Анатолий Махавкин - Последняя тень (СИ)

— Кир, — звенящим голосом сказала я и мужчина обернулся. Потом хотел что-то сказать. — Убирайся к чёртовой матери. Быстро!

Кажется, то, что один из переговорщиков спешно покинул место переговоров, заставило всадника задуматься. Он задумчиво сбросил с пики белую тряпку и уставился на меня. Потом поднял руку и весь его отряд двинулся с места, охватывая меня полукольцом.

— Я — смерть! — пробормотала я и услышала за спиной глухой рокот, приближающийся с каждым мгновением.

Всадники пока ничего не предпринимали. Они не могли понять, что происходит и почему эта, тощая точно смерть, женщина стоит на месте и бормочет странные слова.

— Я — разрушение! — плащ отлетел в сторону и Пена выскользнула из ножен.

Это они понимали. Послышались торопливые гортанные выкрики и смешки.

— Я — гибель мира! — рокот приблизился, и я ощутила, как земля уходит из-под ног. Только земли там уже не было.

— Я — Тень Чёрной Волны!

Трупы убирать не стали, хоть кто-то, из старых солдат и ворчал, дескать негоже оставлять непогребённые тела. Не идиот? Откуда Кир таких вообще выкопал? Добили пару лошадей, которых я случайно задела во время схватки. Вот это — реально обидно: сейчас каждая лошадка — на вес золота. Остальные грозно фыркали, показывали зубы и вообще, всячески демонстрировали необузданный нрав северных жителей. Кстати, распроклятые сёдла оказались на редкость неудобными штуками, больше напоминающими лохматые попоны со стременами.

Я выбрала себе приземистую рыжую тварь, тут же попытавшуюся ухватить протянутую руку. Я ударила по морде и не обращая внимание на прочие закидоны, полезла в седло. Вернулась мерзкая дрожь, поэтому стоило огромного труда натянуть плащ и завязать шнуровку под подбородком. Потом я привязала сумку и вложила Пену в крепёж для пики. Меч разместился идеально, точно так и задумывалось.

Всё это время со мной никто не разговаривал и даже не приближался. Ну, если не считать королевы. Найдмир подошла сразу, после боя и глядя в глаза, пожала мне обе руки. Потом поцеловала в щёку и сказала: «спасибо». Я её ненавидела. В том числе и за то, что Кир не сказал ни слова.

Монах попытался читать какую-то нудную молитву, но колдун жёстко одёрнул его, пояснив, что все убитые молятся каменным идолам далеко на севере и приносят своим богам кровавые жертвы. Завязался оживлённый спор о том, всякая ли божья тварь заслуживает благословения, так что Найдмир пришлось приказать обоим заткнуться и седлать коней.

Простолюдам пришлось довольствоваться одной лошадью на двоих, а иногда — на троих, особенно, если ехали с детьми. Впрочем, кто-то из беженцев пообещал в ближайшей деревушке раздобыть что-нибудь на двух, а может — даже на четырёх колёсах. Честно говоря, я бы предоставила всех этих шумных и бесполезных засранцев самим себе. Только ход замедляют.

Дрожь не просто вернулась, она усиливалась с каждым мгновением, да так, что, когда мы тронулись, я едва удерживала поводья в трясущихся руках. Мне казалось, будто огромные чёрные птицы начали слетаться к месту боя. Они расселись вдоль дороги и непрерывно подпрыгивали, то растворяясь в воздухе, то возникая вновь, но уже в другом месте. Когда мы проехали около лиги, меня внезапно качнуло, и я едва не вылетела из седла. Ощущение такое, словно тёмные волны непрерывно накатывают то справа, то слева, пытаясь сбросить меня на землю.

— Выпей.

Я повернула голову и увидела Лоуса, зельевара. Спутанные волосы, неопрятными водорослями развевающиеся вокруг потного лица. В руке — коричневая глиняная фляга в соломенной оплётке. Волна медленно прокатилась сквозь мужчину и больно толкнула в грудь. Пришлось ухватиться за протянутый сосуд и держаться за него. Тощее лицо Лоуса отразило испуг, и он так резко отшатнулся, отпустив флягу что я едва не выронила её из рук.

— Нужно было выпить перед боем, — пробормотал зельевар.

Я хрипло рассмеялась. Солнце внезапно стало чёрным, а потом вернулось к настоящему цвету. Впрочем, кто скажет: какой из них — настоящий?

— Ты — дурак, зельевар? Кто же пьёт Чёрную перед боем? Кто тебя учил варить? Гурам? Цвах?

— Оба давно мертвы, — тема его определённо не радовала. — Повешены, по приказу Его Величества. Как и остальные зельевары. Мне пришлось читать записи.

Кори приказа вздёрнуть всех вонючек? Что случилось? Я хотела расспросить самоучку, но он уже скакал впереди. Очередной приступ сотряс тело, и я вновь с трудом удержала флягу в пальцах. Поэтому быстро открыла крышку и сделала пару хороших глотков. Так, досчитать до десяти, вдохнуть-выдохнуть и ещё пару раз глотнуть. Дрожь не прошла полностью, но теперь я её почти не ощущала. Шелест волн стал едва различим, а солнце больше не играло в чёрное-белое.

Я положила флягу в сумку и пришпорила своего скакуна. Он повернул голову и показал зубы. Я показала свои и на этом мы решили остановиться.

По обе стороны дороги тянулись поля сжатой пшеницы, где торчали неряшливые купола стогов и темнели проплешины от костров. Когда-то, давным-давно, когда деревья были большими злыми великанами, я с мамой ходила жать рожь и до сих пор помню запах дыма ночного костра и острый аромат чесночной похлёбки. Искры понимались в ночное небо и наблюдая за их танцем я устало размышляла: не улечься ли спать на голодный живот, потому что натруженные руки и ноги болели просто невыносимо.

Где это райское время?

Нигде.

Но даже немного погрузиться в видения вымышленного детства у меня не получилось. Честно говоря, я ни с кем не хотела общаться и даже видеть. Особенно лейтенанта, который пару-тройку лиг скакал чуть позади и явно подбирал подходящие слова, чтобы начать разговор. Его присутствие не раздражало, скорее — отвлекало от воспоминаний о том, чего никогда не было.

— Послушай… те, — наконец решился он. — Можно поговорить?

— Имеются сомнения, как ко мне обращаться? — я ухмыльнулась. — Валяй на «ты». Я ж тебе не какая-нибудь расфуфыренная графиня или баронесса.

— Хорошо, — кажется, он немного приободрился. Но не до конца. Теперь мальчик ещё долго будет думать; не хочу ли я отомстить за его оплеуху. Естественно — нет, но ему об этом знать совсем необязательно. — Сначала я хотел бы извиниться за…

— За что? — переспросила я и посмотрела на его побледневшее лицо. Парень казался по-настоящему испуганным. — И если кто-то в будущем станет дерзить королеве, ты ничего не станешь делать, потому что наглец может тебя отшлёпать? Тогда тебе нужно срочно проваливать и из армии, и из охраны королевы. Оставайся последовательным и даже если тебя убьют, то по крайней мере не перестанут уважать. С этим покончено? — он торопливо кивнул и едва не вывалился из седла, когда его нога выскользнула из стремени. — Давай дальше. Приехал ты определённо не ради дурацких извинений.