Юлия Ляпина - Драконий подарок [СИ litres]

Из спальни я ушла в чем была, а старые платья, оставленные в пещере, стали мне маловаты в груди и в бедрах, требовалось пошить новые; Софи пора было примерять чепчики и распашонки, и гулять в легких домашних туфельках становилось неудобным.

Назревал визит в дом графа или хотя бы встреча с Жаном, и оттягивать больше не имело смысла: любезные кумушки уже сообщили мне о том, что наше охлаждение замечено на самых высоких уровнях. Я в ответ лишь хихикнула: уже около месяца в столе болталось письмо с печатью графа Диола, в котором он требовал моего возвращения и примирения с его сыном. В следующих посланиях отец Жана уже не был столь категоричен: просил повидать внучку и спрашивал, как я себя чувствую, а уж последнее письмо дышало осторожностью и намеками на тяжесть светских обязанностей. В общем то, что я сижу в пещере, многих устраивало, ведь Жан все реже вспоминал взбалмошную супругу и новорожденное дитя.

Продумав все, что хотела сказать мужу, я отправила вестника, пригласив его встретиться в пещере дракона. Через час пришла записка, а еще через час Жан шагнул в гостиную:

– Добрый день, Марина. Ты хотела поговорить?

– Добрый день, Жан; да, хотела, присядешь?

Жан огляделся и, выбрав себе массивное кресло с подголовником, сел. Я молча его рассматривала: он стал выглядеть старше и солиднее, черные волосы аккуратно собраны в «хвост» дорогой пряжкой, камзол выглядит неброским, но прошитые мелкими алмазами швы просто кричат о знатности и богатстве. А еще изменилось выражение лица: стало замкнутым и отстраненным. Передо мной был уже не обиженный на судьбу мальчик, ищущий искру настоящей радости, а принц, собирающийся стать королем.

Поэтому я не стала тянуть с разговорами или вопросами о здоровье, а сказала сразу:

– Жан-Валер, мне нужен развод. Тебе необходима королева, а не чужачка, а я хочу тихий дом и возможность воспитать дочку.

Жан помолчал, очевидно, перебирая аргументы, а потом сказал:

– Тебя принял трон сильфов, и брак наш был заключен по велению судьбы, кто посмеет его разорвать?

– Только мы сами, – ответила я. – А с троном можно поговорить; возьми нас с Софи в Облачные чертоги на денек, и, думаю, вопрос будет решен.

Жан пристально на меня посмотрел, но я не зря подготовилась к разговору: волосы, которые он так любил перебирать, собраны в узел и спрятаны под сетку, лицо чистое и свежее, но ни капли косметики. Просторное платье из тех, что я носила у леди Лионелль, отлично скрывало фигуру и создавало впечатление небрежности, а ставшую пышной грудь я прикрыла косынкой. В общем, молодая мать, а не светская красотка; и я прямо видела, как Жан мысленно помещает нас в раму одного портрета и содрогается от брезгливого недоумения, ведь он в этой раме, несомненно, на коне на фоне усмиренной бури и в короне.

– Хорошо, – подумав, согласился Жан, – но ты не можешь появиться во дворце в таком виде!

– Согласна, пришли мне портного и парикмахера, и послезавтра я буду готова.

– Пусть будет так, – Жан поднялся в некотором раздражении. – А дракон не желает меня видеть?

– Его нет дома, – спокойно ответила я, – и я прошу тебя дать слово, что ты не будешь мстить Ролленквисту за то, что он спас мне жизнь и спрятал в своей пещере.

– Клянусь, – сказал Жан, и нехотя добавил: – Я видел, что осталось от твоих покоев; если бы он вас не забрал – я давно бы вдовел.

– Не хочешь взглянуть на малышку?

– Нет, в другой раз, – я не очень поняла, почему он отказался, но спорить не стала:

– Как пожелаешь, Жан, до свидания.

Кивнув на прощание, он ушел в телепорт.

Слово свое будущий правитель сильфов сдержал: через пару часов Ролленквист получил короткое послание и открыл в моих покоях телепорт. В светящуюся рамку тотчас прошли двое мужчин и три женщины: куафер, дамский портной и их помощницы.

Сняв мерки и получив комнатку для работы, портной благоразумно не показывался оттуда, пока не требовалась примерка. А вот куафер меня замучил! Причитая о недопустимом для столь знатной леди облике, он затребовал лохань горячей воды и принялся «придавать мне достойный вид». Сначала его помощница, рыдая в платочек, покрошила в кашу пару крупных луковиц и, смешав их с медом и сливками, намазала все это мне на голову и закутала все полотном.

Тем временем руки, изрядно отбеленные стиркой пеленок и с парой порезов и ожогов от готовки на незнакомой кухне, смазали топленым гусиным жиром с ароматными травами и тоже закутали в полотно.

Лицо умастили белой глиной пополам с яичным желтком и сливочным маслом Затем уложив меня в кровать, разрешили камеристке прикладывать Софи к груди. Через час я смывала с себя все и стонала, но и потом лучше не стало: оказывается, Жан приказал приготовить свою супругу к визиту немедленно! Так что едва портной сшил платье, как меня усадили делать прическу.

Для Софи сшили нарядное платьице длиной в три локтя и чепчик, обшитый жемчугом. Камеристке полагалось платье с передником, указующим на ее должность няньки при юной принцессе. Когда дракон, привлеченный ревом малышки, заглянул в гостиную, он просто оторопел и заявил, что одних нас не отпустит.

Я уже дошла до такой стадии, что мне было все равно, и когда через полчаса по сигналу куафера в комнате замерцала рамка портала, я шагнула в нее без раздумий.

Облачный чертог встретил нас тишиной: Жан стоял у открытого окна и любовался открывающимся видом. Ролленквист под руку подвел меня к трону, сзади семенила камеристка с Софи на руках:

– Добрый день, Жан, – я взирала на мужа утомленно и понимала, что сил на изящные остроты и тонкие намеки у меня нет, а потому только спросила: – Ты готов?

– Прошу вас, миледи, – Жан был сдержанно невозмутим, но в глазах все же что-то плескалось. Он медленно развернулся к трону: – Полагаю, свою просьбу вы захотите высказать сами.

Я повернулась к дивному сооружению и мысленно заговорила о том, что давно обдумала: рассказала, как попала в этот мир, как встретила Жана, как влюбилась в него и как поняла, что не готова встать рядом, что наши желания не совпадают. В конце всего высказанного и выраженного я смиренно попросила отпустить меня и вручить магические дары другой женщине – той, что сможет сделать Жана счастливым королем.

В ответ пришла ощутимая волна сочувствия, а потом перед моими глазами замелькали картинки: леди Лионелль, склонившаяся над хрустальным шаром, в котором отражается моя полудетская мордашка, а вот ее руки с приметным кольцом, вынимающие из шкатулки знакомую блестящую загогулину. А вот и узкое, неправильной формы оконце телепорта, и легкий хлопок, сообщающий о доставке.

– Так я очутилась здесь благодаря леди Лионелль?

Наверное, я сказала это вслух, потому что за спиной раздался шорох одежды.