Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

— Добывают деньги для Акацуки?

— Скорее всего.

Некоторое время они молчали.

— А вы с Мутой нашли что-нибудь интересное, пока нас не было?

— Существенного ничего, — откликнулся он.

— А несущественного?

Токума отошёл к вещам, но вскоре вернулся, неся в руках небольшую позолоченную статуэтку, и подал её девушке.

— Трёхногая жаба? — Анко повертела фигурку в руках так и эдак и озадаченно посмотрела на Хьюгу. — Я понимаю, немного удачи в нашем деле не повредит, но статуэтка-то на кой?

— Она не совсем обычная, капитан, — спокойно пояснил Токума. — Я обнаружил её, когда осматривал вчера окрестности. Дело в том, что в ней содержится какая-то энергия.

— Чакра?

— Нет.

Вот теперь ей стало по-настоящему интересно.

— И что же?

— Не имею понятия, — Токума активировал Бьякуган. — Никогда раньше не видел подобного. Эта энергия чем-то напоминает чакру, но однозначно ею не является.

— Хм… — задумчиво протянула Анко. — Надо бы отправить её в Коноху, пусть там разбираются.

— Согласен.

— Ну что, тогда, похоже, мы возвращаемся…

— Капитан Анко! — к товарищам подбежал Ранка.

— Что случилось?

— Ёрои… убит.

Куноичи резко оттолкнулась от дерева.

— Как? Когда?

— Только что, — доложил Ранка. — Я допрашивал его, а затем мы с Мутой отошли чуть в сторону, чтобы кое-что обсудить. Мы отсутствовали всего минуты две, но змея добралась до него и разорвала горло…

— Змея? — Анко нахмурилась и тут же зашипела не хуже рептилии: — Кабуто, чёрт его дери!..

— Он не мог уйти далеко, — Токума вновь активировал додзюцу. — Не понимаю: его нигде поблизости нет.

— Не сомневаюсь, что его здесь нет, — процедила Анко. — Кабуто умеет работать исподтишка.

— Что делать с телом, капитан? — спросил Ранка.

— Оставьте, где лежит, — сказала она, беря свой гнев под контроль. — Он по-любому должен был умереть, так что всё равно.

— А как быть с Горо? — поинтересовался Токума.

— Мы с ним уже обо всём договорились, — отозвалась Анко.

— Вы верите ему? — вскинул бровь Токума.

— Я верю его страху, — серьёзно сказала Анко. — Необходимо избавиться ото всех следов нашего присутствия здесь, а затем — в путь.

К полудню следующего дня отряд достиг небольшого провинциального городка.

— Ну вот, — сказала Анко, — как и обещали, теперь ты в безопасности.

— Спасибо, — негромко проговорила Маки; она до сих пор не могла оправиться от потрясений прошедшей ночи, но старалась держаться спокойно.

— Да не за что.

Но девушка покачала головой.

— Есть за что, — уверенно сказала она. — Ты действительно очень помогла мне, Юми, я этого не забуду.

— Я сама заварила кашу, — пожала плечами Анко, — пришлось расхлёбывать.

Маки улыбнулась и, шагнув ближе, крепко обняла её.

— Спасибо, — прошептала она на ухо куноичи.

— Только не возвращайся к прежнему занятию, — так же тихо попросила Анко.

— Не вернусь, — пообещала Маки. — Теперь у меня начнётся новая жизнь, — она быстро поцеловала куноичи в щёку и, отстранившись, повернулась к остальным шиноби. — Спасибо и вам тоже большое. Пожалуйста, берегите Юми.

— Не беспокойся, мы её в обиду не дадим, — заверил Ранка.

— Я сама себя в обиду не дам, — хмыкнула Анко. — Держи, — она отдала девушке кошелёк и цепочку, которые забрала из вещей Горо. — Твой последний гонорар.

Маки улыбнулась и, помахав всем на прощанье, заторопилась по дороге в город. Едва она отошла достаточно далеко, с лица Анко слетело весёлое выражение.

— Когда техника начнёт действовать? — серьёзно спросила она, не оборачиваясь.

— Полагаю, уже начала, — ответил Ранка. — Не беспокойтесь, капитан; девушка не вспомнит, что когда-либо видела нас.

— Отлично. Выдвигаемся, — коротко приказала Анко, и шиноби следом за ней исчезли под пологом леса.

Когда Итачи открыл глаза, было ещё темно. Отведённые ему комнаты — «покои», как выражалась Минерва МакГонагалл — располагались в восточной части замка, и он одним из первых мог ежедневно наблюдать восход солнца. Однако сейчас ни единого луча света не проникало в его спальню, и Итачи с неудовольствием заключил, что до рассвета ещё далеко. Из этого следовал другой, куда более неприятный вывод: снотворное, приготовленное для него Сасори, переставало помогать.

Смирившись с мыслью, что заснуть ему больше не удастся, Итачи отодвинул полог и, взяв с прикроватного столика волшебную палочку, взмахнул ею. Тут же наполовину сожжённые свечи, оставшиеся с вечера, вспыхнули, и над оплывшим белым воском затрепетали яркие язычки пламени. Итачи довольно кивнул сам себе; невербальная магия — искусство творить чары, не произнося заклинания вслух, — давалась ему пока ещё через раз, но с простейшими бытовыми заклинаниями проблем уже не возникало. Итачи как раз прикидывал в уме, на чём бы ему ещё попрактиковаться, как вдруг услышал тихий шорох, доносившийся из рабочего кабинета. «Неужели опять эльфы?» — слегка нахмурившись, подумал он, поднимаясь с кровати и быстро и бесшумно одеваясь.

Как оказалось, домовых эльфов в Хогвартсе было много — они занимались готовкой и уборкой в замке. Большую часть дня домовики проводили на кухне, но по ночам ходили по бесчисленным комнатам, классам и коридорам школы, наводя в них порядок, меняя свечи, убирая сор — маленькие тихие тени, незаметные для обитателей Хогвартса. Казалось бы, такое решение устраивает всех… но только не Акацук. Эльфы, как существа, великолепно знающие замок и, помимо того, единственные, кто мог трансгрессировать в его пределах, могли быть замечательными шпионами — и были ими, как уже поняли Итачи и Сасори. Всё-таки глупо было бы со стороны Альбуса упускать столь удобную возможность незаметно следить за всем, что происходило в его школе, а глупым директора ни один из шиноби не считал.

Впрочем, мириться со слежкой Акацуки тоже не собирались; причём если Итачи поначалу хотя бы пытался (и довольно успешно) делать вид, что ничего не замечает, то Сасори в очередной раз продемонстрировал всю хрупкость своего терпения. Уже на вторую ночь пребывания в замке он поймал в своей комнате одного из домовиков, пошёл с ним к Альбусу и прямо заявил директору, что вовсе не испытывает восторга оттого, что кто-то бродит по его апартаментам. После того случая Альбус (порядком удивлённый, надо сказать), пообещал Акацукам, что больше домовиков в их комнатах без их ведома не будет, и до сих пор держал своё слово. А теперь…

Итачи бесшумно приоткрыл дверь и заглянул в кабинет. В ответ на него тут же уставились колючие чёрные глаза.

— Доброе утро, Мадара-сан.

— Какое утро, ночь на дворе, — медленно произнёс Мадара; он расположился в кресле и при свете установленных в серебряном канделябре свечей читал какую-то книгу. — Думал, ты ещё спишь.