Марина Суржевская - Вейн

— Я согласна, — вдруг сказала сестра. И повторила звонко: — Я согласна!

В глазах Александра вспыхнуло изумление, словно ее согласие было тем, чего он никак от нее не ожидал. Она радостно улыбнулась и шагнула к нему.

И снова все заохали, вскочили, Вейн тоже встала, и на негнущихся ногах сделала шаг.

— Мои поздравления… — сказала она. — Простите… мне нужно… выйти.

И ни на кого не глядя, она направилась к двери, не задумываясь, как ее поступок выглядит со стороны. Сейчас ее это ничуть не волновало, и все, о чем она могла думать, так это, как бы поскорее оказаться от Далькотта и его обитателей так далеко, как только возможно.

Потому что ощутила нестерпимое желание взять со стола нож для бумаг и воткнуть в сияющую сестру. Или в Александра. Или в обоих…

И это злое желание наполнило душу таким ужасом, что Вейн бросилась вон из гостиной, опасаясь, что может действительно сделать это! Как когда-то давно, в свои четырнадцать, уже сделала. Тогда она случайно зашла в отцовский кабинет и увидела толстого дера Вильнюса, что частенько гостил в их доме. Благородный дер задрал юбки юной прислужнице и пыхтел, как боров, а та вырывалась, но боялась кричать, лишь по лицу ее катились безмолвные слезы ужаса и омерзения. И маленькая Вейн тогда, не раздумывая, схватила со стола нож, и воткнула в мужчину. Лезвие было совсем коротким, и почти не причинило вреда, тогда лейна размахнулась и полоснула дера по лицу, оставив на нем кривую рану, словно метку.

Отцу, помнится, потребовалось приложить немало усилий, чтобы замять скандал и убедить Вильнюса не придавать дело огласке… К тому же, упрямая Вейн так и не извинилась перед мужчиной, и родителям пришлось сказать, что девочка не в себе…

И вот сегодня в этой гостиной Вейн снова ощутило то чувство: злое, глухое и смертельное, требующее убить, уничтожить обидчиков. И как страшно, что эта черная ревность, эта злоба была направлена на родного человека: на Люси… И на Ксандра.

Злые слезы защипали глаза, и Вейн бросилась по коридору, желая просто спрятаться.

Слой возле башни закончился внезапно, и белесая яркость сменилась привычным туманным вечером. Сумрак уже опустился на Антар, сквозь прорехи в тучах блеснула одинокая звезда, и Путница посчитала это хорошим знаком. Где-то в конюшнях осталась ее кобылка, но Вейн отбросила сожаления. Она привыкла легко расставаться и почти не привязываться к своим лошадкам, может, оттого и называла их всех одинаково: Птичка, в память о любимице, когда-то оставленной в Таларе. Или просто чтобы не путаться.

Ценных вещей у Путницы не было и, оглянувшись, она приблизилась к ограде, окружающей замок. Вбила ногу в каменную кладку и полезла наверх. Кхха уселась на шею, облепила голову крыльями, и Вейн, перемахнув через стену, спрыгнула вниз. И сразу провалилась в первый слой Тьмы.

Здесь хлопьями лежал снег, а под ними змеились трещины разломов. Лед… колкий лед, как когда-то в ее прошлом. Говорят, слои всегда разные и принимают форму в зависимости от сути того, кто их накладывает. И того, кто их видит… Первый слой Ксандра был до боли похож на ледяное озеро, в которое когда-то провалилась Вейн. И за ним темнела сторожка…

Она пошла осторожно, с трудом удерживая равновесие на шатком льду. Кхха урчала, свесив со лба хозяйки узкую голову с мощным клювом. Лачуга маячила на кромке застывшего нереального плоского леса, черными штрихами нарисованного на снегу. С льдины на льдину Путница шла через озеро, и под белыми пластами зияли провалы черной воды, а в этих омутах клубилась тьма, иногда поднимаясь, чтобы взглянуть на пробегающую девушку. Но кьяра не беспокоилась, молчала, и только страх давил сознание, наполнял душу безотчетным ужасом. Вейн смотрела на сторожку, и почему-то ей становилось легче.

Она добежала до домика и рванула на себя дверь, открыла… и вышла во второй слой.

Здесь цвели розы, и Вейн застыла, пораженная, потому что настоящих живых цветов с ярко-красными макушками не видела уже много лет… А тут они простирались, насколько хватало взгляда, до самого горизонта, и даже за горизонт, заворачивались, как рулон цветастого одеяла, закручивались тугим комком, грозя свернуть пространство вместе с глупой Путницей! Кхха недовольно заворчала, и Вейн очнулась, осмотрелась, рванула вперед — туда, где стояла одинокая кадка с апельсиновым деревом…

В третий слой она провалилась, уже тяжело дыша. Здесь было темно… Очень темно, так бывает лишь в склепе. Она и находилась в склепе, лежала, сложив руки в деревянной домовине, и Кхха сердито клевала ее в темечко. Путница охнула, перевернулась. Воздуха не было. Она видела, как он серебристой струйкой уползает, играючи свивается в кольца и исчезает в щелях. Нутро болело от невозможности вздохнуть, и девушка забилась, мечтая поймать хоть одну ускользающую струю, сжать в пальцах, пустить в сдавленную грудь… Кьяра сердито клюнула ее до боли, и Путница встряхнулась, стерла со лба пот и покачала головой.

А потом она шла сквозь четвертый слой, где с гор сходили лавины, и снег живыми лицами разевал рот, глотая бегущую девушку, ползла через пятый, где не было пространства вовсе, только пустота бездны, и она все падала в нее и падала, пока не ударилась о скалы Далькотта, разбиваясь вдребезги. И даже разлетелась на осколки, словно хрустальная ваза, но снова очнулась от удара Кхха. Кьяра уже верещала без перерыва, раз за разом возвращая сознание хозяйки и напоминая о действительности. Она сражалась с Одичалыми в шестом слое… И в седьмой упала, понимая, что сил больше нет. Их просто не осталось, непонятно вообще, как она прошла так много.

И здесь Вейн увидела… Лерана. И Люси. И мистрис Алесс. И самого Ксандра. Они сидели в гостиной и пили чай.

— Весна в этом году выдалась теплая, правда, мистрис Алесс? — вопрошал Леран.

— Да, мой дорогой. Скоро зацветут айрисы.

— Я заказала себе новое платье! — смеется Люси. — Из желтой тафты! А к нему шляпку с зелеными лентами!

— Ты будешь такой красивой на празднике, — нежно улыбается Ксандр и целует Люси в макушку. А потом обнимает и целует уже сильно, страстно, но мистрис Алесс лишь смеется, а Леран улыбается…

Вейн вытерла струйку крови, что текла по лицу. Кажется, последний раз Кхха ударила ее слишком сильно. Посмотрела на кинжалы в своих руках. Ксандр оказался настоящим мастером. Путница уже бывала в слоях, и не раз, чаще всего это были черные вихри или мертвые леса, населенные чудовищами их создателей. Только Ксандр создал не просто слои, он создал вечный кошмар, бесконечный ужас…

Только вот чей это кошмар? Его или ее, Вейн?

И с трудом вскинув ладони, Путница выпустила клинки, пронзая сердца тех, кого когда-то любила. Снова и снова она убивала их, убивала внутри себя, убивала себя… И она все-таки умерла раньше, вернее, почти умерла, потому что за мгновение до этого слой взорвался и рассыпался радужными брызгами, стек каплями темноты и растаял туманом.