Майя Зинченко - Зов топи [СИ]

— Что же мне делать? — Себерн облизал пересохшие губы, не скрывая испуга. — Дай совет, раз заглянул.

— Про мой род ходят разные слухи… Что мы рождаемся в лошадиной утробе, пьем кровь детей, наводим болезни на врагов.

— Чушь для черни.

— Да, но кое-что мы и, правда, умеем. Наслать болезнь не в нашей власти, но помочь обрести здоровье — вполне.

— Так почему не поможешь? — мысли Себерна путались, он не мог понять, к чему клонит Рихард.

— Решай сам, хочешь ли ты этого. Местные не болеют и не умирают от болотной лихорадки, а вот для чужаков она смертельна опасна. Только если я приму у больного клятву верности, он останется жив. В этом краю Безмолвный герцог решает, кому жить, а кому умереть.

— Фридо не потерпит измены! — прохрипел барон. — Он проклянет меня, лишит весь мой род земель и титулов! Я присягал королю и не стану клятвопреступником!

— Ты прав, — согласился Рихард. — Только его здесь нет и знать ему об этом не обязательно. Присягнув мне, ты не предашь короля. Эта клятва иного рода. У меня достаточно подданных и я не стремлюсь увеличивать их количество, принуждая к службе. Я не могу одарить звучным титулом, богатыми землями — разве что выделить кусочек болота посуше, — усмехнулся герцог, — но вот твоя жизнь здесь и сейчас — это ценный дар… — Рихард сделал паузу, всем своим видом показывая, что разговор его утомляет. — Подумай о молодой жене. О наследнике. Ему сколько исполнилось? Четыре года? Если ты умрешь сейчас, за ним «присмотрят» твои младшие братья. А значит, он может не увидеть прихода осени.

— Ты хорошо осведомлен о делах моей семьи, — угрюмо отозвался барон.

— Мой край не такой уж и глухой, как некоторым видится, — пожал плечами Рихард. — Я интересуюсь многим.

— Что-то плохо верится в подобное бескорыстие… — Себерн хотел добавить, «особенно после смерти Кейля», но не осмелился. Он отчаянно надеялся, что это не изощренная месть за гибель бастарда.

— Ты волен сказать твердое «нет». И умереть.

Себерн сел. Он хмурился, разглядывая запястье и потирая кожу, словно смертельный узор под ней можно было стереть.

— Предположим, только предположим, — подчеркнул барон, — что я согласен. Что клятва означает для меня? Для моих близких?

— Ни дети, ни прочая родня замешаны не будут. Сын, если сохранишь наши отношения втайне от Фридо, повзрослев, унаследует твой титул и земли, словно ничего не произошло. Я не нуждаюсь в доле богатств или воинах для службы… — Рихард отмахнулся от этих ничего не значащих мелочей. — Никаких подтверждений, свидетелей, грамот, скрепленных печатями. Только ты и я.

— Разве такое возможно? — не поверил больной. — Что же тебе надо?

— Лояльность. Когда-нибудь я могу попросить об услуге.

— Очень туманно звучит.

— Потому что я и сам не знаю еще, о чем пойдет речь. Но ничего, что может очернить твое имя я просить не стану.

— А если Фридо сам поймет…

— И что с того? Ты данных ему клятв не нарушал.

— Ты прав.

— Твоя правая рука все равно не позволит продолжить путь. Когда король зайдет, ты расскажешь, что припарки травницы и болотные пиявки сотворили чудо. Но тебе придется остаться и лечиться дальше, чтобы не лишиться руки.

— Я не трус! — возмутился барон. — Никакая рана не помешает мне выполнить свой долг. Раз меня позвал король…

— А теперь он желает, чтобы ты быстрее умер и избавил его от обузы, — перебил Рихард. — Калека ему ни к чему. Решай быстрее, мое отсутствие могут заметить.

— Хорошо, — сдался Себерн. — Спасение жизни в обмен на обещание услуги… Почему нет? Я должен думать о семье.

— Мудро.

— Что мне делать?

— Обычно я принимаю клятвы в Общем зале, а потом мы празднуем. Ярко горит пламя, мед льется через край… Это радостное событие. Сегодня обойдемся без церемоний.

Рихард ничуть не удивился быстрому согласию барона. Лихорадка всех делала сговорчивей, а Себерна, судя по покрасневшим щекам и учащенному дыханию, давно мучил жар. Надрезав ладонь, Рихард позволив струйке крови стечь в черпак и смешаться с водой.

— Выпьешь до дна. Предупреждаю — ты должен пить, горячо желая признать меня своим господином. Иначе последствия для тебя будут плачевны. Понял? — дождавшись утвердительного кивка, герцог продолжил. — Повторяй за мной…

Мягким свистящим шепотом он произнес архаичные слова древней клятвы, придуманной им самим сотни лет назад. Себерн старательно повторил ее, как мог, хоть и не понимал до конца сказанного.

— Пей! — приказал Рихард.

Больной осушил содержимое черпака до последней капли. К его удивлению, вода сделалась вязкой как кисель и имела приятный древесный привкус. Он медленно облизнул потрескавшиеся губы. В голове зашумело, словно он пил не воду, а медовуху. Тени задрожали, стены исчезли, освобождая пространство танцующему свету свечи. Барон вынуждено закрыл глаза, а когда открыл, Рихард уже ушел.

Герцог оставил Себерна беспомощным изможденным куском плоти, не имеющим сил даже стонать. Через несколько часов к нему заглянула травница, поедая вымоченный в меду кусок козьего сыра. Старушка наклонилась, с интересом изучая лицо больного. От резкого сырного запаха барона затошнило и обильно вырвало на пол черной вязкой слизью. Травница едва успела отскочить в сторону. Страдания Себерна заставили ее довольно ухмыльнуться. Начался мучительный процесс выздоровления, а значит, скоро Безмолвный герцог получит нового подданного.

Отряд обошел стороной рощу мертвых медленно гниющих исполинских деревьев, миновал заброшенный поселок, чьи дома поглотило болото, оставив лишь крыши, прошел путаным путем между незамерзающими родниками, пахнущими серой. Перейдя по каменному мосту, построенному сотни лет назад над неширокой, но быстрой рекой, Рихард остановился. Отряд разбил лагерь у подножия огромных базальтовых глыб.

Дана помнила это место. Граница, отделяющая край топей от Белого берега, лежала всего в дне пути. Ей не хотелось возвращаться, зная, что убийца ее семьи все еще хозяйничает в доме. Если бы они шли во главе армии, можно было рассчитывать на славную победу, но маленький отряд короля не мог потягаться с силами Ульвара. Дана не понимала смысл их рискованной затеи, но выбирать не приходилось. Оставалось надеяться, что король и герцог не станут рисковать своими жизнями.

Опасаясь разведчиков Ульвара, решили обойтись без костра. Чем ближе был Белый берег, тем подозрительнее становился Фридо. Король первым заметил больших серых птиц, следующих за отрядом. Птицы были крупнее воронов, летали тройками. Их дважды видели кружащими рядом с лагерем. Рихарду птицы тоже не нравились.

После гибели Кейля, Дана заботилась о нуждах Безмолвного герцога в благодарность за его покровительство. Он принимал ее помощь как само собой разумеющееся, словно она всегда была его служанкой. Дана, любящая лошадей, с удовольствием возилась с невозмутимым мерином герцога, невольно отвлекаясь от черных мыслей. Когда Рихард взял к себе Вальда — нового помощника, она расстроилась и даже отчасти рассердилась. Хотя молодой, улыбчивый парень ей понравился. Он всегда находил для нее доброе слово и девушка быстро оттаяла. Вальд был не только хорош собой, но и умен. Рихард отобрал его из десятка юношей поселка, каждый из которых старался удивить господина силой и смекалкой. Служба лично герцогу хотя бы один день была пределом их мечтаний.