Трейси Нейткотт - Остров Серых Волков (ЛП)

Эллиот дёргает себя за волосы.

— Какой, к чёрту, смысл в сокровище, которое не нужно искать?

Я захлопываю «Остров сокровищ» и кладу его обратно в сумку.

— Ещё увидимся, Эллиот.

Я поворачиваюсь к двери, но он отдёргивает меня. Лицо Эллиота неподвижно, словно камень, но кадык выдаёт его нервозность. Он бьётся и бьётся около горла, прежде чем Эллиот заговаривает.

— Стихотворение… тебе понадобится моя помощь, чтобы его расшифровать, — говорит он, имея в виду нечто намного большее.

Эллиот прекрасно обращается со словами. Пирсинг, татуировки и новый гардероб этого не изменят. Миссис Торн — лингвист. Я не совсем уверена, что это значит, но я знаю, что Бишоп Роллинс нанял её, чтобы перевести странные символы, покрывавшие северный Звёздный Камень.

И более того, я помню, каким был Эллиот — всезнайкой, который готов устроить войну из-за неправильного использования слов или болтающего об этимологии термина, который ты вообще не знаешь. И если кто и мог бы расшифровать карту в стихотворении, это был бы парень, владеющий своими знаниями, как боевым топором.

Но он же Торн.

— Ты захочешь делать всё по-своему и самостоятельно, и через несколько дней это будет полностью твоя экспедиция, а не моя.

— Пожалуйста, — просит он охрипшим от желания голосом. Мне знакомо это чувство, оно со мной с тех пор, как я нашла вчера книгу. Иногда мне кажется, что я чувствую ногами прохладную воду, текущую в дыре на глубине в пятьдесят футов, жёсткие удары по щекам дикого ветра, атакующего Остров Серых Волков, но не трогающего Уайлдвелл.

И я говорю единственное, что могу сказать. Я говорю: «Да».

ГЛАВА 4: МАЛЬЧИК

Когда я просыпаюсь, ещё темно. Запах грязи набрасывается на меня.

Может быть, сейчас рассвет, может быть, наступает ночь.

Во рту вкус грязи.

Где я?

Кто я?

Последний вопрос повергает в шок всю систему. Я вскакиваю на ноги. Мир переворачивается вверх ногами, и несколько шагов я спотыкаюсь, прежде чем он выравнивается обратно.

Верх. Низ. Это я знаю.

Я осматриваю своё тело. Без ран и покрыто слоем грязи. Вокруг очень много грязи, слипшейся грязи, перевёрнутой грязи. Позади небольшая хижина, несколько лопат торчат из земли. Справа от меня белый крест. Прямо впереди скопление строительной техники. А позади меня самая массивная яма, которую я когда-либо видел.

Или нет. Мне не вспомнить.

Я уставился вниз, вглубь ямы. Сплошная темнота и никакого толку. Я кидаю вниз камень, жду звука удара о другой камень или бултыхания в воду, но ничего не слышно.

Я пробую зайти в хижину. Пусто и заперто. У меня нет ключей, поэтому, наверное, это не моя лачуга.

Кто я, чёрт возьми?

Вопрос ещё более раздражающий, чем более насущный «где я, чёрт возьми?»

Я решаю сфокусироваться на этом вопросе, хотя единственный способ найти ответ — прогуляться. К счастью, на мне кроссовки. Я выбираю направление, закрыв глаза, начав кружиться вокруг своей оси, а затем иду в направлении, которое вижу перед собой, когда открываются глаза.

Так я узнал что-то новое о себе. Я полный идиот.

Зелень. Вверху, внизу, везде, куда я смотрю — зелень, зелень и ещё больше зелени.

Зелёная трава. Зелёные деревья. Зелёный мох.

Это скучно. Более того, это никак не помогает. Мне нужно уличные знаки.

Если только зелень — это подсказка. Могу я находиться в Ирландии? Звучит зелено.

Может, я ирландец.

— Может, я ирландец, — повторяю я уже вслух, чтобы расслышать свой акцент. Американский.

Бесполезная информация. Что с того, что я американец? Я могу быть американцем, потерявшимся в Китае, потому что об этом говорит вся эта богом забытая дикая местность.

Больше деревьев, река. Трава, цветы, бла-бла-бла. Я же не остановлюсь здесь понюхать розы. Я ищу две и только две вещи: знаки и людей. Наверное, это идиотский шаг, но я уже установил в той дыре, что я идиот.

Проходит час. Мне кажется, что сейчас около восьми утра.

Я смог вспомнить, как определять время по положению солнца, но я не могу ничего вспомнить из моей жизни. Это по правде несправедливая сделка.

Гигантские мухи кусают ноги. Я давлю одну на своих шортах

Земля тянется вниз, у меня болят бёдра, пока я удерживаю себя в вертикальном положении. На полпути между стоящим положением и скатыванием кувырком вниз по крутому холму, я чувствую его запах. Морской, рыбный, солёный воздух.

Когда деревья пропадают из виду, я оказываюсь на выступе и смотрю на пляж внизу.

— Я живу на пляже, — говорю я, проверяя себя. Это не ощущается правдой и не ощущается ложью.

Я изучаю берег. Зубчатые скалы. Жёлтый песок. Глубокое синее море.

Там есть причал. И сбоку от него качается лодка.

Сейчас весна, переходящая в лето. Этот факт я осознал где-то между моим пробуждением около той дыры и приходом на пляж. До рассвета было тепло, а сейчас душно.

Я вытираю вспотевшую бровь тыльной стороной ладони. Почти пришёл.

Лодка почти что светится на солнце. Понятия не имею, хороша ли она и вообще, но выглядит здорово. Вправду блестящая.

— Эй, — вода, ударяющаяся об берег, заглушает мой крик. — Есть кто-нибудь?

Причал скрипит под ногами. Шатается, это может быть опасно. Я рассматриваю воду, трущуюся о его основания.

Умею ли я плавать?

Хотелось бы предполагать, что если бы я не умел плавать, в меня вселился бы какой-нибудь врождённый страх. Мозг сказал бы: «Уходи с причала, пока не утонул».

Тогда опять мой мозг сегодня не очень добр ко мне.

Я прислушиваюсь к тому, как ветер бьётся в парус. Пинаю лодку сбоку кончиком ноги и спрашиваю:

— Ты моя?

— Сынок, если бы «Золотой Жук» был твоим, он бы пнул тебя в ответ.

Позади меня мужчина. Он старше меня, но не знаю на сколько. Я вообще-то не видел себя. По крайней мере, мне кажется, что я намного моложе, чем он выглядит.

Я жду реакции. Объятия облегчения. Вопрошающий взгляд.

Его обветренное лицо не говорит ничего.

Мужчина затаскивает сумку в лодку. Проводит пальцем по корпусу, прямо там, где я её пнул. Кажется, от этого я чувствую себя плохо. Хотя, честно говоря, не будет чувства хуже, чем тогда, когда я проснулся без прошлого и пробирался по этой тупой зелёной местности.

Мужчина оглядывается на меня через плечо.

— Ты крадёшь мою лодку, юноша?

Юноша. Значит, я достаточно молод. Если бы океан не был столь буйным здесь, я бы склонился у края этого причала, чтобы взглянуть на отражение своего лица.

— Вы меня знаете?

— Ты приехал с бригадой из Белфаста, чтобы помочь на раскопках?

— Мы в Ирландии?

Это вдвойне удивительно, потому что у старика тоже американский акцент.

Черты его лица искривились так, что он одновременно выглядит утончённым и насмешливым.

— Не мой новый помощник, это точно, — он смеётся. — Ирландия.