Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

Он полюбовался на лицо Морли, обрамлённое алым свечением, и прибавил, не надеясь, что тот поймёт:

— Обстоятельства меняются.

Бармен помолчал, двигая мощными, с Джонов кулак, желваками. Огромная лысая голова клонилась вперёд, будто он засыпал. Но он, разумеется, бодрствовал.

— Какое дело богу до историй смертных? — тихо прогудел он, глядя в пол.

— Это профессиональное, — пожал плечами Джон. — Клиент заплатил аванс. Я должен раскрыть дело. Ну, рассказывай.

Морли достал из нагрудного кармана трубку-носогрейку, набил табаком, сунул мундштук в рот — руки всё ещё немного дрожали. Раскурил, зажав носогрейку в объёмистом кулаке. И принялся рассказывать.

Когда они спустились в лабораторию под старой церковью, там было темно и сыро. Идти приходилось медленно, подсвечивая дорогу фонарями, по щиколотку в стоячей зловонной жиже. Между стен прыгало короткое эхо, усиливало и перемешивало звуки — бормотание людей, их хлюпкие шаги, постукивание посохов, звяканье амулетов, самодельных детекторов магического поля и прочего барахла, которое они брали с собой на вылазки. У Морли — тогда ещё Фрэна Харрингтона — было дурное предчувствие, но он всё равно вёл отряд дальше и дальше под землю, потому что в самой глубине лаборатории их ждал Предвестник. А может, и не ждал: как всегда, поиски основывались на слухах, обрывочных архивных записях и смутных воспоминаниях. Так или иначе, они медленно продвигались вперёд, обходя заполненные водой провалы в полу, пригибаясь, чтобы не задеть грозно прогнувшийся потолок, переступая через ржавые остовы лабораторных приборов. И, конечно, не заметили засаду.

Поисковики БХР, опередившие Фрэна и его товарищей на какой-то час, успели обшарить лабораторию и собрались возвращаться, когда услышали шум и голоса. Они смекнули, что встретили нелегальных конкурентов, затаились и, выждав момент, открыли огонь из жезлов. В темноте засверкали разряды, люди стали кричать. Те, у кого с собой было оружие, пытались отстреливаться. Фрэн разрядил свой жезл, потом просто бился им, как дубинкой; ему удалось свалить двоих, но затем он схватился с кем-то, кто не уступал ни ростом, ни и силой. Он боролся, силясь повалить врага на пол, когда спину разорвала страшная боль, и ноги сразу подломились в коленях. Из последних сил цепляясь за противника, не выпуская из рук какую-то тряпку — не то сумку, не то обрывок одежды — Фрэн упал и вырубился.

Очнулся он много часов спустя. Рана любое движение обращала в пытку, ноги не слушались. Запалил спичку. В неровном трепещущем свете удалось разглядеть, что подвал завален трупами его бывших соратников. Фрэн понял, что его сочли мертвым и оставили валяться здесь вместе с остальными. Решил ползти к выходу: не пропадать же тут, под землёй. Подтягиваясь на руках, дрожа от боли, задел давешнюю тряпку. В тряпке звякнуло. Он снова зажег спичку, развернул ткань и увидел тот самый прибор, за которым они пришли в лабораторию. Предвестник. Должно быть, палачи из БХР не знали о его ценности и забыли про обронённый в кровавой суматохе раритет.

Фрэн сумел выползти. Не меньше полутысячи ре до выхода на поверхность: охрип от крика, в кровь искусал губы, потом догадался зажать в зубах ремень и грыз его, когда от муки перед глазами стояло цветное марево. Он сосал жидкую грязь с пола, временами терял сознание, но через сутки или около того выбрался на поверхность. От церкви через лес пополз к дороге. У обочины его подобрал крестьянин на повозке, ехавший в Дуббинг продавать огурцы. Это был добрый крестьянин, он не задавал вопросов, не сдал Фрэна констеблям и не тронул свёрток, который тот всё время прижимал к груди, тщетно пытаясь укрыть полой заскорузлого от крови плаща. Крестьянин довёз Фрэна до дома и даже втащил на порог, после чего забрался в повозку, цокнул лошадям и уехал. Поразительно, какие в деревнях бывают замечательные люди. По лестнице на третий этаж Харрингтону пришлось ползти самому. Хорошо, что была глухая ночь, и никто не видел, как он, извиваясь и плача, цепляется за решетку перил, подтягивая на очередную ступеньку непослушные ноги. Чудом отперев дверь (ключ, разумеется, давно вывалился из кармана, так что он воспользовался запасным, спрятанным в щели за дверным косяком), Фрэн вполз в квартиру и с тихим вздохом отключился. Прибор лежал рядом с ним, завёрнутый в грязную тряпку, бездействующий, но могучий.

Можно было бы сказать, что в ту ночь Фрэн Харрингтон умер, и родился лысый бармен Карвин Морли. Но, конечно, этот процесс занял куда больше времени. Сначала Фрэн едва не умер по-настоящему: боевые жезлы, поставленные на вооружение БХР — весьма скверная штука, не чета карманным игрушкам вроде той, из которой Репейника пытался убить Хенви Олмонд. Фрэн неделю блевал кровью, у него облезла кожа со спины и задницы, клочьями выпадали волосы. Чуть выше крестца, куда влетел заряд, мясо разъело до костей, всё это мокло, воняло и выглядело, наверное, страшновато: заглянуть себе за спину он, хвала мёртвым богам, не мог. Хорошо, что под рукой был Предвестник. Хорошо, что под рукой оказался припрятанный на чёрный день кристалл. Хорошо, что хватило смелости воспользоваться тем и другим. Фрэн выжил, выздоровел… ну, то есть, перестал заживо гнить и разваливаться на части. Ноги так и остались парализованными. Теперь он мог передвигаться только в инвалидном кресле. И, учитывая, что все его товарищи были мертвы или брошены в тюрьму, нужно было подумать о будущем. Оставались кое-какие связи и кое-какие накопления. Так появился Карвин Морли, владелец самого паршивого бара на левом берегу Линни, торговец магическими запрещёнными мелочами и — изредка — предсказатель.

— Это очень мощный агрегат, — говорил Морли, допивая вторую кружку. — С его помощью можно просматривать вероятностные линии и вносить в них поправки. То есть, попросту, заглядывать в будущее и его менять. У меня есть руководство, составленное монахами, большими спецами своего дела. Я, однако ж, разобрался. Да, и прошлое он тоже показывает, причём безошибочно.

— Как показывает? — спросил Джон. Табачный дым слоями плавал над стойкой, пепельница была полна кургузых окурков. — Там фонарь какой-то или экран?

Морли помотал головой.

— Карты, — сказал он. — Карты с рисунками. Их много, почти сотня штук, и на каждой изображены разные символы. Чтобы их понимать, надо тоже учиться, но в руководстве про карты много написано. Я всё выучил. Это ерунда, там другое сложным оказалось…

Сложности возникли из-за питания, как это всегда бывало с довоенными артефактами. Предвестник работал в двух режимах, отличавшихся коренным образом. Первый режим позволял заглядывать в будущее, ничего в нем не меняя — или в прошлое, по желанию. Такие услуги может предложить любая гадалка в Жёлтом квартале, с той разницей, что Предвестник, в отличие от гадалок, никогда не ошибался. Что касается второго режима, то он требовал в десятки раз большей энергии — равно как и большего мастерства оператора. Монашеская инструкция строго запрещала работать на втором режиме в одиночку и допускать к артефакту не прошедших особую подготовку специалистов. Да и вообще, каждый случай изменения будущего требовал акта, заверенного подписью Хальдер Прекрасной. Морли рискнул запустить режим коррекции вероятностных линий только дважды. В первый раз — когда подыхал от той паршивой раны. Тогда у него был превосходный мощный кристалл, настоящее сокровище, и не оставалось иного выхода. Второй раз… Ну, можно сказать, что это была техническая неисправность.