Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

Перевернув лист, Джон убедился, что описание кончилось. Дальше шли протоколы опытов, какие-то служебные записки, чертежи — главным образом, внутренних частей шкатулки. На последнем листе обнаружился простой рисунок карандашом, изображавший, по-видимому, общий вид пропавшего раритета. ИН-516 с закрытой крышкой походил не на шкатулку, а, скорей, на небольшой чемоданчик — прямоугольный, обтянутый кожей саквояж, с каким ходят адвокаты. Джон сложил листы, пригнулся, засунул голову в ящик, где хранилась волшебная диковина, и тщательно его изучил. Ни волоска, ни пылинки — ящик был пуст особенной, зияющей пустотой места, где совсем недавно лежала ценная вещь. Осматривать его было совершенно бессмысленно. Конечно, вокруг незримым узором лежали сотни отпечатков пальцев, и, будь у Джона при себе графитовый порошок, кисточка и бумага, он мог бы их снять… но он и так знал, чьи отпечатки найдет: Питтена Мэллори, его племянника и ещё двух-трех инженеров — словом, тех, кто имел доступ к нумеру пятьсот шестнадцатому и много-много раз открывал ящик. Необязательно с целью воровства.

«Сомниум, — подумал Джон. — Мир мечты. Мир, где не надо прятаться, где никто не следит за тобой и не вымогает деньги. Мир без боли …» Вслух он сказал:

— Интересный аппарат. На самом деле работал?

— В монастырских хрониках пишут, что работал.

— Что это за хроники?

— Монастырские, — повторил Мэллори. — Покойная Хальдер не зря держала монахов на довольствии. Была большая община в Ноксмилле, они там много чего насоздавали за триста лет. Оттуда у нас очень интересные образцы, очень! Но самой хитрой вещичкой, конечно, была шкатулка… — канцлер сипло крякнул, досадуя.

— И много людей ей пользовались? — спросил Джон. — Это же весьма соблазнительно: уйти в мир, где всё по-твоему.

— Неизвестно, — Мэллори покачал головой. — Сведений мало, испытаний — никаких.

— А почему всё-таки «шкатулка глупца»?

Мэллори заморгал, развел тяжелыми руками. Кончики пальцев мелко тряслись — то ли от нервов, то ли от усталости.

— Может, кто-то не очень смышленый когда-то её включил. И получил явно не тот результат, который ждал.

— Ладно, — сказал Джон, — ладно. Слушайте, господин Мэллори, мне нужна хоть какая-нибудь зацепка. Тут ловить нечего: ясно, что раритет лежал на месте, а потом его спёрли. Даже если допустить, что вы неправы… (Мэллори выпучил глаза). Нет-нет, погодите, я же не сказал, что вы неправы, я сказал — если допустить; так вот, даже если это не ваш племянник умыкнул шкатулку, то в любом случае надо допросить охрану на входе. Узнать, когда Найвела видели в последний раз выходящим, и…

— Нет-нет! — воскликнул Мэллори. — Что вы, они ведь доложат начальству! За меня возьмется служба безопасности, это… это настоящие псы, цепные псы! Я вас заклинаю не трогать охрану, Джонован.

Джон скрипнул зубами.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда хотя бы надо задать пару вопросов… не знаю… тому, кто с ним работал. Его шефу, например. Это возможно? Он-то в курсе, что Найвел не пришел на службу.

— Это уж точно, — уныло кивнул Мэллори. — Хитчмен с утра его обыскался. Ко мне дважды заходил.

— А о пропаже раритета шеф что-нибудь знает?

— Помилуйте, как можно!

— Хорошо. Значит, сейчас пойду к нему и постараюсь что-нибудь выведать. И ещё одно. Не подскажете адрес Найвела и — как его невесту зовут? Ширлейл?

— Найвел живет на Ран-авеню, двести пять, — с готовностью отозвался канцлер. — Я там уже побывал, первым делом съездил. У меня свой ключ есть — как-никак, сам ему квартиру снял. Отпер, зашел. Никого нет, и беспорядок страшный. Сразу видно — сбежал.

Джон представил, как, должно быть, вольготно живется юноше, к которому домой в любой момент может нагрянуть дядя-канцлер.

— Ключ не одолжите? — попросил он. — Под расписку, если что.

— Да какие там расписки… — простонал Мэллори. Он долго, мучительно шарил в тугом брючном кармане, затем вынул бренчащую связку, отделил от неё медный ключ и вручил Джону. Мельком оглядев бородку (двусторонняя система вырезов, на пятикулачковую личину — управился бы отмычкой минуты за три, но так проще) Джон спрятал ключ и напомнил:

— Еще хорошо бы глянуть квартиру девушки, Ширлейл. Не знаете адреса?

Мэллори опять моргнул и наморщил нос.

— Ни малейшего понятия, где она живет. Найвел не рассказывал, а сам я собирался нанять сыщика, чтоб за ней последить, да так и не нанял. Хотя… вот он, сыщик, передо мной! — Мэллори вымученно, сипло засмеялся, но смех его перешел в стон. — Ох, времечко настало. Вы уж найдите их поскорей, Джонован, а?

Джон задумчиво кивнул:

— Постараюсь. А что насчет друзей Найвела? У молодого человека должен быть хотя бы один верный друг. Ваш племянник мог посвятить товарища в свои планы. Ведь рискованное предприятие он задумал, могла понадобиться помощь.

Мэллори замотал щеками.

— Нет-нет, такого друга я не знаю. Думаю, и нет его. Найвел всегда был нелюдим. Вечно с книжкой, что-то читал, опыты ставил… Да и сейчас у него вся жизнь — на работе. И друзья там же — если их так назвать. Ведь по двенадцать, по четырнадцать часов в лаборатории сидит! У него и женщин-то не было, пока эта вертихвостка не объявилась — там же, кстати, он её встретил, в лаборатории. Так что, Джонован, вам в любом случае дорога в Научтех. Это на третьем этаже, я провожу.

— Пойдёмте, — согласился Джон. — Хитчмен, говорите, шефа зовут?

— Финн Хитчмен, да-да, — покивал Мэллори. — Кстати, если Найвел о ком и говорил, как о друге, так это о нём. У них… доверительные отношения.

— Отлично, — сказал Джон. — Тогда не будем терять время.

— Я уже и так почти всё потерял, — жалобно откликнулся канцлер и моргнул два раза.

Оборонная научно-техническая лаборатория занимала весь третий этаж. Клерки в черных костюмах здесь не водились: сотрудники Наутчеха не обременяли себя деловой одеждой, предпочитая сюртукам обычные куртки с глубокими карманами. Впрочем, многие носили лабораторные халаты — когда-то белые, а теперь застиранные, обвисшие и приобретшие цвет кухонной тряпки. В куртках щеголяли бородатые дородные мужи — инженеры, ученые, начальники лабораторий; владельцами халатов были лаборанты и ассистенты, бесправные юные создания, только-только успевшие защитить шедевр в техническом училище. Взлохмаченные, худые, лаборанты сломя голову носились по коридорам и, завидев Мэллори, испуганно кланялись, бормоча «господин канцлер». Джону они тоже кланялись — на всякий случай. Все двери на этаже были нараспашку, из лабораторий несло едкими запахами, кто-то отчаянно ругался, кто-то хохотал. Стены покрывал сверкающий белый кафель — никакой зеленой краски, никакого уныния. И здесь были окна, чистые, прозрачные, огромные. Выглянув наружу, Джон увидел внизу маленький уютный сквер, со всех сторон окруженный высокими стенами Министерства. «Так вот оно что, — сообразил Джон. — Все-таки есть окна в здании, просто они во двор выходят».