Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

– И что теперь? Ты отпустишь меня? – на стене за троном возникли картинки: браслеты, дарованные нам с Жаном, развеиваются ветром, вода окатывает нас с головы до ног, словно благословляя, но над каждый свой поток, а больше всего достается малышке Софи, ее благословляют сразу ветер, вода, солнечный свет и ледяной вихрь.

Потом от трона пришла еще одна волна, в которой явно прозвучала нотка утверждения: отныне мы с Жаном не супруги, но за мной сохраняется титул принцессы, а наша дочь является наследницей до появления законного наследника мужского пола. При последних словах на головке Софи появилась узкая витая полоска серебра, усыпанного бриллиантами, и что-то тяжелое склонило мою голову, а Жан, подойдя ближе, протянул мне два свитка – в одном перечислялись мои титулы для официальных мероприятий, а в другом оказались бумаги на положенный мне, как принцессе, пенсион.

– Спасибо, Жан; надеюсь, ты найдешь себе достойную королеву и будешь с ней счастливее, чем со мной, – я ласково коснулась поцелуем его щеки, и, кажется, он тоже вспомнил что-то хорошее:

– Моя солнечная девочка, – его пальцы коснулись выбившейся из прически пряди, – я рад, что ты была в моей жизни и даже подарила мне дочь. Будь счастлива!

Мы еще раз улыбнулись друг другу, прощаясь и запоминая этот миг на долгие годы, которые мы не увидимся: мне нечего делать в Облачных чертогах, а он нескоро приедет навестить друга, даже если услышит о свадьбе.

Ролленквист, как всегда с поразительным чутьем ловящий момент, открыл телепорт, и мы шагнули в него, но вышли не в гостиной, а на маленькой площадке над пещерой. Здесь нас приветливо встретил теплый ветер, за спиной садилось солнце, и горечь утраты уползала прочь вместе с уходящим днем.

– Ролен, – я протянула руку и коснулась руки дракона, заставляя посмотреть себе в глаза, – я знаю, что у вас такое не принято, но все же – возьми меня в жены?

Я был удивлен силой духа и выдержкой леди Марины. Многие женщины даже не попытались бы сами изменить свою судьбу и покорно позволили бы убить себя очередным борцам за власть. Другие предпочли бы сладкую и красивую жизнь рядом с владетельным мужем и жили бы в тиши, ни во что, не вмешиваясь и рожая детей.

А Марина выбрала свое, и, стоя рядом с нею в Облачном чертоге, я наблюдал, как рассыпались, словно карточный домик, все планы Жана. Жена появилась, но вовсе не довольная роскошным придворным нарядом, да и устраивать церемонное знакомство отца и дочери не стала, просто сразу уставилась на дивное творение первого короля, и мы все ощутили силу ее просьбы. Камеристка даже отступила на пару шагов, а Жан смотрел на выплывающие в прозрачной глубине облака и неслышно шевелил губами.

А потом Марина спросила:

– Так я очутилась здесь благодаря леди Лионелль?

И мое сердце рухнуло: бабуля не раз говорила мне, что я могу пробежать мимо своего счастья, и я пробежал?

За те месяцы, что Марина отсутствовала, я привык быть один. Прелестные сильфиды легко скрашивали мои вечерние часы, но ситуация становилась все более напряженной: каждый род мечтал увидеть на троне свою представительницу, и тянуть больше было нельзя.

Так что письму от Марины я был даже рад: жена рядом усмирила бы искательниц королевской милости, да и коронацию следовало провести как можно скорее. Но я не подозревал того, что услышал: моя солнечная девочка просила развод!

Сдержав возмущение, я посмотрел на нее – такую уютную, домашнюю – и не мог представить ее в облачных чертогах. Не видел ее, в роскошном платье любезно принимающей придворных лизоблюдов. И неожиданно для самого себя я согласился: возможно, это последняя возможность для меня проявить свою угасшую любовь – дать ей ту жизнь, которую она хочет.

Впрочем, я пожалел о своем решении, когда увидел Марину в придворном платье, под руку с драконом. Ролленквист казался смущенным, но решительным и опасным: оружия на нем было больше, чем чешуи.

А потом Марина продолжила нас удивлять: ее появление в этом мире было не случайным, и тут проросли драконьи уши! Я тихо скрипнул зубами и сжал кулаки: выходит, вся история с подарком устроена была не для меня?

А трон, сохранив за бывшей Мариной титул принцессы и права наследования за нашей дочерью, отпустил мою юную жену, благословив обеих инеистыми венцами, защищающими разум, и тихим отголоском шепнув мне, что я стану тем, кем хочу, но такого счастья в моей жизни больше не будет.

У меня были заготовлены свитки на титул герцогини и пенсию, но трон сам внес изменения, сообщив мне, что моя новая супруга будет королевой, а прежнюю следует почтить званием принцессы.

Конечно, я не спорил и ощутил волну приязни и достоинства, которой обменялись Марина и трон.

А потом мы простились, и я запомнил ее такой навсегда: золотоволосую девочку в тяжелом придворном платье, готовую скинуть эту тяжесть и продолжить жизнь по велению сердца. Я надеюсь, что она будет счастлива с драконом, а он оценит сокровище, попавшее ему в руки.

Дракон неожиданно жадно взглянул мне в глаза:

– Мари, ты уверена?

– Мари? – мне стало вдруг очень весело и легко, а в крови забурлили пузырьки.

– Моя Мари, так ты уверена, ты не передумаешь?

– Да, – я заставила Ролена склониться и обхватила его щеки ладонями, – я согласна стать твоей женой, и я хочу, чтобы ты воспитывал мою дочь, и, если Светлые боги будут благосклонны, готова родить детей тебе столько, сколько пожелаешь!

Умная камеристка давно ушла в пещеру, и дракон, не стесняясь, подхватил меня под колени, прижал к себе, заставив упереться руками в его широкие плечи, и, запрокинув лицо, спросил:

– Скажешь?

Я вдруг покраснела, но оторваться от требовательного и умоляющего взгляда не было сил:

– Я люблю тебя, Ролленквист, – сказала я и сама потянулась к его губам, не дожидаясь ответа, уверенная, что он скажет мне эти волшебные слова еще много-много раз.

Я не стал открывать телепорт в пещеру: там все еще толклись присланные Жаном работники иглы и гребня, мне хотелось побыть с Мариной вдвоем, вдыхая свежий ветер гор и зная, что теперь она свободна!

Но Марина, постояв совсем немного, вдруг откинула голову, украшенную тяжелой диадемой, и сказала:

– Ролен, я знаю, что у вас такое не принято, но все же – возьми меня в жены?

Кровь застучала так, что я испугался: вдруг сердце выскочит наружу? Я так привык быть в тени, скрывать свои чувства и понимать, что Марина не изменит самой себе, а тут все сокровища мира внезапно сложили у моих ног.

И я не удержался, переспросил, а потом, когда уверился в том, что это не сон, наконец, обнял любимую и услышал от нее заветные слова: «Я люблю тебя»!