Юлия Горина - Приговоренный к забвению

Рик вообще относился к женщинам, как к плодам. Он любил и диких, терпких красавиц, и сладких изысканных барышень, и простых, звонко-хрустких девчонок, похожих на ранние яблоки — без причуд и премудростей, но свежих и жизнерадостных. Когда Рик рубанул навязчивой служанке, что не любит быть замыкающим, он просто закрыл ей рот. На самом деле его никогда не волновало, сколько мужчин было до него, и сколько будет после. Он ничего не требовал от своих женщин, и никогда ничего не обещал. Заклинание чистоты решало все возможные осложнения, такие как болезни или беременность. Поцеловал на прощание — и забыл, как звали. Если вообще знал.

Интересно, как со своим запретом на магию они здесь справляются с этим?..

— Вот там я и был, — сообщил слегка проветрившийся Бруно, когда они подошли к борделю поближе.

— Кто бы сомневался, — пробубнил себе под нос Рик. Он и сам был бы не против взять себе одну из красавиц и хорошенько притопить меч в ножны. — Только вот твоя пропажа...

В это время к одной из девушек в окне борделя подошла дама в строгом черном платье и какой-то мужчина. Развернув товар лицом, дама профессиональным жестом спустила ей платье с плеч, демонстрируя грудь.

А Рик увидел спину. И глубокое, черно-фиолетовое клеймо руны чистоты, отвратительным пауком протянувшееся от лопаток до нежной поясницы. Слова застыли на языке.

— Ты чего?.. — спросил его Бруно.

— Какую красоту испоганили... — проговорил Рик, уже не испытывая к девицам борделя ничего, кроме щемящей жалости.

Бруно пожал плечами.

— Шлюха же. Чего ты хотел?..

— Уже ничего, — проговорил Рик.

И тут его осенило. Он еще раз взглянул на спину красотки, которую уже бережно прикрывали прозрачной тканью платья. В прежние времена рунами не клеймили. Но если можно сделать клеймо чистоты — можно ведь и клеймо защитной силы поставить?.. Тогда, по крайней мере, он сможет и нормальное оружие в руки взять, и доспехи надеть. Нужно по возвращении спросить у Алонзо.

— ... В общем, очень странно, что твоя подружка сбежала, — продолжил Рик. — Но есть и кое-что хорошее. Раз нам на встречу не несутся толпы людей с воплями «чудовище! спасите!», ужинать она не отправилась. Я не очень хорошо разбираюсь в горгульях, но, насколько помню, оказавшись сами по себе они тянутся к местам силы. Другими словами, нам нужно осмотреть все храмы и святыни поблизости, и...

Пронзительный, почти детский вскрик перебил его. Обернувшись, Рик увидел, что уродец, только что кувыркавшийся на дороге, лежит и скулит, как побитый щенок.

— Я сказал, еще!— пробасил над ним один из зрителей, поддавая ему под живот сапогом. — Ты еще не отработал мою монету!

— Умоляю, господин, возьмите ее обратно! — тоненьким голоском взмолился тот, сжавшись в комочек. — Я уже отбил себе весь хребет, я больше не могу!..

— Продолжай, сказал! Моя дама хочет еще!

«Дама», с густо нарисованными черными бровями и алой помадой на губах, весело и пьяно захохотала:

— Да-да! Хочу еще!

У Рика задвигались желваки. Бруно, обеспокоенно покосившись на приятеля, проговорил:

— Рик, сейчас их заметит стража и отгонит!..

— Знаю... — ответил Рик, не сводя глаз с подвыпившей компании. Четверо мужчин. Причем такого вида, что у каждого в голенище должно быть как минимум по ножу...

— Слушай, это не наше дело. Они, конечно, пьяные, но если драку застанет стража, нам не поздоровится! К тому же нужно найти горгулью!.. — повторил Бруно.

Тут еще один пинок заставил малыша громко взвизгнуть.

— Конечно, — спокойно проговорил Рик. — Не переживай, сейчас пойдем. Подожди пару минут, сам только не лезь, а то поймаешь клинок себе в пьяный глаз...

Бруно даже ничего возразить не успел, как Рик уже чеканил подбитыми железными скобами сапогами по направлению к обидчику горе-акробата.

— Эй ты, блевотина площадная! — гаркнул он так, что на него даже коты на крышах, наверное, обернулись. — Чего пристал к убогому? Хочешь, я тебя таким же сделаю — сам и покувыркаешься?

Бруно даже глаза рукой закрыл. Началось...

— Чего сказал? — угрожающе протянул горожанин, отодвигая красногубую и чернобровую «даму» себе за спину. Его приятели, нахмурившись, тоже выступили вперед. Бедный уродец отполз к фонарю.

— Думал, я твоего меча испугаюсь, молокосос? Да я ученические ножны за сто шагов вижу! — крикнул горожанин, важно подбоченясь. — Ты мне сейчас сапоги облизывать будешь!..

— Так тебе и ножен хватит, буду я еще меч пачкать, — проговорил Рик, отстегивая меч вместе с ножнами. Схватив его в руку, как палку, он подскочил к горожанину и ломанул ими прямо по лбу. Тот взвыл от боли и неожиданности и схватился за больное место. Отпрыгнув от кулака его соседа, Рик заметил, как стоящий слева бородач наклонился, доставая из голенища нож. Мгновение — и острый узкий клинок, просвистев мимо уклонившегося в сторону Рика, удачно воткнулся в мягкое место «даме сердца». Женщина взвизгнула, и как ужаленная помчалась по улице прочь под смех собравшихся зевак.

— Это тебе вместо порки, чтоб неповадно было пьяных подначивать! — крикнул Рик ей в след, раздавая противникам точные быстрые удары ножнами. Те падали, вставали на ноги — и снова падали, пока наконец не оставались сидеть на земле, потирая ушибленные места. И тут к Рику подскочил очухавшийся «кавалер» с проклюнувшимся на лбу рогом и ножом в руках. Схватив его за запястье, Рик вывернул нож и откинул подальше ногой. Поддав слегка коленом под живот, он отпустил того на дорогу приходить в себя. Приподнявшись на четвереньки, «кавалер» икнул, потряс головой. Это выглядело так забавно, что Бруно вдруг прыснул:

— Эй, мужик, а ты забодай его! Единороги тоже могут!..

Подтянувшиеся поглазеть на странную драку посетители таверн дружно захохотали.

Смутьяны, слегка отрезвевшие от тумаков, ругаясь и ворча принялись расползаться в стороны. Цокот копыт приближающихся лошадей добавил им резвости, и теперь на дороге остался только уродец и вдоволь повеселившаяся толпа.

Теперь Рик смог рассмотреть малыша получше.

Нет, акробат не был обычным горбуном или карликом из числа тех, кем всегда рада разжиться бродячая труппа. Его уродство было особенным: маленькие коротенькие розовые ручки и ножки, как у ребенка, широкая сутулая спина, огромное круглое лицо с крошечными поросячьими глазками, раздутые щеки, расплющенный нос, раздвоенная верхняя губа с выступающими вперед острыми зубками грызуна. Длинным острым языком он слизывал кровь, проступающую в уголке толком не закрывающегося рта. Не человек, а уродливая игрушка. Такое природа сама не сотворит, даже очень рассердившись.

Рик подошел к нему, и уродец поспешно ткнулся лицом в дорогу у ног своего защитника.