Lutea - Орёл, несущий копьё [СИ]

Мимо кто-то пронёсся стремглав, и Георг невольно отвлёкся. Молодой человек с букетом ромашек подбежал к вагону только что прибывшего поезда, с подножки которого в этот самый момент спрыгнула девушка с низкими хвостиками и ярким рюкзаком за спиной. Парень подхватил её на руки и закружил, а она смеялась, обнимая его, а когда вновь оказалась на земле, с чувством поцеловала и скрыла пылающее лицо в ромашках.

Георг следил за ними, чуть склонив набок голову, — он пытался представить себе бегущего так брата с букетом полевых цветов. Не получалось, как был он ни старался. Максимилиан никак не виделся ему на перроне, но легко — в центре роскошного бального зала, дарящим розу красивой девушке в дорогом платье — его невесте. Георг почему-то знал, что так всё и будет, чувствовал раньше, уверился после последнего письма. Вот только была ли Эльза Лихтенберг той девушкой, которая сможет заставить «дух прорвать оковы»? Он надеялся на это, но опасался, что нет — у брата слишком прочная броня, выкованная в лучшей кузне если не всей Европы, то Швейцарии уж точно — мастерской Винтерхальтеров.

На часах было десять семнадцать.

Можно ли назвать достойным то, что они делали? Однозначно, это была битва против заблуждений, причём трудная и потенциально кровавая, но было ли это духовным достижением — указание грязнокровкам на их место в иерархии мира? Отец так считал, был уверен и брат, а Георг… нет, не сомневался и он. Сомневался Влад, и его настроением Георг невольно заразился. Но это пройдёт, скоро пройдёт…

Тёмный Лорд — действительно великий чародей. Он не только сам силён, он собрал вокруг себя армию, равной которой не было давно, с самого падения Гриндевальда. Он был жёсток и жесток, непоколебим, готов на всё ради своей цели… И всё-таки в следовании Семёрки за ним что-то было неуловимо не так, как и во всём этом треклятом Лондоне. В чём же проблема? В его методах? Нет, после школы отца Георга мало что могло удивить и смутить. В том, что он британец? Нет… возможно. «Неужели мне так важно следовать за „своим“? — удивился Георг, он сам от себя этого не ожидал. — Поэтому я с большей охотой подчинился приказу, зная, что он — полностью инициатива Адлера, а не передан ему Тёмным Лордом?..»

Их день придёт, это не подлежит сомнению. Через несколько лет Максимилиан полностью вольётся в политику и расправится со всеми, кто поднимет голос против него или семьи — быстро, решительно, безапелляционно. Он превзойдёт отца во всех отношениях, потому что отец всегда сражается по большому счёту один, а за Максимилианом будет стоять Георг, всегда готовый дать дельный совет, будет стоять, если всё получится, Адлер — его личный воитель и революционер; этот не пойдёт в политику напрямую, но поддержать выгодную партию разящим взмахом палочки всегда будет готов, такая уж порода.

Остальная Семёрка тоже, естественно, не останется в стороне. Отец и герр Джукич в работе близки, будут близки и Максимилиан с Деяном, сохранят и укрепят отцовский союз. Петар будет ворчать, как обычно, но поможет поднять Болгарию — у него какой-то свой интерес, который Георг не выяснил пока. Влад станет отводить взгляд и тихо проповедовать мораль, но не отвернётся от них — он считает себя слишком обязанным Адлеру, и это хорошо для их дела. Аларикус, конечно, навсегда похоронит себя в лаборатории — но кому не нужен некромант под рукой? Пусть он тоже наследник рода, уходящего корнями во времена первых крестовых походов, единственный сын у отца; его талант, как некроманта, куда важнее рода и имени.

На часах было десять пятьдесят одна.

Вокруг теперь сновали не только маглы, но и волшебники — их легко было выделить в толпе по несуразной одежде, тележкам с чемоданами, отмеченными гербом Хогвартса, и клетками с котами, совами, по тому, как они «незаметно» проникают на свою зачарованную платформу. Не закатить глаза было невозможно — и как только Министерство, болеющее за соблюдение Статута секретности, согласовало этот безумный проект? Вот вариант прибытия учеников в Дурмстранг через Буян на корабле был хорош — долог, конечно, но зато не ставил под угрозу раскрытие всего магического мира из-за школьников и их родителей, бегущих в стенку! Безумный, безумный город, безумная страна…

Георг убрал сборник стихов обратно в карман. Больше волшебников в округе не наблюдалось.

Часы тикали, показывали ровно одиннадцать. Затем с платформы 9 и 3/4 вышла первая пара.

Он аккуратно поставил кейс на землю и снял магический зажим. На несколько секунд замер; показалась ещё группа волшебников, громко смеющиеся люди в глупой одежде. Георг разжал руку и отпустил скобу. Спокойно и размеренно направился прочь.

«У тебя будет две с половиной, максимум три минуты», — сказал прошлым вечером Влад.

«Три минуты — это много, чтобы уйти, — думал Георг, удаляясь от разделителя. — Но очень мало, если именно столько тебе осталось жить».

В мыслях он досчитал до ста шестидесяти шести, когда грянул взрыв. Он был уже далеко, более того, укрылся за колонной, поэтому взрывная волна даже не коснулась его; раздался грохот, полыхнуло ярко, а затем воздух огласили вопли, крики и стоны.

Георг выглянул из-за колонны и тут же чуть не был сбит с ног плотным мужчиной в форме смотрителя, бегущим в сторону эпицентра. Следом бежали и другие работники, и полицейские, и ещё какие-то люди, и Георг двинулся с ними, а в ушах звенел надрывный вопль.

— Мэм, мэм, пожалуйста, отойдите! — кричал смотритель вопившей женщине, слишком чистой, явно только что вышедшей с платформы.

— Нет! — надрывалась она. — НЕТ! Там мой муж! Эдди!..