Наталия Некрасова - Дети Ночи

Капитан коротко поклонился.

— Следуйте за мной, ваш отец ждет вас. — Посмотрел на Йальду. — Я бы посоветовал и вам, наставник, пойти с ними.

Сначала они шли по знакомым коридорам и лестницам, но когда спустились на тот уровень, куда еще не заходили, они начали понимать, что спускаются к Провалу. Старший невольно нашарил руку Младшего, в которую тот немедля вцепился. Так они и шли — молча, слушая шаги, да звон оружия, да собственное дыхание.

Провал.

Бездна, порождающая ночных тварей, идущая под всем миром, как гигантская червоточина. Старший ярко вспомнил картинку из книги сказок, где мир изображался в виде огромного дерева. «Вот тут мы живем», — говорила нянюшка, тыкая тонким красивым пальцем в темное переплетение корней. Корни казались щупальцами какого-то чудовища из Провала, и Старшему казалось, что это чудовище присосалось к Дереву и пьет из него жизнь. Он не любил эту картинку, к тому же она была полным враньем — никакого Дерева не было, а было Средоточие Мира, вокруг него был Лес Теней, дальше лежали Холмы и земли ночных, а за ними земли Дневных — Четверти. А уж за ними, далеко-далеко, высилась стена, замыкавшая мир. Мореходы Восточной и Западной четвертей видят ее как дальний зеленый сполох. Ее свет мерцает над горами Южной четверти, в которые не ступала нога человека. Она горит над льдами Северной четверти, но никто и никогда не проникал за нее. Там спят боги после Творения.

И все же в картинке было что-то правильное. Провал казался Старшему чем-то живым, похожем на клубок черных щупалец или корней. Слепые, но разумные, они порождали тварей, видели их глазами, и его разум направлял их. Так думал Старший, но так ли это — никто сказать не мог. Кто же полезет в Провал изучать его? Дураков нет. И потому оставалось только стоять в пещерах на страже и уничтожать тварей Провала.Ночному народу, по Уговору, сражаться сними до веку.

Пожалуй, Провал был единственным запретным для мальчиков местом, к которому они не пытались проникнуть. «Срок еще не настал, — говорил отец. — И не торопите его, потом сами не обрадуетесь». Вот в это почему-то верилось и сразу — может, память многих поколений давала себя знать.

— Почему? — прошептал Младший.

Старший понял.

— Не знаю...

— Но ведь он уже нас и так выпорол...

— Нет, не это... Он не станет.

Очень хотелось сбежать, но сзади шел наставник Йальда, впереди капитан стражи.

Сколько они спускались, братья не помнили. Казалось, что очень долго.

А потом они вышли в большое пространство, свет и шум. Широкая сводчатая пещера, озаренная золотистым ровным магическим светом, обрывалась в черноту, настолько плотную, что в первое мгновение показалось, что там просто глухая черная стена. А потом пришло ощущение бездны, и Старший тихо охнул, а Младший крепко стиснул его руку.

Провал.

Как здесь вообще можно быть, как можно разговаривать, двигаться...?

Капитан подвел их к отцу. Тот сидел на деревянной скамье, опершись локтем на колено. Он поднял руку.

— Тихо! — крикнул кто-то.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь какими-то непонятными частыми, полузвериными стонами. Братья посмотрели в ту сторону — у стены, удерживаемые стражниками, извивались четверо связанных людей. Это были Дневные.

Старший застыл, оцепенев. Он понял, что сейчас будет.

— Вы нарушили Уговор, но это меньший из ваших проступков. Вы намеревались похитить моих подданных — стало быть, совершили преступление уже против меня и в моих владениях. Потому вы будете сброшены в Провал.

Он кивнул.

Копейщики стали подталкивать связанных к краю. Крики, проклятия и визг заполнили пещеру.

«Может, они разобьются, — лихорадочно думал Старший. — Может, они умрут раньше, чем их будут жрать»...

Тьма Провала была такой плотной, что крики заглохли почти сразу.

А потом из бездны поднялся дикий, нечеловеческий, полный животного ужаса и нестерпимой муки вопль, и он все звучал и никак не кончался, но ведь человек не может так долго кричать...

— Все могут идти, — сказал отец, и, не глянув на сыновей, пошел наверх.

В спальной братьев по стенам висели пестрые толстые ковры. Они любили рассматривать рисунки, особенно когда мать целовала их перед сном и оставляла одних. Конечно, они не сразу засыпали, и вот эти часы утренних разговоров, когда никто не подслушивал их тайны, они оба любили больше всего.

Вот и сейчас ровно горел золотистый светильник и глухо капала в клепсидре вода, отмечая время. Но братья молчали. На коврах над горами летели драконы, и маленькие люди стреляли в них из баллист огромными стрелами. Черный замок возвышался над лесом под луной, и огромный всадник на волке мчался по дороге, не оставляя тени. Над озером сидела и пряла белая девушка, а перед ней склонялся красный рыцарь с огромным сверкающим копьем. Могучий воин возносил меч над головой серой твари, ползущей из Провала.

— Ты не спишь, брат?

— Нет, — сдавленным голосом ответил Старший. Ему было плохо. Очень плохо.

Младший подпер голову кулаками, лежа на животе.

Старший нарочно лежал на спине.

— Ты перевернись, — робко заговорил Младший.

— Не буду. Пусть будет больно.

— А чего так?

— А чтобы из-за меня никого в Провал не спустили.

— Так этих не из-за нас же...

— Все равно.

Старший повернул к брату голову.

— Как ты думаешь, страшно умирать?

Младший сел. Охнул. Но остался сидеть.

— Ты чего про это заговорил?

Старший прикусил губу.

— Я вот представил, как та дневная тварь стала бы тебя рвать, а ты бы кричал, а я ведь ничего не мог бы сделать... как тот в Провале...

— Неправда, ты ведь сделал! Ты же меня оттащил!

— Толку-то. Если бы там не было того Дневного... А сейчас я все думаю, как бы его заживо жрали в Провале...

— Да перестань ты! — жалобно взвизгнул Младший. — Страшно же! И его туда не скинули бы, он же нас спас!

— Говорят, он этих сюда привел. Его тоже могли... с ними.

— Вот, я уже и спать совсем расхотел, — пробурчал Младший. Ему очень хотелось разреветься, но почему-то именно сейчас это казалось постыдным. Все изменилось. Простые детские решения перестали существовать.

Все изменилось. После вольготной жизни под опекой матери, Нежной Госпожи Диальде, братья попали под строгую мужскую власть. И еще отец предупредил, что после весеннего королевского объезда земель братьям предстоит разлучиться. Старший будет жить в холме у деда, Тарьи Медведя, а Младший останется при родителях, и его будут воспитывать как воина. И это будет надолго.

Перемена не пугала, пугала разлука. Они же никогда не расставались, с самого рождения всегда были вместе. Иногда им даже казалось, что они слышат мысли друг друга, даже предугадывают намерения. Каждый ощущал другого частью себя, которой лишиться так же болезненно и страшно, как руки или ноги. И хотя до весеннего объезда оставались еще осень, и зима, и даже часть весны, но теперь время вдруг перестало ползти, а полетело стремительно, как осенний ветер.