Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

Марина, обняв дочурку, решительно встала с кровати и шагнула в телепорт, а я шагнул следом, отрастив на спине и голове чешую: вдруг среди нападающих будет сильный маг или дурак с арбалетом?

Толпа камеристок налетела на меня в коридоре. Я не сразу понял, что они лопочут, и хотел идти дальше, но они намертво перекрыли путь своими широкими юбками и продолжали лопотать:

– Виконтесса! Дракон! Неприлично!

Пока я пытался вникнуть в их вопли, из крыла, в котором разместили Марину и ребенка, повалил дым, послышался грохот падающей мебели и звон разлетевшейся посуды. Оттолкнув закатывающих глаза клуш, я пробежал по коридору, поднялся на пролет и увидел, что с другой стороны бегут лорд Сиан, кузина Илана и отец.

– Что случилось? – рявкнул он, ослабляя шейный платок.

– Позвольте, я узнаю, ваша светлость! – сильф протиснулся вперед, к плотному дыму, застелившему коридор, ведущий к женским покоям, и вдруг отпрыгнул:

– Стойте, ваше высочество! Это ловушка! – вынув небольшой прозрачный стержень, он махнул им, и туман быстро начал светлеть и, наконец, растаял.

Дверь в покои виконтессы оказалась выбитой, окна зияли распахнутыми ставнями, а кровать была разрублена на части; среди всего этого безобразия покачивались совершенно нетронутая колыбель и мягко светящийся шарик из горного хрусталя. Едва мы заглянули в комнату, шарик мигнул, и с хрустом сломался.

– Заклинание было настроено на леди Марину; если бы в комнату вошла она, умерла бы на месте, – прокомментировал лорд Сиан, поддевая осколки сапогом.

– Но где виконтесса и дитя? – растерянно спросила Илана.

– Вероятно, успели скрыться. Крови нигде нет и следов похищения тоже, – ответил Валентайн своей супруге.

– И где теперь искать мою внучку? – желчно поинтересовался граф.

– Стоит подождать; думаю, она объявиться сама, – пожал плечами сильф, а я вдруг вспомнил камеристок, зажавших меня в коридоре:

– Служанки сообщили, что виконтессу навестил Ролленквист; возможно, они ушли порталом…

В ответ на мои слова в воздухе тренькнуло, и на пол хлопнулся вестник с драконьей руной: послание от Ролена.

Я развернул его и прочел:

«Жан, друг мой, у виконтессы случилась истерика, и я забрал ее в свою пещеру, перед уходом видел четверых в серых плащах; думаю, ей нужно успокоиться, а тебе поискать виноватых. Приходи в гости через неделю, кольцо телепорта внутри печати.

Твой друг Ролленквист».

– Леди Марина отбыла с визитом в королевство драконов, – сказал я, наблюдая за реакцией окружающих. Илана вздохнула и разжала руки, граф нахмурился и пошевелил бровями, явно подсчитывая варианты, а Сиан одобрительно кивнул: достать подопечную в пещере дракона будет непросто.

А я? Я, кажется, ощутил облегчение пополам с недоумением: у Марины случилась истерика? Должно быть, последствия родов, ей еще рано вставать с постели. И вообще, разве может знатная женщина позволить себе нарушать планы супруга?

Мы ушли вовремя, все просто кричало об этом. Забытая нами камеристка спокойно встретила нас в гостиной – оказывается, Ролленквист обеспечил ее всем необходимым еще перед путешествием в Западные скалы, так что помощница для меня нашлась.

Пока дракон писал Жану записку, мы с дочкой покушали и уснули – наверное, стоит назвать ее Соней, так она любит поспать. Ролленквист нас не беспокоил до ужина, а потом с удовольствием наблюдал, как я пеленаю дочку, разминаю тоненькие ручки и ножки, и как она сонно жмурится в ответ и тихонько пищит.

Потом я уложила малышку в просторную корзинку, найденную камеристкой, и мы с Роленом мирно поужинали, разговаривая о литературе, музыке и театре. Дракон выглядел очень уютно и по-домашнему, и мы засиделись у камелька едва не до полуночи, когда камеристка заглянула в гостиную с корзинкой: малышку пришло время покормить.

Утром я объяснила дракону, почему сбежала из дома графа:

– Я там чужая, Ролен, мне наплевать на власть и возможность испепелить полмира, я хочу тихий уютный дом, мужа и детей, а интриги и кинжалы – это не мое. Если ты позволишь, мы с дочкой поживем у тебя, пока Жан не даст мне развод.

– Развод? – дракон поперхнулся. – Ты уверена, что он тебе его даст?

– Уверена, я не гожусь в королевы. А Жан хочет править. Он к этому готов, да и малышка вполне уступит любому наследнику мужского пола, которых, я не сомневаюсь, у Жана будет много.

Ролленквист задумчиво покачал ногой и согласился, что мы вполне можем пожить у него, хотя бы до тех пор, пока я не переменю своего решения.

И потянулись тихие светлые дни. Вспомнив известный фильм и узнав у Ролена, что чем знатнее особа, тем длиннее у нее имя, я назвала дочь Софья-Августа-Фредерика, написав Жану, что остальные имена он может придумывать сам, но эти будут первыми.

Жан с именами согласился, но сам не появился, лишь прислал гербовую бумагу с официальными титулами дочки и вычурное колье для меня. Я равнодушно погладила крупные голубоватые алмазы и закинула побрякушку в шкаф; правда, благодарности отправила, присовокупив локон детских волос.

Ролленквист, убедившись, что дальше моих покоев моя самодеятельность не распространяется, успокоился и занялся привычными делами: рисовал, писал, что-то резал на пластинках из рога и кости.

С утра, если было тепло, мы с малышкой и камеристкой выходили гулять на взлетную площадку, а если шел дождь или дул сильный ветер, нередкий в горах, то гуляли во внутренней пещере, где стояли горшки с растениями и неспешно сочился по стене ручеек.

Ели мы немного, так что охотился Ролленквист не чаще обычного, а уж когда перестал болеть живот, я и сама могла постоять у плиты и приготовить что-нибудь вкусненькое. Примерно через неделю нас навестила леди Лионелль, еще более молодая и красивая, скинувшая груз печальной памяти. Поахав над малышкой Софи, она одобрительно мне кивнула:

– Все верно, девочка, на влюбленности семью не построишь, – и тут же толкнула внука локтем: – А ты смотри, свое счастье не упусти!

После визита любимой бабушки Ролен заперся в своих покоях на два дня, но мы его и не трогали: Софи начала больше «гулять», а уж когда у нее прихватывало животик, я готова была сама плакать, и это вытягивало Ролленквиста из добровольного заточения лучше пирога с вареньем. В его руках дочка гулила, пыталась сосать его пальцы, а потом безмятежно засыпала.

Первые дни после родов Ролленквист подлечивал нас драконьим огнем, поэтому я оправилась значительно быстрее и вернулась к активной жизни: писала Илане и леди Лионелль, получала отчеты от управляющих поместий дочери, в общем, вела жизнь этакой помещицы, но осень вносила свои коррективы.