Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

– Надо ли им теперь Северную штурмовать? Да и воевать дальше? Ведь Севастополь в их руках… – тихо спросил Светлый Темного.

– Пусть рыщут. Даже если и найдут искомое, то… зубы и там обломают. Ты сам там был, знаешь, – недобро ухмыльнулся Бутырцев.

Нырков промолчал, осознавая сказанное.

– Вы бы подпитались чуток Силой, Лев Петрович, я же вижу, что вы сейчас совсем пустой, – заметил он пару минут спустя, когда Маша на минутку отвернулась от жениха. – Вон сколько Тьмы вокруг.

– Не могу, Светлый. Даже эти мрачные переживания не хочу у людей забирать. Им это надо пережить, такое душу очищает, – ответил Бутырцев и сам удивился своим словам: он ли, Темный, такое высказал? – Давай к трубачу подойдем, мнится мне, что это наш знакомец. Душевно исполнил.

Точно, музыкант, выразивший на своей трубе объединяющие всех чувства, как-то встречался им на бульваре Казарского, где полковой оркестр после Балаклавского дела развлекал публику. Как его бишь звали-то?

– Капрал Киевского гусарского полка Скиба, ваше благородие! – доложился Ныркову трубач.

– Как же, помним, – подошел к солдату Бутырцев. – Уцелел, значит? К матери-то воротишься? Ведь положенный срок уже выслужил, Государь Николай Павлович месяц в Севастополе за год службы засчитывать велел.

– Обязательно, вашвысбродь, – осмелел солдат, припомнив доброго барина. – Как только война закончится, ворочусь в свою деревню. Женюсь, дом куплю, лошадь, коровенку заведу…

– Не боишься погибнуть в новом сражении? Враг-то еще не убрался восвояси.

– Куда «ему». Француз – мужчина серьезный, британцы тож сильны да упрямы, но и мы не лыком шиты, били «его» и бить будем.

– Видал анику-воина? – кивнул на солдата Лев Петрович. – Об этом я и говорю – обломают зубы французы-британцы вместе с турками да сардинцами. Придется им вскорости выполнять обратную амбаркацию.

– Вот что, солдат, держи-ка. – Филипп достал кошелек и протянул трубачу целковый. – Выпей, братец, с однополчанами своими за то, чтобы мы, русские армия и флот, сюда, в Севастополь, вернулись. В строю, на кораблях, с музыкой, под знаменами!

«Многое юноша понял за время, что утекло после прошлой встречи с трубачом», – мысленно одобрил ученика учитель.

Тут его опять накрыло предвидение, прямо в голову будущим ударило.

– Знаешь, Филипп, а ведь нам с тобой еще не раз предстоит в этом городе бывать и многое сделать. Я думал, что закончился наш нахимовский Дозор, но нам опять придется расследовать и искать. Не скажу, будет ли нам сопутствовать успех в известном деле, но случилось мне сейчас видение, будто в том самом месте погибнет громадный стальной корабль, мощнее всех нынешних в окрестностях Севастополя вместе взятых. И как бы не еще более мощный через несколько десятков лет там же взорвется. Моряков много погибнет… Чудовища стальные вверх килем на Большом рейде… Страсть Господня!

Неверующий Бутырцев даже перекрестился. Филипп посуровел лицом, а Маша прижалась плечом к жениху. Мрачные были предвидения у Льва Петровича. Одно радовало – открылось ему, что нести свою службу им придется на пару с Нырковым. Уж как посмотрит на это Светлый – ему неведомо, но самому Льву Петровичу этакий кунштюк в тягость уж точно не будет.

Осенью тысяча восемьсот пятьдесят пятого года в пятый день октября в пятом часу пополудни в просторном кабинете второго этажа небольшого особняка классического стиля, что в Сивцевом Вражке, находились трое.

Худощавый господин лет сорока сидел, выпрямив спину, на роскошном стуле перед еще более царственным столом, за которым восседал импозантный мужчина средних лет в сюртуке по последней парижской моде, явно хозяин дома. Выправка посетителя недвусмысленно указывала на то, что перед нами отставной военный. По виду и манере держаться – в немалом чине: подполковника, а то и полковника.

Еще один господин, возраста неопределенного, но, скорее, пожилого, в виц-мундире чиновника Министерства землеустроения прохаживался вдоль шкафов со стеклянными витринами, с любопытством приглядываясь к заморским диковинкам на полках, впрочем, не делая попыток взять ту или иную вещицу в руки.

Друг хозяина?

Остановившись у окна, сей господин обратился к военному:

– Бутырцев, вы ведь предсказатель? Вы не математик, чтобы что-то рассчитать, но у вас верное чутье. Что, дражайший Лев Петрович, оно подсказывает вам? – Видно было, что вопрос волновал чиновника и был далеко не праздным.

Гость чувствовал живую заинтересованность вопрошающего. Да и то сказать – все остались на бобах. Бутырцев, а это был именно он, точно знал от Ныркова, что союзные Дозоры ничего в Севастополе не нашли, как ни старались. Пока занимались поисками, переругались между собой и с Инквизицией. Уже и Темные со Светлыми в захваченном Севастополе на ножах. В обществе ходят слухи, что была даже нелепая дуэль между британским корнетом и французским капитаном, на которой они оба нанесли друг другу страшные смертельные ранения непонятным оружием. Нырков опознал в них знакомых дозорных – пауки начали грызню между собой?

Сам Филипп со дня на день должен был покинуть город – перевели лейтенанта на Балтику. Из Дозора ушел, горит желанием продолжить службу Отечеству на флоте. Но венчаться решил непременно в Севастополе, потому и задержался.

– Увы, будущее севастопольского артефакта скрыто от меня плотной завесой. Мне кажется, что реликвия сама еще не решила, надо ли открываться людям, еще не настал ее час. Рассуждая о сем предмете, я пришел к выводу, что мне придется вернуться к поискам в Севастополе. Я даже время чувствую – лет через двадцать – двадцать пять.

– Надеетесь дожить-с? – Министерский чиновник Емельян Нилович Парфенов вопросительно приподнял бровь. – При таком бурном развитии истории государства российского?

– Всенепременнейше! – ответил отставной военный инженер. – Даже если некто Светлейший Агний вкупе с другими Высшими будут эту историю будоражить и баламутить.

– Самоуверенная у тебя молодежь. – Емельян Нилович посмотрел на Шаркана и скривил губы в язвительной ухмылке.

– Если жизнь не обломает, то научит… – философски ответил Темный.

«О себе бы лучше беспокоились…» – подумалось Бутырцеву.