Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

— Я не о том, — сказала Джил. — Я о валлитинаре.

— Джил, — сказал Джон. — Не стоит, правда.

Хонна покивал:

— Вижу, вы отменно все разведали.

— Уж разведали, не сомневайтесь, — подтвердила русалка, не сводя с него глаз. — Только мы не первые, кто разведывал, верно? Лабораторию увели две недели тому как. А за Джоном вы послали три дня назад. Кого-то еще нанимали?

Хонна обезоруживающе улыбнулся.

— Что верно, то верно, — признался он. — Но, стоит отметить, ваши предшественники не справились и с малой долей трудностей, выпавших…

— Ещё бы, — сказала Джил. — Убили их, делов-то.

Хонна, всё так же улыбаясь, развел руками:

— Надеюсь, вы примете в дар за вынесенные испытания мой эликсир?

Джил кашлянула:

— Я не думаю, что людям вообще нужно такое зелье.

— Джил, перестань нести чушь, — сказал Джон твёрдо. — Нам пора ехать.

Фернакль заложил руки за спину и задумчиво наклонил голову.

— Милая девушка, — сказал он мягко, — это ведь вы только шутите, верно?

— Нет, — сказала Джил. — Я прошу вас сохранить тайну.

Великий Моллюск покачал головой.

— Почему вы против, Джилена? Вы — женщина. В этом мире женская доля ещё горше мужской. Валлитинар даст вам, как и всем прочим, избавление от несчастий. Спросите Джонована, он ведь умеет проникать в чужие думы — много ли он встретил за свою жизнь счастливцев?

— Ни единого, — поспешно заверил Джон.

— Это всё слова, — сказала Джил. — А на деле выйдет, что мы по вашей воле скоро все друг друга убивать станем. Как Олмонд и остальные.

— Джил, — снова начал Джон. Хонна поднял руку:

— Я так не думаю. Дело вот в чём… Народ Па изначально был полон скверны. Ваше племя — лучше. Чище. Вы — благодатная почва.

Что-то было в нём особенное, что-то роднило его с теми, кого Джон видел лишь на фресках в старых храмах. Осанка? Особая поза? Умение повелевать — не словом, не мановением ладони, а словно бы всем божественным естеством? Джон не знал; но теперь чувствовал, что перед ним стоит не просто величавый старик, а именно бог.

— Нет, — сказала Джил снова.

— Хватит, — сказал Джон. — Господин Фернакль, поедемте.

Хонна поднял обе руки в воздух, словно извиняясь.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Джон прыгнул, но не успел. Левая рука Хонны мгновенно удлинилась, вытягиваясь, точно кнут, превращаясь на лету в черное щупальце. Оно схватило Джона, туго захлестнуло, прижимая руки к бокам. Рёбра затрещали. Джон захрипел от боли — на большее не было воздуха.

ВРЕМЯ БУДУЩЕЕ НОВЫЕ ЛЮДИ НОВЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ПОМЕХА СОЖАЛЕНИЕ УСПЕХ ПОМЕХА СОЖАЛЕНИЕ

Щупальце сдавливало всё крепче. В глазах вспыхнули цветные узоры, и посредине узоров проявилась черная клякса — точь-в-точь как Великий Моллюск на медальонах. Во рту стало солоно. Джон отчаянно брыкался, дергал плечами, но хватка только становилась туже.

— Бедные дети, — задумчиво пророкотал Хонна. Он не спешил полностью трансформироваться: если не считать рук, сохранял человеческий облик. Джон видел, как далеко в стороне, зажатая правым щупальцем, извивается Джил. Хонна держал её высоко над полом, вниз головой, и Джон тут же вспомнил Иматегу, встретившего смерть так же — подвешенным вверх ногами, перепуганным, ожидающим спасения. Джон видел доктора, как наяву, даже ярче, и видел не только его. Связанный веревкой труп Олмонда; мёртвая девушка на залитом кровью полу; убитые в зарослях вереска па-лотрашти — все они проносились перед внутренним взором Джона, и все они, казалось, чего-то ждали от него. « Здесь песок , — вспомнил Джон, — темно темно… здесь никого… здесь песок».

Задушенно вскрикнула Джил, и вдруг Репейник понял, что нужно делать. Он даже застонал — не от боли, а от того, как просто можно было всё закончить, и как плохо это оборачивалось для него самого. В этот момент Хонна поднёс Джона ближе к себе, так что сыщик увидел — сквозь черную растущую кляксу — линзы очков, которые не были очками.

ОСОБЫЕ ДАННЫЕ ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ ВОЗМОЖНАЯ ПОЛЬЗА ПОМЕХА СОЖАЛЕНИЕ СОЖАЛЕНИЕ УСТРАНИТЬ

— Простите, — громыхнул Хонна низким голосом, голосом Великого Моллюска. «Близко! — сверкнуло у Джона в голове. — Рядом! Скорей!» Локти были плотно притиснуты к бокам, но ладонь, правая ладонь, была свободной. Репейник просунул руку в карман, нашарил колючий шарик телепорта, заскреб ногтями по поверхности кармана. Вот оно… вот… да. Песок. В складках кармана — песок. Серый, мелкий, въедливый. Так просто. Теперь надо вспомнить, обязательно вспомнить…

Хонна нахмурился, открыл рот.

— Что… — начал он, и тут Джон изо всех сил стиснул телепорт в ладони. Воздух вспыхнул лиловым огнем. Страшно закричал Хонна, выпуская Джона, но тот, как утопающий, схватился за щупальце, которое секунду назад готово было его раздавить. Тело утратило вес, в воздухе поплыли щепки, мусор, какие-то белые капли. Хонна кричал. Джон, жадно дыша полной грудью, цеплялся за щупальце. Это продолжалось бесконечно долго, наверное, секунд десять, а потом лиловый огонь погас, и их швырнуло на жёсткий, серый, мелкий песок.

Голова кружилась, как с тяжкого перепоя — до тошноты. Раньше Джон не замечал этого, слишком быстро всё происходило, да и не до того было: все три раза, когда он телепортировался, душевные переживания оказывались куда сильней ощущений телесных. Куда занесет? Останусь ли жив? Удастся ли уйти от погони? Не снесёт ли голову капризная, текучая сфера перемещения? Теперь было всё равно, и на первом плане оказалось то, что чувствовал избитый, измученный магией организм. Джон, схватившись за виски, жмурил глаза и стискивал челюсти, пока мир не перестал вертеться, а желудок не оставил попытки свернуться клубком. Едва стало полегче, Репейник, шипя сквозь зубы от боли в боках, поднялся на четвереньки и осмотрелся.

(«Здесь песок»)

Вокруг было темно и холодно.

Очень темно и очень холодно.

(«Темно темно»)

Хонна лежал, не шевелясь. Джон встал и, спотыкаясь, отошел от него на несколько шагов. Воздух обжигал лёгкие, Джона разобрал жуткий кашель, он долго перхал, высунув ватный язык и сплёвывая насухую. От кашля ещё сильней разболелись бока; Джон стоял, согнувшись, зажимая ладонью рот и тихонько дыша носом, пока не отпустило. Хонна за всё это время не шелохнулся. Джон перевел дух и пригляделся к нему. Великий Моллюск лежал на боку, спиной к сыщику, неподвижный, как набитый тряпьём мешок. Репейник ждал, что поверженный бог зашевелится, но ничего не происходило. Тогда Джон пересилил себя, подошел и склонился над Хонной. Стояла тьма, но Джон заметил, что под телом Фернакля песок из серого стал черным. И еще — запах. Холодный воздух явственно, хоть и слабо, пахнул чем-то горьким и пряным, как кора, содранная с молодого дерева… Внезапно Великий Моллюск издал странный звук, нечто среднее между стоном и шипением, и медленно перевалился на спину. Он протянул руку, коснулся ладони Джона.