Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

Свечение кристалла стало ярче.

— Сорок два, — сказал Джон. — Ладно… А когда война началась? Верная же затея — себе союзников наделать. Хотя, пожалуй, наделаешь, а они против тебя же потом и обратятся.

— А вдруг они и не умели так, — возразила русалка. — Это только Хонна мог, и ты теперь можешь.

Джон медленно кивнул.

— Могу, — сказал он.

Джил растерянно провела рукой по щеке.

— Ты чего? — спросила она.

Он стиснул зубы. Кристалл вспыхнул ярче солнца, причиняя боль глазам, просвечивая сквозь пальцы. Джон отвёл его подальше от лица.

— Я думал, — с трудом сказал он, — это будет как убежище. Остров, будто из сказки. Чтобы мы тут жили до скончания века. А это — как тюрьма. В которую мы себя заперли. Я, как пещеру увидел, сразу всё и понял. Так в ней оставшееся время и просидим, пять тысяч лет или сколько там положено. Как этот, до нас.

Джил нервно облизнула губы. Переступила с ноги на ногу:

— Убежище. Тюрьма. Одно и то же, нет? Только в убежище сам запираешься, а в тюрьме другие держат.

Джон оскалился. Свечение кристалла уже не было фиолетовым: оно стало изжелта-белым, как раскалённая сталь.

— Всё так, — сказал он. — Верно.

Кристалл полыхнул огнём и вдруг лопнул, забрызгав их осколками. Джил шатнулась назад. Репейник не двинулся с места, только отряхнул ладони. Из-за его плеча вынырнули несколько парцел, взмыли в яркое полуденное небо и там пропали.

В этот момент Джон понял, что должен сделать. Это было озарение, неожиданное и ослепительное, как будто зажгли костёр в пещере, где долгие годы царила темнота. И такое же опасное, как пожар в лесной чаще. Джон замер, не двигаясь, уставив застывший взгляд в переплетение ветвей, где играли изумрудные тени, а в голове его один за другим вспыхивали образы — небывалые, грозные, прекрасные. Чем дольше Джон обдумывал то, что пришло на ум, тем больше понимал, сколько ждёт впереди бед и разрушений. И тем крепче становилась уверенность в том, что, несмотря на беды и разрушения, другого выбора нет. Потому что люди заслужили то, что он хотел им дать. Все они — мужчины и женщины, взрослые и дети, богатые и нищие, учёные и неучи, горожане и деревенские, больные и здоровые, все, кто родился в этом разбитом, неустроенном мире — они были достойны лучшего. Достойны жить по-другому.

— Джон, — позвала Джил.

Он вздрогнул, приходя в себя. Глубоко вдохнул пряный лесной воздух. Солнце поднялось высоко, на земле плясали золотистые пятна от пробившихся сквозь листву лучей. Сколько прошло времени? Как долго он стоял, погружённый в будущее, загадывая, рассчитывая? Пять минут? Десять? Полчаса?

— Надо вернуться домой, — сказал Джон.

Джил оглянулась, будто в поиске неведомо чьей поддержки.

— Вернуться? — повторила она. — Зачем? Мы же только тут устроились. Вдвоём.

Джон стиснул руки, готовясь к ответу. Он немного побаивался того, что собирался сказать. Так часто бывает: думаешь-думаешь, а, как заговоришь, всё, что надумал, становится глупым и никчёмным. И всё, что решил, оказывается бессмысленным. Они все будут свободными, подумал он. Сильными. Свободными. И равными. Да, они этого заслужили.

— Смотри, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Война случилась оттого, что богов было мало, а людей много, и боги дрались за власть над людьми. А вот если богов будет много…

Он замолчал, прислушиваясь к тому, что произнёс. В глубине зарослей тенькнула птица.

— Много — это сколько? — спросила Джил.

— Очень много, — сказал Джон. Слова ничего не изменили. Он по-прежнему был полон решимости.

Джил поняла.

— Вон как, — сказала она тихо. — Ты, значит, всех хочешь превратить… Вон как.

Сунув руки в карманы штанов, она прошлась по полянке. Остановилась, изучая мохнатые купы лишайника на скале. Джон следил за ней, затаив дыхание.

— Раньше их сорок две штуки было, и то чуть весь мир не погубили, — сказала она наконец. — А ты собрался всех подряд.

Джон перевёл дух. Он знал, что ей ответить. Успел придумать, пока представлял, как всё получится, и чем может обернуться. Он достал портсигар, вынул две последние самокрутки, одну протянул Джил. Они закурили.

— С миром ничего не случится, — сказал Джон. — Раньше сорок два бога тянули соки из всего остального человечества и были от этого… Ну, буквально, всемогущими. Нужна сила для огненного вихря — берёшь у подданных. Нужно разнести пол-города — запускаешь алтари. И так далее. А теперь богом станет каждый. Хапнуть в одиночку такую прорву энергии уже не выйдет, придётся договариваться с другими. Простые люди, которых можно было доить, как скотину, переведутся. Останутся только такие, как ты да я. Это будет… Ну, словом, по-другому. Начнётся новая эпоха.

В ветвях зашуршал ветер. Джон глянул вверх: между листьями виднелось небо, и сияло солнце — бесконечно яркое пламя в бесконечной синеве.

— Так что второй Войны богов не будет, — подытожил он. — Ну, что скажешь?

Джил хмыкнула.

— Большой-то войны, может, и не получится, — сказала она, — но заварушка намечается будь здоров. Это ж каждый сможет таких делов натворить…

— Каждый и сейчас может делов натворить, — пожал плечами Джон. — Взорвать бомбу на заседании Парламента. Отравить водопровод в Дуббинге. Просто взять револьвер и пойти на улицу всех стрелять. Но на этот случай у нас есть законы и констебли. Есть Гильдия. Значит, соберём новую Гильдию и напишем новые законы. Такие, какие нужны… в новой эпохе.

Джил покивала, сбивая пепел с самокрутки. Невесело усмехнулась:

— Поначалу-то херово будет.

— Будет, — откликнулся Джон. — И крови прольётся много, куда ж без этого. Видно, ты права: что бы я ни делал… Да. Но ты пойми: никто не станет, как Хальдер или Ведлет, потому что Хальдер одна вытягивала силы со всего народа, и ей всё было мало. А они изначально будут равными. Понимаешь?

Джил присела на краешек скалы. Сверкнула клыками в ухмылке.

— Понять-то можно. Только ты всегда меня учил, что все кругом сволочи, — заметила она. — Говорил, мол, всё знаешь, что у них в головах. А теперь решил, что им можно доверить такое. С чего бы?

Над головой Джона появилась тёмная точка с коротким шлейфом темноты. За ней — другая, третья. Парцел становилось всё больше, они собирались в облако, двигались кругами, набирали скорость, словно готовились к чему-то. Джон знал — к чему.

— Не всё я знал, что у них в головах, — признался он. — Зато теперь знаю.

Джил прищурилась. Джон развёл руками:

— Ну или почти всё, — закончил он. — Но достаточно. Так или иначе, придётся выбирать: либо обратно к людям, либо до конца дней на острове сидеть.

Джил докурила и затоптала окурок. Откашлялась, сплюнула.

— У нас там одежда на берегу осталась, — сказала она. — Пойдём заберём.