Илана Мьер - Последняя песнь до темноты [ЛП]

— Гнев был моим врагом всю жизнь, — сказал Райен. Он смотрел за забор, а не на Рианну. — И я мешал себе, не давал навредить остальным, уходя в черные леса у нашего дома. Конечно, они были не совсем черными, но в те моменты я ощущал их холодными, темными, там можно было заблудиться. И я днями терялся там, охотился, словно другой цели не было… — он замолк.

— Этот сад не заменит леса твоего дома, — сказала Рианна. — Я не могу заблудиться.

— И ты женщина, — сказал Райен. — Это делает тебя уязвимой.

— Знаю, — Рианна подумала, что это было правдой, но и злило больше всего.

— Но у тебя есть дух, — Райен посмотрел на нее. В его глазах Рианна видела то, что восхищало и пугало ее, и она отвела взгляд. — У тебя есть сила, Рианна Гелван. Я вижу ее в твоей решимости… даже в твоем гневе.

Она не смотрела на него, и через миг он встал.

— Увидимся за ужином, — сказал он и пошел в дом. Рианна сидела на скамейке, обвив себя руками, пока холод сумерек не прогнал ее из сада.

Они были в пути почти неделю, когда на холме стало видно город. За те дни ветры стали сильнее, трепали их волосы и пронзали холодом одежду. В тот день ледяной дождь стучал по холмам, и путникам повезло найти укрытие в заброшенной хижине. Укутавшись в плащи, они смотрели на город, как на маяк, манящий теплом комнат, кроватей и горячей едой.

Так думал Дариен, судя по раздраженному фырканью Хассена, он был с ним согласен.

Лин поддавалась этому меньше — холод был знаком ей, и она ела горячую еду очень редко за этот год. Ее плащ с меховым подбоем — давний подарок Леандра — был теплыми объятиями в холодные дни и ночи.

Лин радовалась в тайне. Она знала, что Дариен и Хассен переживали из-за стражи и Пути, и она держала чувства при себе. Она знала, что их могли вот-вот схватить.

Но ей нравилась их компания, у них была цель в пути. За недели после Тамриллина Лин ощущала, словно отогнала кошмары в сторону. Шли дни, ночами она пыталась спать под вой ветра. Теперь ворчание юношей оживляло дни, а по ночам Дариена порой можно было разговорить.

У него было доброе сердце, и она знала, что он будет в ужасе, если она так скажет. Без Марлена он словно потерял якорь, словно все время спрашивал себя, какой он. Но ей казалось, что он делает это с любопытством и интересом. Они с Марленом повидали много, но Дариен мог еще многое открыть сам. Ночами они пели или создавали песни на месте.

— Леди Амаристот, — сказал Дариен с поклоном, нарушая ее мысли.

— Что? И не зови меня так.

— Мы в твоем королевстве, так сказать. Скажешь, что там за город?

Лин вздохнула. Хассен с сочувствием закатил глаза.

— Это Динмар, — сказала она. — Жуткое дно. Но там неплохие кузнецы и портные. Это ты хотел знать?

— Это и цвет глаз, — вяло сказал Дариен. — Но Динмар близко к горам. Это наша последняя цивилизованная остановка надолго.

— Смотря, что у тебя цивилизованное, — проворчал Хассен.

— Внутренности овцы, кстати, деликатес, — невинно сказала Лин, он рассмеялся.

Город был тихим для полудня, ведь был у гор. Узкие улицы были пустыми, и ветер летал по ним, свистя.

— Край мира, — отметила Лин, они свернули на улицу, где увидели серые склоны гор за стенами города. — Я больше года не была так далеко на севере.

— Это повод выпить, — сказал Хассен.

Они нашли единственную таверну на главной площади. Тут было живее, хоть и в ранний час: места были заняты, освободили место для музыкантов. Лин тут же заметила их кольца. Двое играли слаженно на лирах, остальные пели в унисон. Они были юными, а Дариен выругался при виде них и поднял капюшон. За ним и Хассен.

— Они нас узнают, — сказал он, вжавшись в стул и подняв кружку пива к лицу.

— Слышите, что они поют? — вдруг сказала Лин. Она не знала, пугаться или радоваться.

Это была баллада традиционного строя, она была о хитром герое — лисе — который смелостью и хитростью обыграл жестокого змея. Такие детали, как умение лиса петь и играть на лире, тут же привлекли внимание Лин. Лис ушел искать свободы для других лисов, ушел с верным товарищем.

— Гончая? — прошипел Хассен. — Его верная гончая?

— Это глупо, — сказал Дариен. — Какое гончей дело до свободы других лисов?

— Дариен, ты не видишь, что это? — сказала Лин. Хассен явно уже понял. — Ты легенда.

— Они, — прошептал Дариен, — просто идиоты. Я знал их, когда они получали плохие оценки в Академии.

— Я только этому и радуюсь, — проворчал Хассен, быстро глотая пиво.

В конце песни змея победили, и Лин подошла к певцам. Хассен пытался удержать ее, но она сказала, что ее вряд ли узнают. И у них были новости из города.

— Приветствую, — сказала она им. — Вы пришли из Тамриллина?

— Конечно, — сказал поэт-блондин с большими глазами. — Мы были на конкурсе. Все видели.

— И что вы тут делаете? — спросила Лин. — Я думала, поэты, как вы, смотрят мир.

— Мы делаем не только это, — сказал другой юноша, темноволосый и наглый. — Вы не знаете, что случилось в прошлом месяце? Мы — искатели.

— Верно, — сказала Лин. Дариен описал ей этот феномен, хоть она думала, что он врет. Но Хассен подтвердил, что движение среди поэтов считало себя искателями и следовало за Дариеном Элдемуром в его поиске Пути. — Это последняя остановка перед горами, — сказала она. — Желаю удачи.

Они мрачно кивнули. Лин решила, что их занятость заданием не дала им спросить ее имя.

— На пути будет опасно, конечно, — сказал блондин. — Стража короля проверяет даже крайние города в поисках сопротивления. А в столице хуже. Одного поэта чуть не казнили, а другого жестоко избил Марлен Хамбрелэй.

— Кого избили? — осведомилась Лин. Ее сердце сжалось раньше ответа, словно она подозревала. Она буркнула что-то юношам и ушла к Дариену и Хассену, чуть не упав по пути. — Это моя вина, — пробормотала она.

— Нет, — сказал Хассен. — Что случилось?

Она быстро рассказала. Она видела, как побледнел Дариен.

— Марлен так не сделал бы, — медленно сказал он. Он словно хотел убедить себя.

К счастью, Хассен молчал. Он умело развернул Лин и позволил ей уткнуться лицом в его плечо.

— Думаю, нам нужна комната, — сказал Дариен и поспешил покинуть их.

— Он спас мне жизнь, — прошептала Лин в плечо Хассена.

Он вздохнул.

— Мне жаль.

Она осталась в комнате, а Дариен и Хассен ушли на рынок. Лин была благодарна им, что они оставили ее одну. Она легла на кровать, которую они будут делить ночью, и смотрела на свои руки.

Может, побои Леандра не были связаны с ней. Может, он вдруг стал идеалистом и решил пойти против властей, попал в руки Марлена.

Но Лин знала его и сомневалась. Она ушла, и у Марлена было время обдумать события маскарада, он мог угадать, кто помогал Валаниру Окуну.