Евгений Прядеев - Винни Пух

Я тогда гордо носил недавно полученные погоны старшего лейтенанта и как раз остался за начальника пограничной заставы. Леня Бумажкин уехал в отпуск, а я окунулся с головой в круговорот начальственных забот. Со стороны это выглядело попроще, а тут непрекрающийся «День сурка». План охраны, книга пограничной службы, постановка приказов, проверка нарядов и так каждый день. Плюс куча бытовой и административной волокиты. Буквально через две недели я уже начал путаться в днях недели, а число месяца вспоминал только когда подписывал документы.

И тут прорыв. В сторону границы. Трое нарушителей, обстреляв тревожную группу, неумолимо уходят к территории чужого государства.

– …здец! – коротко охарактеризовал ситуацию Пахомыч, древний прапорщик, который всю жизнь прослужил старшиной заставы и разбирался в реалиях пограничной службы не хуже некоторых генералов.

Стрельба прекратилась внезапно, и только эхо еще гуляло по скалам. Граница проходила по вершине гор, и до нее оставалось по прямой каких-то три километра. Конечно, тут не степное расстояние, за полчаса пешком его никак не преодолеешь. Неопытный человек в горах может целый день бить ноги по камням, а сверху посмотришь, так он и прошел почти ничего, но сути это не меняло. Мы здесь, нарушители там, на двести метров выше, и они явно не собираются сдаваться на милость пограничников.

Ну что за подстава? Стоило мне остаться за начальника и такое происшествие. Сейчас, конечно, не Советский Союз, за упущенного нарушителя под суд не отдают, но все равно это пятно, смывать которое придется очень и очень долго. А для меня сей факт вообще может оказаться окончанием карьеры.

– Не успеем мы, товарищ старший лейтенант, – каким-то излишне официальным, и в то же время извиняющимся тоном сказал Пахомыч, глядя мне прямо в глаза. – Они идут к Серой тропе на перевале.

– Мы еще успеем за ними, если пойдем напрямую, – не согласился я со старшиной.

– Нельзя, Андрей Саныч, – горячо зашептал прапорщик, поглядывая на солдат, стоящих неподалеку. – Если они засаду устроят, то положат нас всех.

– Что ты предлагаешь тогда, лапки кверху? – тоже перешел я на шепот. – Старшина, ты в своем уме?

– Ну не так, – если Пахомыч и смутился, то несильно. – А все равно, помирать по глупости не хочется.

Я задумался. Старшина был прав, но легче от этого ситуация не становилась. Я достал карту и всмотрелся в нее. Теоретически, может прокатить. Не стоило бы, конечно, так делать, но упускать нарушителей категорически не хотелось. Оба варианта плохие, но сесть в лужу, мне казалось, намного хуже.

– Так, старшина, слушай сюда, – принял, я, наконец, решение. – Берешь тревожную группу и на шишиге по дороге едете вот сюда, – указал я точку на карте. – Я пойду за ними. Один!

– Да как же так? – охнул старшина. – Нельзя одному. Да и не успеем мы туда в объезд, нам почти час ехать, и то, если на предельной скорости.

– Это приказ, старшина! – Добавил я металла в голос. – Исполняйте!

А через неделю мне на заставу позвонил начальник штаба погранотряда.

– Винокуров, я тебя начальником поста сгною! – вместо «здрасьте» пообещал мне он. Удаленный пограничный пост у нас в пограничном отряде был всего один и считался худшей ссылкой для любого из офицеров. Во-первых, он был на самой высокой точке участка, и там всегда, даже летом, было очень холодно. А во-вторых, там абсолютно нечем заняться. Два поста наблюдения и никакой цивилизации. К исходу первой недели ты начинаешь задумываться о том, как живут тибетские монахи, и понимать, что подметание плаца ломиком в училище было детской забавой, а главное, что даже такое развлечение крайне интересно и увлекательно.

– Здравия желаю, тарищ па. ко. ник! – оттараторил я в трубку тапика, проводного телефона, который служил единственным средством связи на заставе.

– А я тебе не желаю, – снизил рык на октаву подполковник Горелов. – Ты чего, старлей, совсем службу не тянешь? Начальник в отпуске всего ничего, а ты уже все развалить успел?

– Никак нет, не успел, – на автомате ответил я, понимая, каким глупым получился уставной ответ. – Нарушений государственной границы не допущено, застава несет службу согласно Плана на весенне-летний период…

– Даааааа? – я убрал трубку телефона от уха, опасаясь, что мне его сейчас просто откусят через провод. – Ты там что, бессмертным себя почуял? Три трупа на участке! Совсем мух не ловите!

– Так это ж не мы, – пытался оправдаться я. – Это нарушители. На заставе потерь нет, все в строю согласно расчету.

– Винокуров, твою такую и тебя туда же! Трупы на твоем участке, значит ты виноват! Не мычи там, ничего сложного…

– Почему, тааищ полковник, – снова попытался оправдаться, но мне не дали.

– Молчать! Завтра в девять утра у моего кабинета. Исполняющим обязанности оставь зама по боевой.

– Так я… – мое робкое блеянье прервал щелчок окончания связи.

– Дежурный! – Крикнул я, откидываясь на стуле. В канцелярию заглянул сержант с повязкой. – Где дежурный связи и сигнализации? Почему прервалась связь с начштаба? Что за …?

Из-за плеча дежурного по заставе, терпеливо пережидавшего поток нецензурной брани, робко выглядывала голова ефрейтора Степкина, отвечавшего за связь сегодня днем.

– Товарищ старший лейтенант, – бодрым голосом доложил он, дождавшись, когда у меня закончится воздух в легких. – НШ сам отключился. Прикажете вызвать еще раз?

– Нет! Свободны! – Махнул я рукой. Моя пятая точка стремительно сжималась в предвкушении грядущих неприятностей. Вины за собой я не чувствовал, но у старших начальников может быть совершенно другое мнение.

К тому моменту, когда старенький заставской ГАЗ-66, именуемый в простонародье «шишига», с тревожной группой добрался до контрольной точки, прошло уже более двух часов. Я встретил их взмахами фонарика с красным стеклом, грузовик резко затормозил, и бойцы посыпались из кузова. Послышалась негромкая команда, мои ребята выстроились у машины, а старшина подбежал ко мне.

– Ну что, товарищ старший лейтенант?

– Да все уже, – развел я руками. – Не поверишь, Пахомыч, но их медведь задрал.

– Медведь? – недоверчиво посмотрел на меня Пахомыч. – Откуда здесь медведи? Сколько лет служу на этой заставе, но никогда такого не слышал.

– Сам удивился, – пожал я плечами. – Но все трое мертвы, а вокруг следы животного.

– Может другой хищник какой-то? – продолжал сомневаться старшина. – Барс, например.

– Может и другой, – легко согласился я. – У меня по зоологии в школе тройка была. Дай закурить, старшина, я где-то сигареты потерял.

Пахомыч задумчиво достал из кармана пачку сигарет и протянул мне, продолжая размышлять о чем-то.