Илана Мьер - Последняя песнь до темноты [ЛП]

— Дариен! — сказал архимастер Хендин. Он качал головой. Он резко развернулся и ушел.

Лин тоже отвернулась.

— Я оденусь, — сказала она слабым голосом, словно кто-то ударил ее ножом по горлу. Она повернулась к нему и встретила его взгляд. — Если ты умный, то собирайся, — сказала она. — Не ради меня. Ради них, — она кивнула на дверь и уходящего архимастера.

— Хорошо, — Дариен понял, что сделал, помимо смерти Хассена. — Лин… не стоило так делать. Прости.

Она отвернулась, не ответив. Она не предупредила его, схватила рубашку за край и сняла через голову, словно его тут не было. Он уловил ее худую спину и бедра, а потом отвернулся.

— Мне приснился Валанир Окун, — сказала она, одеваясь. — Нам нужно в Башню ветров. Ты отведешь меня туда.

— Мне жаль, правда, — сказал он.

— Заткнись, пожалуйста, — сказала Лин. — Это важно. Он верит, что куплеты в Башне откроют Путь. И времени мало.

Дариен кивнул.

— Тогда идем.

Лин прошла к двери и открыла ее. И ее тут же схватили за руку стальной хваткой. Лин без крика выхватила кинжал и порезала то, что было рукой. Она услышала сдавленный вопль в тени коридора, ее руку отпустили, и Дариен оказался рядом с мечом в руке. Лин увидела блеск стали в свете луны, падающем в коридор, искаженное от боли лицо над сияющим мечом Дариена. Он убрал меч и отпрянул. Тело рухнуло на пол со стуком, в броне и красной ливрее стража короля. Кровь уже вытекала из трупа на камни.

Они потрясенно переглянулись.

Лин выдохнула:

— Они здесь.

Дариен схватил ее за руку, и они побежали по коридору. Лин старалась поспевать и выдавила:

— Что ты делаешь? Они будут всюду.

— Не там, куда мы идем, — сказал Дариен, она уставилась на него. Он дико улыбнулся. — Честно говоря, — сказал он, — я оскорблен тем, что прислали одного. Но внизу, — он вдохнул, — будет больше.

Он бросился по лестнице, что появилась перед ними.

— Почему тогда мы спускаемся? — осведомилась Лин.

Он не ответил, и ей пришлось следовать, стараясь двигаться быстрее, не упав на гладких узких ступенях. Они спускались вечно, миновали три этажа, но все спускались, пока луна не пропала, пока они не оказались во тьме. Но она слышала звон металла сверху.

— Куда мы?

— Тише, — сказал он. — Они могут нас услышать. Поверь.

Они добрались до конца лестницы. Там горели факелы, и Лин не видела уже других ступеней. Стены были не вырезаны из камня, а были пещерой.

Они спустились в глубины замка.

С колотящимся сердцем Лин сказала:

— Где мы, Дариен?

В ответ две фигуры в мантиях вышли на свет. Ученики, ведь они были юными, но в их глазах Лин видела немного возраста и мудрости. Не новички, а те, кто уже знал способы и тайны этого места.

— Доброе утро, — тепло сказал Дариен. — Мы с товарищем ищем проход, — он поднял кольцо, что висело на шнурке на шее.

— Ты пройдешь, — сказал один из них. — Но женщина не ступит на эти лодки. Ты знаешь законы.

— Честно говоря, — ровным тоном сказал Дариен, — мне плевать на законы. Я перережу вам глотки, если помешаете ей идти со мной, — он поднял меч. Кровь стража сияла в тусклом свете. — Я сегодня уже убил.

Мужчины стояли и молчали, словно в его словах была сила, как у Давида Прядильщика снов, превратившая их в статуи. Один из них, наконец, сказал:

— Проклятие падет на тебя за нарушение закона.

Лин ощутила зловещий трепет. Глубоко под землей в такое было легко поверить. Ночь уже была со смертью — Хассена и стража.

Дариен тоже ощутил это. Он поежился и сказал:

— Так и быть.

Дариен схватил Лин за руку и прошел мимо них без слов. Она следовала, не зная, смеяться или плакать. Это было неправильно: Дариен был душой света и музыки, а не убийства и крови. Его улыбка казалась кровавой.

Факелы показали темную неподвижную воду. Подземный вход в озеро. Дариен тихо поднял механизмом решетку, и Лин опустилась в лодку. Он присоединился к ней с уставшим видом.

— Столько всего для Башни, — сказал он. — Для Пути. Для всего.

— Ты бы убил их? — сказала она, они взялись за весла.

Он покачал головой.

— Не было необходимости.

— Проклятие…

— Скорее всего, бред, — сказал Дариен, протирая глаза. Впереди было достаточно лунного света, чтобы увидеть силуэты берегов. Он сказал. — Они бы тебя забрали, если бы я тебя оставил.

— Знаю, — тихо сказала Лин. Они молчали, пока гребли. Они лишились спокойствия ночи, песню резко прервали. Все, над чем они работали, привело к теням на черной воде. Ей казалось, что Хассен Стир был с ними в лодке, словно они везли его в загробный мир. Или словно нужно было сделать что-то еще, о чем они не знали.

Маленький новый порез, словно от игры, расцвел на сгибе ее левого большого пальца. Костяшки Рианны уже были красными и в трещинах, кровь слабо стекала в серую воду, где она мыла тарелки.

Рукава мужской рубашки, что была на ней, были закатаны до локтя, ее руки и локти тоже покраснели и трескались. Она стиснула зубы, жжение в них было почти постоянным. Первые пару дней она замирала и смотрела на разрушение гладкой кожи, и ее ругали за отлынивание.

Ирма оказала услугу, взяв ее, и точно не забудет этого. Шумная и внимательная хозяйка гостиницы не стала говорить, что Рианна бесполезна, но сказала, что ей ее жаль. Ее не обманула попытка прикинуться мужчиной, она сорвала шапку Рианны в первый день и возмущалась из-за ее длинных золотых волос, пыльных и тусклых от недели пути. Хозяйка гостиницы сказала, что за гривой коней следили лучше.

Прошла неделя с того унизительного дня, и Рианна начинала привыкать к бездумному ритму мытья посуды. Не было конца тарелкам и мискам, кружкам и котелкам, которые нужно было ополоснуть или почистить. Она час за часом стояла у чаши, полной воды с мыльной пеной, терзающей ее кожу и грязь. Сперва она была в ужасе, что ей придется мыть тарелки и миски с объедками и костями, что ей придется час за часом опускать руки в воду с ними. Но теперь отвращение казалось роскошью, и ей просто хотелось сесть и отдохнуть. Ее три раза в день кормили хлебом и сыром, но она ждала не еду, а момента посидеть. Но она не жаловалась — одно плохое слово Ирме научило ее этому. Женщина ударила ее сзади ложкой, словно ребенка, и пообещала выгнать за еще одно возмущение.

Рианна ненавидела Ирму, но понимала, что ей повезло. Дела стали плохи, как только она сбежала из Тамриллина: возница обнаружил ее в телеге через пару часов, она пряталась за ящиками апельсинов. Он потребовал плату за путь и его молчание.

Вскоре после конкурса мастер Гелван показал Рианне тайный выход из кухни в сад, который он построил после смерти жены. На всякий случай. Он не стал объяснять, что это значило. Теперь Рианне казалось, что ее отец предвидел это, или у него была интуиция.