саванны. Она привыкла к своему животному существованию, и не мечтала ни о чем, кроме как выспаться и как следует поесть. На мой взгляд — типичная рабыня.

Само собой, я спросил Жози — не думала ли она куда-нибудь убежать? Например — в большой город? На что она мне вполне логично заметила, что в городе ее никто не ждет, что возможно там ее тут же и убьют, но самое главное, что до города она точно не доберется. Так как, во-первых, не знает, где этот самый город, а во-вторых, ее настигнут охотники, и вернут к колдунье. И та с живой сдерет с нее кожу, предварительно приказав всем мужчинам клана Алалу как следует поиметь. А ей ведь тоже хочется жить. Пусть даже и рабыней.

Да, рассуждала она вполне логично, и судя по всему совершенно не спятила за долгие годы рабства. Кстати сказать — вероятно ее спасло именно то обстоятельство, что в рабство Жози попала совсем маленькой и совершенно не помнила другой жизни. А раз не помнила — с чем тогда сравнивать? Если ты не знаешь другой, хорошей жизни, то твоя убогая жизнь кажется вполне приемлемой, и вообще даже нормальной. Даже если ты целыми днями пасешь стада зебу, и время от времени удовлетворяешь мужчин племени. Разве не все так живут?

Бежать. Бежать из этой чертовой Африки! Ощущение такое, будто я попал куда-то в прошлые века — взял, да и провалился на тысячи лет назад. Или вообще на другую планету. Вот так живем, слышим о детях Африки которые голодают, о злых племенах, которые вырезают друг друга устраивая массовый геноцид, и…отправляемся на работу, забыв о чужих континентах до следующего выпуска новостей. Или до следующего репортажа одного из таких вот путешественников, чудом не оставшихся в саванне мурси навсегда — как эта несчастная парочка, родители Жози.

Проснулся я от того, что некто потрогал меня за плечо — осторожно, едва касаясь пальцами. Этот некто…вернее, эта — подала мне чашку с шошоро, к которому я даже начал привыкать. А еще — свежеиспеченную лепешку, теплую и даже вкусную. Жози ее испекла — она сама мне об этом сказала.

Ценная девушка! Шошоро варит, лепешки печет — что еще нужно мужчине? Если только тыби в губе своей жены…красоты хочется! А какая красота без выбитых зубов и тарелки в губе! И насечки, насечки на животе и плечах! Красотища!

В дорогу мы вышли, когда солнце еще низко висело над горизонтом. Впереди шли двое мужчин с автоматами, сзади еще двое, в центре мы — Дамбадзу, Жози и я. Мужчины несли калебасы с питьем и что-то вроде мешков с едой, сплетенных из травы наподобие корзин. Попытались нацепить груз и на Жози, но я воспротивился — это моя рабыня и она не будет ничего нести! Ну а нам с Дамбадзу вообще не по чину таскать какой-либо груз. Так что отдуваться пришлось раскрашенным автоматчикам, совершенно не выразившим радости от осознания данного факта.

Уже когда мы были на месте (шли часов пять, даже не отдыхали), я понял, почему аборигены так зарились на владения старого колдуна. Казалось бы — что такого? Синее озерцо метров триста длиной, вокруг — зеленый лес. Не золотой же прииск! И не россыпи алмазов. Но вот ведь какая штука…на километры вокруг — сухая саванна без малейшего источника. А потом — река Омо с ее коричневой гадкой водой. Что пить? Да и трава вокруг озера сочная, густая, гораздо более привлекательная, чем в других местах. За это и голову отрезать не грех! Уселся старый пень на крутое место, и сидит, никак сдыхать не желает!

— Великий, мы туда не пойдем — решительно заявила колдунья, почтительно склоняя передо мной голову — Тебя он может и не тронет, а если тронет — ты его победишь…наверное. А вот нам будет худо. Он очень мстительный, и вообще ни с кем не разговаривает — сразу проклинает! Насмерть. мИди один.

Один, так один. Я молча пожал плечами, и пошел туда, где маленькой точкой под сенью здоровенных, неизвестных мне разлапистых деревьев виднелось что-то вроде строения. Вернее — угадывалось, потому что рассмотреть это чудо я пока что не мог.

Уже когда отошел шагов на пятьдесят от группы сопровождающих, услышал позади себя легкий топот — кто-то бежал следом. Поморщился — ну какого черта она тащится за мной? У нее нет никаких шансов уцелеть, если колдун начнет строить козни!

— Вернись назад, ну? Меня сейчас могут убить! И тебя тогда убьют! — потребовал я жестко, но Жози вдруг упала на колени и уткнулась лбом в землю:

— Не прогоняй меня, Великий! Я не хочу назад! Тебя убьют, и я снова стану рабыней у Дамбадзу! Лучше уж меня тоже убьют!

Так-то я согласен…быть рабыней у этой чертовой колдуньи совсем не сахар. Того и гляди — как бы тебя не принесли в жертву. А я видел, что они делают с жертвами… И правда — если я выживу, так выживу. А не выживу — лучше уж и ей не жить. Чем такое существование…

Стоп! Это что за упаднические мысли?! Я не имею права умирать! Мне еще Варю вытаскивать! Мне еще службу родине служить! В рядах доблестной с чистыми руками и горячим сердцем!

— Держись позади меня, за спиной — командую я и снова шагаю к хижине отшельника.

Вот только назвать ее хижиной мне довольно-таки трудно. На что она похожа? Ага! Вспомнил! На норы полуросликов! Круглая дверь, окошки, прорезанные в зеленом дерне… Дверь! Черт подери — самая настоящая дверь! А ведь у аборигенов дверей нет! У них хижины из говна и палок, и больше ничего, кроме стен!

Хозяин вышел к нам, когда мы подошли на расстояние нескольких десятков шагов от жилища, и я даже не понял — откуда он появился. Никаких спецэффектов — вот сейчас никого не было, и вдруг — бах! — стоит человек. Черный. И не просто черный — ведь многих называют черными, но если подойти пристрастно, никакие они не черные. Смуглые, да, но не черные. А этот…он был черен, как антрацит! Весь, кроме белых как снег волос. И не курчавых волос! Белые, как снег волосы были затянуты в хвост и свисали на спину.