Юлия Горина - Приговоренный к забвению

Лейф потер заросший щетиной подбородок.

— Скажи честно, это Мага тебе напела? Или Клыкастый?

— Ты о чем? — не понял Рик.

— О том, что я немного разбираюсь в интересующих тебя вещах.

— Нет, никто мне ничего подобного не говорил.

— Да ну?.. Ну, тогда я сам расскажу. Я ведь сам должен был стать инквизитором…

Рик изумленно вздернул брови. Лейф? Инквизитором?..

— ...Так же, как Тано — вступить в клан фехтовальщиков, — продолжал Вигге, — а Мага — покорно нести жреческую службу в Имперской либерии. Можешь себе ее представить в белой мантии и покрывалом на голове?..

Рик не смог сдержать улыбки.

— Я бы посмотрел.

Лейф рассмеялся.

— Ты только ей об этом не скажи, а то как бы зубы собирать потом не пришлось. Видишь ли, в благородных фамилиях судьбу и род деятельности детей определяют родители, а если ты не согласен с избранной для тебя участью, тебя исключают из семьи. Мой отец хотел, чтобы я служил Совету, как и он сам…

— Но ты отказался?.. — предположил Рик.

Лейф покачал головой.

— Мне было шестнадцать, и в моей голове ума было не больше, чем вина — в разбитой бочке. Меня воспитывали за высокими белыми стенами учителя с буклями на голове и в шелковых туфлях — что я знал о жизни? Нет, я был согласен на все. Но кристаллы не захотели меня принимать. И когда я надел уже четвертый по счету амулет, он вдруг вспыхнул, и принялся поливать всех вокруг ядовитым сиянием. Кожа на лице отца покрылась черными язвами, как и у тех двоих, которые инициировали посвящение. С тех пор мой отец выглядит так, словно перенес оспу, а я не ношу его фамилию. Так что… да, иногда кристаллы выходят из-под контроля. Правда, я еще никогда не слышал, чтобы такое случалось у опытного инквизитора, а не у новичка… Но интересоваться их делами я бы тебе не советовал. Потому что сначала ты интересуешься делами инквизиции — а потом инквизиция начинает интересоваться твоими. Ты еще на них насмотришься, когда те явятся допытываться у твоего приятеля, где он взял такую сущностную вещь.

Рик насторожился: его волновала судьба Бруно.

— А что с ней не так?.. — спросил он у Лейфа.

Тот пожал плечами.

— Понятия не имею, но инквизиция почему-то всегда очень возбуждается из-за горгулий. Может, потому что они сейчас очень редко встречаются, может, еще по какой причине… Вот только мне показалось, что ты на нее произвел еще большее впечатление, чем твой приятель, — проговорил Вигге, пристально разглядывая молодую березовую поросль, откуда доносилось птичье пение. — Правда, понять не могу, чем именно…

Остановив коня, Лейф снял со спины небольшой лук и вынул стрелу из колчана. Натянув тетиву, замер — и через мгновение со стрелой в груди наземь упала крупная черная птица.

***

Настреляв дичи и не обнаружив поблизости больше ничего подозрительного, Вигге велел поворачивать обратно.

Ели, шумно обсуждая случившееся. Птиц жарили в спешке, поэтому мясо приходилось с усилием рвать зубами. Рик старался поменьше обращать внимания на запах и вкус, и просто набивал пустой желудок, внимательно прислушиваясь к разговору.

— А не слишком ли быстро они так широко расползлись? — вслух размышляла Мага, сидевшая у костра, по-мужски широко расставив ноги.

— А чему ты удивляешься? Я в канцелярии слышал, третий отряд вон вообще, аж на Сонных болотах одного убил!

— Да ладно, это просто кое-кому тоже награду побольше захотелось, — отмахнулась женщина, вгрызаясь в кровящее мясо.

— Эй, меня кто-нибудь вообще слышал? Эти твари уже в Кордии из зеркал призыва лезут, а вы говорите — болота, дорога!.. — проворчал Вигге, швыряя кости в догорающий костер.

— А давно эти твари появились? — спросил Рик.

— Шестьсот лет назад, — заулыбался Клыкастый, которому, видимо, казалось, что он сообщил дремучему Рику что-то новое и остроумное.

— Эй, угомонись! — строго прикрикнул на него Вигге, и, повернувшись к Рику, пояснил. — Жалобы стали приходить от пастухов еще в конце прошлого лета. А по осени мы впервые нашли их логово у подножия Двуглавой горы. С тех пор и сталкиваемся время от времени. Ладно, давайте по коням. Надо поторопиться.

Рик поднялся, потянулся к меху с водой.

— А может, и правда конец света близок? — проговорила вдруг Мага, задумчиво глядя на уголья, вспыхивающие от каждого дуновения ветра. — Не спроста эти твари вдруг полезли из всех щелей…

Клыкастый разоржался, хлопнул себя по ляжке.

— Ага, еще скажи, Алрик Проклятый с того света вернулся!

Рик закашлялся, подавившись водой.

Лендер Креон, Верховный инквизитор Империума, стоял перед зеркалом, в то время как двое слуг проворно готовили его к выходу. Креон все еще сохранял юношескую осанку, хотя уже был немолод: темные волосы щедро выбелила седина, некогда яркие голубые глаза выцвели, а меж бровей пролегли задумчивые морщины. Пожалуй, некоторые дамы могли бы даже считать его привлекательным, если бы не безобразные рытвины и шрамы, густо покрывавшие его щеки, подбородок и шею. Слуги тем временем в четыре руки бережно расправили на плечах Верховного инквизитора белоснежную шелковую рубашку, символ чистоты помыслов, и осторожно набросили сверху тяжелую бархатную мантию, черную, как ночь, и означающую аскетическую скромность. А потом ему подали открытый ларец с Протектором.

Креон с нежностью коснулся огромного ордена на широкой черной ленте. Он был выполнен в форме щита, разделенного на сегменты, символизирующие основные аспекты магии: земля, воздух, огонь, вода, природа, свет и тьма. Каждый из сегментов состоял из драгоценных камней одной породы и оттенка, и блистал так, словно его переполняла магия, хотя на самом деле Протектор являлся лишь атрибутом власти, которой Креон теперь обладал.

Сколько долгих лет он добивался права носить этот щит! И вот теперь, когда Совет наконец-то вручил ему орден, инциденты посыпались один за другим. Сначала — кража в Имперской либерии, потом два случая проникновения айров на территорию столицы, а теперь еще и вот это...

Взглянув еще раз на свое отражение, Креон водрузил на голову треугольную шляпу и покинул комнаты. Внизу его уже ждала запряженная карета.

Кордия уже почти спала. Темное ночное небо плакало затяжным дождем, и капли барабанили по крыше кареты, нагоняя уныние. Хлыст посвистывал в руках кучера, подгоняя лошадей. И Креон сейчас тоже чувствовал себя немножко лошадью, которую охаживают хлыстом.

Наконец карета миновала парящий в воздухе дворец и свернула вправо, к Хранилищу, где ему была назначена встреча. Внешне это здание чем-то напоминало собор: высокие ворота, вытянутые в самые облака шпили, узкие бойницы окон. Вокруг Хранилища нес службу почетный караул, который то ли помогал Совету оберегать его сокровища, то ли шпионил для императора. Небрежно кивнув усатому начальнику караула, Креон вошел внутрь.