Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

И вдруг виконт провел руками по лицу, словно стирая сон, и проговорил:

– Ролен, сколько мы еще выдержим?

– Не знаю, Жан, – я отвел взгляд, – ты можешь остаться с леди Мариной, я позову тебя вестником, как только найду пещеру.

– Ха, – Жан вскочил и встал ближе к камину, глядя на меня. – Я не смогу сидеть у жены под юбкой, Ролен! Но, возможно, стоит поискать пещеру иначе?

– Бабушка сказала, что старый дракон закрыл пещеру магическим ключом, а это значит, что она прикрыта и от магического поиска…

– Который в скалах и так работает плохо, – виконт задумчиво накрутил на палец отросшую прядь и вдруг изрек: – А если попробовать использовать ключ как компас?

– Но ключ нейтрален! Его можно активировать только твоей кровью!

– Или кровью моей жены, носящей ребенка, – спокойно сказал Жан, глядя в огонь.

Я растерялся: никто не знал, как сработает ключ и что потребует взамен:

– Жан, Марина тяжело переносит беременность…

– В ней самой магии нет, а значит, ничего не случится, достаточно нескольких капель. Смотри, – виконт подошел к столу и на небольшой аспидной доске принялся чертить кусочком мела: – Если пещера закрыта заклинанием, которое может открыть ключ, значит, их магия сходна: относится к одному типу и одинаково реагирует на внешние раздражители. Пробудив ключ малым количеством крови, мы сможем снять основные магические показатели, излучение, направление и прочее, а потом настроить амулет поиска точнее.

Жан поднял на меня глаза, отбрасывая с лица упавшие пряди и требовательно взглянул, ожидая подтверждения своей теории.

– Но почему ты не хочешь разбудить ключ своей кровью?

– Потому что тогда ключ начнет открывать пещеру и просто убьет меня, пещеру сначала надо найти.

– Но может подождать, пока ребенок родится?

– Нет, я спрашивал у трона, он утверждает, что нужна смешанная кровь, или дитя станет полной заменой меня.

Что мне теперь делать? Рисковать жизнью друга? Любимой или ее ребенка? Холод заставил встопорщиться мою чешую: я назвал Марину 'любимой', пусть мысленно, пусть в ужасе от предстоящего, но это так! И спрятаться мне не позволят ни совесть, ни долг, ни… любимые родственники!

– Только нужно все ей рассказать, хорошо?

Жан склонился над доской и нехотя кивнул:

– Только давай вместе? Я чувствую, что виноват, но не вижу другого выхода, ползать по скалам – не лучший вариант.

Мне осталось только согласиться.

Когда голоса стихли, надо мной склонилась камеристка:

– Миледи, ваш супруг приглашает вас выпить чаю.

Поднявшись с разворошенной кровати, я глянула в зеркало и ахнула: помятое лицо, сбившиеся волосы и самый разнесчастный вид! Нет, так нельзя!

С помощью камеристки устроила себе контрастное умывание; волосы, потемневшие и растрепанные, быстро пригладили и спрятали под сетку, а вместо утреннего платья накинула нарядную темно-розовую сорочку с вышивкой и просторное бежевое платье-накидку с длинными рукавами. Платье ложилось на плечи как халат и скреплялось под грудью тремя пряжками, не сшитые рукава болтались до локтя, как крылья, открывая расшитые мелкими стеклянными бусинками рукава сорочки. Все, готова! Улыбнувшись своему отражению, я спустилась в гостиную – Жан и Ролен уже ждали меня у стола, накрытого ко второму завтраку; леди Лионелль, чем-то ужасно недовольная, уже разливала чай.

Сегодня в моей чашке не было привычных уже мяты и валерианы, зато она придвинула мне блюдце с пирожными и розетку с вареньем – предлагает напрячь мозги? Что же от меня хотят?

Первые глотки сделали в молчании, потом Жан выразительно посмотрел на дракона, а Ролен отрицательно качнул головой и уткнулся в огромную, почти литровую чашку с чаем. Кажется, все очень нервничали, а леди Лионелль даже плеснула в свой напиток чего-то покрепче варенья и смотрела на Жана осуждающе.

Муж перебрался в соседнее со мной кресло, ласково взял мою руку и заговорил, пряча глаза и перебирая мои пальцы. Он рассказал о том, что поиски Пещеры Памяти безуспешны, и о том, что выживать в горах становится все труднее, и даже о том, что долг нашей семьи перед драконами огромен, и его можно отдать сразу и навсегда, открыв хранилище памяти.

Я уже устала от потока слов, призванных не то умолить, не то убедить меня сделать что-то, но наконец он отхлебнул остывшего напитка и сказал, что ему нужно: моя кровь, совсем чуть-чуть, несколько капель, но никто не может сказать, как это отразится на мне.

– А ребенок? – я обхватила живот защитным жестом.

– Ребенок сильнее тебя, и с ним ничего не должно случиться, его защищает магия рода, – сказал Жан, а леди Лионелль нахмурилась.

Тогда задумалась я:

– А почему ты просто не подобрал один из моих платков? У меня довольно часто идет носом кровь.

– Потому что жертва должна быть добровольной, – хмуро сказал Жан, – и использовать твою кровь без твоего согласия не получится, трон признал тебя полноценной принцессой.

– Значит дело только в моем согласии? – я была готова дать его немедленно – очень хотелось встать, и малышка, недовольная моей позой, устроила танцы на моих ребрах, но драконица внезапно вмешалась в беседу одновременно с Роленом:

– Нет! – выдохнули они хором, а потом переглянулись, и дракон уступил бабушке:

– Не спеши, тебе нужно подумать и подготовиться, несколько дней ничего не решат.

Я только пожала плечами:

– Хорошо, Жан, я подумаю и, скорее всего, соглашусь, а пока позвольте, я вас оставлю, хочется немного пройтись, пока нет дождя.

В душе было гадко: я чувствовала нетерпение и недовольство Жана, тревогу и сочувствие Ролена, и самой мне было маетно и неуютно. Привычные серые стены показались клеткой.

В просторном холле служанка подала мне теплый плащ из тонкой кожи на меховой подкладке и высокие сапожки без каблука. Капюшон на голову, платок в руку – и можно идти, дышать свежим воздухом и гонять по кругу мысли.

К общему беспокойству примешивалось и чисто женское желание: уже три месяца мы с Жаном спим отдельно; может быть, сегодня ночью он придет, хотя бы для того, чтобы попытаться уговорить меня рискнуть собой и малышкой?

К чаю Марина вышла очень красивая и спокойная, прежнюю живость и задор сменили плавность и достоинство, и я невольно ею залюбовался. Но разговор отложить было нельзя, а Ролен отказался его начинать. С трудом подбирая слова, я гладил исхудавшие пальчики в голубых жилках и пытался донести до чужой этому миру девушки понятия долга и чести.

К моему изумлению, она реагировала спокойно и даже улыбнулась чуть подкрашенными губами, и только леди Лионелль не дала ей согласиться с моими словами сразу. Но я уже видел, что моя девочка нам не откажет, и волна благодарности захлестнула мое измученное сознание. Я коснулся нежной ручки поцелуем, и Марина ушла, а Ролен и его бабушка неожиданно одновременно заговорили о том, что пробуждение ключа требует подготовки: