Илана Мьер - Последняя песнь до темноты [ЛП]

На стуле у кровати была записка. Ее ладони онемели, словно замерзли, и дрожали, пока она разворачивала и читала записку.

Меня больше всего порадовало, что ты поддалась мне не перед, а после того, как я рассказал тебе, что сделал. Что ты дала мне любовь, когда я проявил себя ужасно. Это будет моим триумфом, дорогая Рианна.

Но, к сожалению для тебя, я говорил правду. Хотя бы в тот раз.

Подписи не было. Она и не требовалась.

Стук в дверь. Рианна отперла, едва понимая, что делает, покрывало упало на пол. Если ее хотел изнасиловать клиент из зала, она даже не переживала бы.

Это был Нед.

Облака закрывали луну в ночь их побега с острова Академии, низкие ветви терзали их лица в темноте. Но у них было преимущество: Лин знала лес. В этом холодном лесу она вернулась домой. Она нашла в темноте руку Дариена и шепнула:

— Не отходи от меня.

Он не возражал. Он все еще был потрясен новостью о Хассене, и что он убил человека.

Они оставили лодку на воде, выбравшись из нее, чтобы отвлечь погоню.

Вы будете прокляты. Поэт, что произнес эти слова, был с низком голосом, что эхом звучал по пещерам замка. А теперь и в голове Лин.

Они добрались до чащи, ветер свистел в ветвях, и она сказала:

— Тут заночуем.

— Откуда нам знать, что они не найдут нас? — сказал Дариен, тяжело дыша.

Лин вздохнула.

— Мы не знаем. Они заблудятся в темноте. Они так быстро идти по лесу не будут. Мы дальше тоже не пойдем, иначе будем ходить кругами и врежемся в них.

Дариен опустился на землю.

— Вряд ли я смогу уснуть.

— И я, — сказала Лин и вытащила нож. — Мы должны быть готовы, — она увидела, что Дариен дрожит в плаще. — Если хочешь, — сказала она, — можем сесть спина к спине для тепла.

Он кивнул. Лин села спиной к нему, как порой делала для Алина, и даже с Райеном, когда они были на охоте вместе. Через миг Дариен согрелся, дыхание замедлилось. Он тихо спросил:

— Что теперь делать?

Лин не могла найти силы подбодрить его.

Она задремала, потому что, когда открыла глаза, небо за хвойными ветвями светлело. Лин выпрямилась, сжала нож, но услышала только щебет птиц. Холодный ветер пах хвоей и росой. Дариен разглядывал страницы из шкатулки Валанира Окуна. Она пошевелилась, и он взглянул на нее и сказал:

— Доброе утро, — он звучал устало. — Надеюсь, это ты не в дозоре так сидела.

Лин покраснела.

— Нет, — она потянулась и встала. Ее мышцы затекли. — Я найду нам завтра, — сказала она, — а потом в путь.

— Что мне делать, — сухо сказал Дариен, — если придет стража, пока ты на охоте? Кричать?

— Как-то так, — сказала она. — Я быстро, — когда-то она была охотником. Это прозвучало голосом матери. В лесу у дома даже ветер говорил тонами, что она знала.

— Лин, куда теперь? — сказал Дариен с отчаянием. — Стражи в Академии, мы не можем сделать то, что просил Валанир Окун. Мы не доберемся до Пути. И мы не можем… вернуться в Тамриллин.

— Может, мы и не должны найти Путь и вернуть чары, — сказала Лин. — Может, Валанир теперь это поймет и найдет другой способ.

— Или этого способа нет, — сказал Дариен. — Может, то, что происходит — тьма, разрушения — будут из-за нашего провала.

Лин коснулась его напряженного плеча.

— Мне жаль, — сказала она. Ей было холодно внутри. Скоро все закончится. Происходящее теперь было логическим заключением того, что началось почти год назад, в зиму, когда она сбежала из дома. Все посередине — Леандр Кейен, Тамриллин, Валанир Окун — было ярким эпизодом, что вел к этому моменту. Не вел ни к чему.

Лин всегда знала сердцем, что ей суждена тьма. В ней был изъян, или в ее крови, который не пропадал. Она не сбежала бы даже через порталы, даже с величайшими Пророкам. Но ей было жаль Дариена Элдемура, чья жизнь когда-то казалась золотой балладой. Из-за этого Лин могла горевать.

Они остановились у ручья наполнить фляги и увидели его. Страж склонился и пил из ручья, а рядом — его конь.

Дариен тут же бросился к горлу мужчины, прыгнул на него, когда он склонился. Он не успели вытащить мечи, завязалась борьба. Страж был не таким уставшим, как Дариен, и мог злиться из-за потери товарища, так что смог прижать Дариена к земле. Он хотел вытащить меч, но Лин прижала нож к спине стража. Она рявкнула:

— Не двигаться.

Дариен выбрался из-под мужчины, тяжело дыша. Лин его глаза казались безумными, словно он был в ярости. Пот сделал его волосы темнее, они прилипли ко лбу. Он сдавил шею стража рукой.

— Ты один?

Страж сжал губы. Лин прижала нож, хотя ей было неприятно. Этот человек выполнял приказ. Может, он даже верил, что Дариен в ответе за смерть Хассена Стира.

— Отвечай, — приказала она. Ее мать не мешкала бы.

— Другие… близко, — процедил пленник. — Они найдут вас.

— Тогда мы оставим тебя как заложника, — сказала Лин.

Дариен покачал головой. Его глаза были напряженными, пока он смотрел на мужчину, и это пугало Лин.

— Есть идея лучше, — сказал он. — Никон Геррард хочет, чтобы люди думали, что я гадаю на крови? Я дам им еще песню. Я это использую.

— Нет, Дариен, — охнула она. Страж хотел кричать. Лин прижала руку к его рту, ей было плохо.

— Подумай, Лин, — крикнул он. — Мы не знаем, куда идем. Только Эдриен Летрелл знал, и он мертв. И есть способ… вернуть его. Поговорить с ним.

— Дариен, послушай себя, — сказала Лин. — Нельзя вернуть мертвых.

— Наоборот, — сказал он. — Смерть — лишь портал. Один из последних, но все же. И у нас есть бумаги Валанира Окуна. Нужна кровь и слова. Лин, мы можем остановить тьму, о которой говорил Валанир. У нас есть шанс.

— Бороться тьмой с тьмой? — сказала Лин. — В этом нет смысла.

— Только в этот раз, — просил Дариен. — Один раз не повлияет, Никон Геррард делал это годами.

— Надеюсь, ты прав, — сказала Лин. Она опустила с силой рукоять кинжала на голову стража. Он обмяк в руках Дариена.

— Ты его убила? — возмутился Дариен.

— Нет, — сказала она. — Отключила.

Он вытянул меч, замер с непонятным лицом.

Лин выдержала его взгляд. Она не была уверена, нужно ли это делать. Она вспомнила книги о поэтах, которые были с изумрудом на кольцах. Он был бродягой, легким сердцем, всегда свободный. Она вспомнила ночь, его с алым мечом, улыбку на его лице, какой не было раньше. На миг в свете факела он был кем-то другим. Не тем, кто играл ей милую песню на ночь.

Та песня, если он сделает это, будет утеряна навеки. Она и все остальное.

Это мелькнуло в ее голове, и она сказала:

— Ты не должен лить кровь, Дариен. Я не могу видеть тебя таким, — она забрала страницу и посмотрела на указания. — Готовь слова, — она порезала свои запястья. Она ждала боль, но все равно была потрясена. Она рухнула на колени.