Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

— В том-то и дело, — возразил Джон, запахивая ворот плаща. — При богах они были бы обычными бездельниками. Чтобы попасть в монахи, когда правила Хальдер, нужно было… — он принялся загибать пальцы. — Родиться в хорошей семье, это раз. Пойти в обучение, это два. Не помереть в обучении, это три. Словом, любой подготовленный монах наших магов из "Тайной зари" на завтрак бы жрал. Пачками.

Джил улыбнулась, не разжимая губ.

— А ты?

— Что я? — растерялся Джон.

— Стал бы монахом? Если бы тогда родился?

Джон усмехнулся:

— Я же единственный сын в семье. Мне по закону нельзя было. Да и то: если бы и родился в те времена, то не здесь, а в Твердыне. Мать оттуда была.

— Помню, — кивнула Джил. — А там как в монахи брали?

— Там принимали всех подряд. Из любого сословия, хоть старших, хоть младших. Даже девочек. В женские монастыри.

— И ты мог пойти, значит, — заключила Джил. — Поучился бы малость. Зато занимался бы всякими волшебными штуковинами.

— Не, — покачал головой Джон, — не пошёл бы. В Твердыне монахам с бабами трахаться было нельзя. Как жить-то?

Джил подумала.

— Так и у нас было нельзя, — сказала она неуверенно.

— Вот я и говорю, — подтвердил Джон. — Не пошёл бы.

— Да ну тебя, — сказала Джил и отвернулась. Джон перегнулся через борт и сплюнул в волны.

— Подгон взяла? — спросил он. Джил хлопнула по небольшой сумке на боку:

— Здесь. Только как бы нам самим там не остаться. С таким подгоном.

В сумке были амулеты. Медицинские: один — от лёгочной хвори, другой — от лихорадки, третий — укрепляющего действия, чтобы залатать дыры в убогом арестантском здоровье. У Морли оказалась свежая партия товара, Джон не стал торговаться, и старый бармен, расщедрившись, добавил к купленным трём амулетам ещё один, обезболивающий, каким раньше частенько случалось пользоваться Репейнику.

— Всё в порядке, — буркнул Джон. — Индюк договорился, кинул через "глазок" весточку местному начальству. У него здесь старые связи, нас никто не будет досматривать.

— Где только у него связей нет, — проворчала Джил. Джон пожал плечами:

— В Разрыве?

— Может, и там, — Джил энергично почесала макушку обеими руками. — Может, и там есть, просто ты не спрашивал. В другой раз, когда тебя в Разрыв закинет… Ты попробуй в песке ямку выкопать. Наклонись над ямкой и шепни: мол, я от Бена Донахью. Пустите домой…

Джон посмотрел на неё. Русалка улыбалась во все клыки, пользуясь тем, что на палубе, кроме них, никого не было.

— Дай-ка сумку, — сказал Джон. — Пускай лучше у меня будет.

Баркас причалил к пристани. Над головой нависала громада тюремной крепости, сложенной из щербатого багрового кирпича. Джон и Джил поднялись по вырубленным в скальном массиве ступеням. Стучать в высоченные, обитые железом ворота пришлось долго; близкий прибой скрадывал звуки, и думалось, что за мокрыми от тумана дубовыми створками никого нет живого. Наконец на уровне глаз открылось окошко, и оттуда стрельнул крайне недоброжелательный взгляд.

— Кто? — спросили хрипло.

— От Бена Донахью, — сказал Джон. — Передайте начальнику стражи, Донахью шлёт поклон.

Окошко захлопнулось. Принялся накрапывать мерзкий ледяной дождик. Джил подставила каплям лицо и зажмурилась. Джон долго щёлкал отсыревшей зажигалкой, тянул в себя скудный дымок пополам с крошками табака. Спустя четверть часа за дверьми залязгало, заскрежетало, и покрытая заклёпками створка поползла в сторону.

— Это вы двое от Донахью? — спросил приземистый, с квадратными плечами человек в полицейской форме. За его спиной виднелся обширный, покрытый лужами двор. Кирпичные отсыревшие стены тюремных корпусов терялись в затянутом дымкой воздухе.

— Точно так, — отозвался Джон, выступая вперёд. — Сыщики, имеем дело до заключенного Винпера. Требуется допрос в связи с делом высокой важности.

Человек в форме оглядел Джона. Не так чтобы смерил взглядом — просто с высокой профессиональной точностью оценивал, сколько можно ждать от посетителя проблем. Оценив, таким же манером посмотрел на русалку. Джил ответила скромной улыбкой (с плотно сомкнутыми губами). Поколебавшись, человек махнул рукой:

— Заходите. Я — майор Балто, командую охраной. Следуйте за мной и не отставайте.

Втроём они зашагали по утоптанному тюремному двору. Дождь усиливался, лупил по плечам, с полей Джоновой шляпы текли струйки. Двор был запутанней любого лабиринта: тут и там громоздились какие-то сооружения, на пути вдруг оказывались стены, забранные по верху колючей проволокой, майор сворачивал то направо, то налево, нырял в тёмные проходы, где с низко нависшего потолка гулко капала на булыжник вода. Навстречу один раз попалась колонна арестантов в странного вида шапках с широкими козырьками. Козырьки были опущены на лица, словно забрала старинных шлемов, закрывая обзор спереди и с боков, так что заключённые могли видеть только носки собственных ботинок. Люди шатались, то и дело раздавался глухой утробный кашель, переходивший в стон. Джил кривила рот, что-то шипела вполголоса.

Мимо проплывали зарешеченные окна, тёмные, подёрнутые мутной коркой грязи. За стеклом порой угадывалось шевеление, удавалось рассмотреть закутанных в лохмотья людей, тесно сбившихся в один смрадный жалкий комок, тощих, больных, дрожащих от холода. В одном окне была драка: мелькали окровавленные конечности, слышались приглушённые вопли. Майор Балто пригляделся, выругался и потянул из-за пазухи медальон в виде ажурного серебристого диска. Поднеся диск ко рту, он негромко выговорил приказ, спрятал медальон и безучастно уставился на то, что творилось за тёмным стеклом. Через минуту в камеру ворвались охранники с дубинками. Балто развернулся на каблуках и пошёл прочь. Джон потянул за рукав Джил, которая всё не могла оторвать взгляда от окна, и они поспешили за майором.

— Ему разве "банши" носить положено? — шепнула Джил на ухо Репейнику. — Чары же сильные.

Джон размашистым жестом cтряхнул дождевую воду с полей шляпы:

— Он на государственной службе. Таким всё положено.

Майор, нетерпеливо хмурясь, поджидал их у вмурованной в стену железной двери.

— Пришли, — сказал он. — Здесь зал для посещений. Проходите.

За дверью оказалось длинное помещение с выкрашенными в тоскливый бурый цвет стенами. Помещение было разделено перегородками на маленькие кабинки — точь-в-точь железнодорожный купейный вагон. У входа дежурил охранник. При виде майора он подобрал живот и торопливо шаркнул каблуками.

— Посетители, — бросил ему Балто. — Пригляди, я сейчас.

Охранник мазнул по сыщикам взглядом, козырнул и уставился прямо перед собой. Балто взялся за ручку двери.

— Пойду распоряжусь насчет вашего Винпера, — сказал он Джону. — Если живой ещё — приведут.