Майлз Кэмерон - Грозный змей

Тома редко перебивали. Но, как и все опасные люди, дураком он не был. Он склонил голову.

– Сестра? – тихо произнес он.

– Что-то не так, – объяснил сэр Габриэль. Он вернулся в реальность. Посмотрел на север. – Тоби, копье.

Тоби отлепился от стены и побежал к конюшне.

– Амиция, держитесь за нами, – велел Габриэль.

Он все еще держал ее за руку. Он мгновенно поверил ей, подчинился и отреагировал, и…

Она хотела заговорить с ним. Открыла рот, чтобы сказать что-то, чего они оба никогда бы не забыли. Усталость, религия, любовь, опасность – эта густая смесь лишила ее здравого смысла и обычной предосторожности, все ограничения куда-то пропали. Все вокруг заполнила какая-то неправильность. Это – чем бы оно ни было – нацелилось на него, а не на нее. Она набросила на него защиту, зеркало, которое отразило бы любой удар, она взяла его ауру и надела ее на себя.

Одним движением руки с кольцом на пальце Амиция подняла сияющий золотой щит.

Что-то черное бросилось ей в лицо, пробило щит.

Когда оно коснулось ее, она закричала.

Красный Рыцарь заметил, как изменилось ее лицо. Он бросил первое заклинание из своего арсенала. Fiat Lux [9] Да будет свет (лат.). .

На высоте пятидесяти футов засиял золотой огонь.

Он осветил прекрасное и ужасное зрелище – шесть великолепных, мерцающих черных мотыльков, каждый – размером с орла. По атласным черным крыльям пробегали сине-черные сполохи, пульсирующие от вложенной в них силы. Бархатно-черные тела украшали изысканная филигрань и кружево, вперед тянулись усики, длинные, как кинжалы, бархатно-твердые, увенчанные адамантами, сверкающими, как вороненая сталь. От их вида мурашки шли по коже.

Один мотылек бросился на Амицию, несмотря на разливающийся в небесах свет. Хоботок дрожал, насыщенный силой. Амиция закричала.

Длинный, изогнутый клинок ифрикуанца выскочил из ножен и сверкнул, как ртуть, в серебряно-золотом свете – частично лунном, а частично рукотворном. Сэр Павало стоял в шаге позади Амиции, и удар получился под углом. Клинок задел огромное трепещущее крыло и срубил хоботок до основания, вернулся и пошел на второй замах. Срезал прядь волос Амиции – от яда у нее подогнулись колени – и разделил бархатистое тело надвое. Плеснули черная едкая кровь и сила.

Амиция рухнула безжизненной грудой.

Красный Рыцарь ударил другого монстра, нацелившегося на него самого. Мотылек парил над ним, и яд капал с хоботка. Меч врубился в него – и отскочил.

Искры подсказали Габриэлю, что мотыльки могли пребывать в эфире. Он покатился по земле, а мягкое, как будто кожаное крыло коснулось его бедра, и что-то отвратительно бархатистое тронуло его за руку. Он панически отмахнулся мечом. Но потом немного пришел в себя и ткнул мечом перед собой – конец клинка попал в брюхо твари, и она отлетела в сторону, потому что не имела никакой опоры. Но все же острие меча, не уступавшее остротой иглам Мэг, не проткнуло мотылька. От удара он отлетел на пятнадцать футов и врезался в одного из своих собратьев.

Сэр Габриэль понял, что они все пришли за ним, но все же не мог не следить за Амицией.

– Они заколдованы! – крикнул он. – Оружие смертных не поможет!

Он закатился под стол, за которым рыцари только что сидели. Один из мотыльков ускользнул от сэра Павало и неуклюже рухнул на столешницу, кубки полетели во все стороны.

Капитан увидел Плохиша Тома, вооруженного драконьим мечом. Он разрубил очередного мотылька пополам, и две половины мгновение, за которое сердце испуганного человека стукнуло бы один раз, еще жили, крылья трепетали, черный ихор брызгал в разные стороны. Сэр Павало отшатнулся от черных капель, ударил мотылька снизу вверх, а потом повернулся и ударил еще раз – как будто у него глаза на затылке.

У Гэвина волшебного меча не было. Он бросился на мотылька, лежавшего на столе. Мотылек двигался медленно и, кажется, не мог ужалить или ударить кого-то, кто подошел бы к нему со спины. Гэвин обхватил его руками под крылья, как человека под мышки, и оттолкнул от себя с отвращением. Крылья затрещали.

Стало очень тихо.

Габриэль увидел двух черных тварей. Одна пыталась улететь с поля боя, вторая кружила над умирающей монахиней.

– Амиция! – крикнул он и бросился к ней. В эфире он залил ее мостик светом. Он импровизировал, мгновение за мгновением, пытался направить силу обратно по связи между ними, пропустить ее через кольцо, потом через странное заклинание у себя на ноге.

Он отказывался думать, что бледный труп на мостике принадлежит ей.

Он вливал свою силу в связь между ними…

Один из мотыльков достал его. Габриэль упал на живот, прямо на ее тело, и мотылек устроился сверху на нем. Весил он как крупная собака.

Когда хоботок твари коснулся его спины, он собрал всю свою ненависть и ужас и протолкнул их в тело мотылька.

Тот взорвался.

Яд…

…был смертелен, но действовал медленнее герметического искусства. Габриэль поставил блок и очистил рану огнем, продолжая тянуться к ней…

И нашел ее.

– Все, что угодно! – крикнул он в пустоту. – Я отдам все, что угодно.

Отчаяние взяло верх над мастерством, и он оторвал ее эфирное тело от моста и бросил в поток свежей зеленой силы, текущей под ним.

Сила, сырая сила, которую она так часто использовала, омыла запекшиеся ожоги и создала на их месте свежую новую кожу. Зеленое платье исчезло, Амиция осталась обнаженной.

Он знал все мифы. Подержав ее в потоке нужное время, он потащил ее назад, перевернув поудобнее.

Он обхватил ее под мышками, руки его сомкнулись под ее грудью, и тут она открыла глаза.

И сделала вдох.

И еще один.

Он втащил ее на мост спиной вперед.

В реальности она была полностью одета. Но глаза у нее открылись.

– Я думала, я умерла, – громко сказала она.

Последний мотылек, получивший два удара Разящим клинком, попытался дотянуться до цели еще раз и наткнулся на копье в руках Тоби. Тоби оттащил труп подальше от капитана и монахини.

– Вы живы, – сказал Габриэль странным голосом. Он все еще обнимал ее, как будто не хотел отпускать, и на руках отнес ее подальше от трупов.

Приор Уишарт в сопровождении половины монахов аббатства влетел во двор. Воздух наполнился звоном мечей. Где-то громко закричали.

Габриэль не отпускал ее. Он понимал, что только что заключил договор с… чем-то… получив взамен ее жизнь. Он чувствовал это.

Красный Рыцарь слышал крики. Он усадил Амицию в кресло и наконец разжал руки. Погладил ее по волосам. Это было глупо. По-дурацки. Но он так давно ее не касался…

Он сосредоточился и…

…шагнул в собственный Дворец.

– Их будет больше, – сказала Пруденция.