Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

— В каком смысле?

— Ты сегодня сражался как-то по-другому.

— Хаширама, я понятия не имею, о чём ты.

— Ну, — протянул Первый, стараясь подобрать слова, — мы ведь с тобой столько раз сражались и стили боя друг друга знаем превосходно. Так вот сейчас ты двигался как-то… не, знаю, плавнее, что ли.

— Хочешь сказать, обычно я резкий? — фыркнул Мадара.

— Чрезвычайно. А в этот раз, — Хаширама тихо засмеялся с пришедшего ему на ум сравнения, — прямо как кот.

Со стороны Мадары реакции неожиданно не последовало. Удивившись, Хаширама повернул голову в его сторону; судя по чуть закушенной губе и отстранённому взгляду, направленному в небо, в друге шла борьба «рассказать — не рассказать». Впрочем, Мадара, как и зачастую, выбрал второй вариант.

— У тебя голова, похоже, набита опилками, — бросил он, но злости в его тоне не чувствовалось.

— А вот и неправда! — делано обиделся Хаширама. — Между прочим, меня до сих пор все считают гением и даже называют Богом шиноби — так Сару и Минато сказали!

— Дурак ты, Хаширама, — протянул Мадара, наконец изволив повернуться к нему. — Дураком жил, дураком умер, дураком возродился.

Неожиданно Хаширама поймал себя на том, что не может отвести глаз от лица друга — и вдруг в полной мере осознал, как на самом деле скучал по Мадаре. Скучал по колкостям, сопровождавшимся едва уловимой улыбкой. По тому, как вечно блестят его глаза: то азартно и хищно, то насмешливо-надменно, часто вызывающе, а иногда — просто озорно.

— Ну и долго ты будешь на меня пялиться? — осведомился Мадара, почти не мигая глядя на него.

— Прости, — сказал Хаширама и отвёл взгляд. — Я просто соскучился.

Мадара хмыкнул и, медленно протянув руку, несильно стукнул его кулаком по лбу.

— Дурак.

— Сам не лучше, — мгновенно парировал Хаширама, оттолкнув его руку. Ощущения от прикосновения теперь, в этом теле, были всего лишь жалкими отголосками, но даже так Первый почувствовал, как холодна рука друга. — Уже замёрз?

— Ты удивительно догадлив, — он вообще постоянно мёрз, хотя об этом почти никто и не догадывался: ещё в юности Мадара приловчился постоянно гонять огненную чакру по своей системе циркуляции, и оттого любому, кто к нему прикасался, казалось, что он всегда горячий. Но сейчас, после боя, у обоих шиноби чакры почти совсем не осталось, и Мадаре пришлось отказаться от самообогрева.

— Тогда, может, давай вернёмся?

— Мы ушли далеко от замка, обратный путь займёт много времени, — Мадара поёрзал немного и в конце концов согнул одну ногу в колене, а руки заложил за голову. — Нет смысла суетиться. Уже полночи прошло, так что скоро твой братец непременно заявится нас проведать.

— Тоже верно, — согласился с ним Хаширама и тоже устроился поудобнее. — Что будем делать, пока ждём?

— Смотреть на звёзды… и мечтать.

Будильник звенел и надрывался, но Шикамару продолжал неподвижно лежать на кровати, индифферентно глядя в потолок. Звук раздражал, как и необходимость вставать и опять плестись в ту тесную конуру, что гордо величалась рабочим кабинетом, но Шикамару всё-таки сделал над собой усилие и поднялся. Выключив будильник, парень какое-то время просто постоял посреди комнаты, неспешно почёсывая живот, позволяя лениво течь в своём мозгу приятным мыслям о том, как классно было бы прогулять работу; это продолжалось до тех пор, пока его не прервал решительный стук в дверь.

— Шикамару, ты встал? — с претензией на недовольство осведомилась мать. — Я слышала будильник.

— Да, мам, сейчас спущусь, — отозвался Шикамару, одновременно ругая и благодаря не в меру громкий сигнал прибора.

— Поторопись! — вскоре стали слышны шаги Ёшино, удалявшейся от комнаты сына.

Широко зевнув, Шикамару неспешно потянулся и без особой охоты принялся одеваться. В последнее время его существование фактически сводилось к тому, что он вставал утром, приходил в штаб АНБУ, полдня пересматривал по миллионному разу материалы, касавшиеся исчезновения Наруто и остальных, после чего до вечера шатался по Конохе, иногда останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми, а вечером играл с Асумой или отцом в шоги. Казалось бы, вот оно — воплощение его давней мечты о жизни без геморроя, но к своему немалому удивлению парень вдруг обнаружил, что с радостью променял бы это спокойствие и размеренность на новую информацию по своему делу, на какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ему отыскать ключ к загадке.

Когда в их кабинет пару недель назад зашли Шикаку и Иноичи, готовые выслушать наработки, Шикамару и Неджи были полны энтузиазма. Их теория была принята старшими шиноби весьма благосклонно, и даже был сделан доклад Цунаде, которая затем лично поблагодарила парней за хорошую работу… но с тех пор подвижек не было совсем. Отсутствие новых сведений выбивало у Шикамару почву из-под ног; он мог в считанные часы разрабатывать новые теории, используя на полную всю доступную информацию, даже её крупицы, но теперь всё было иначе. Кроме того, сложившаяся ситуация — он знал — нервировала и напарника; после того, как расследование получило официальный ход, Неджи обрадовался, расценивая это как хороший знак, и неожиданный тупик выбил его из колеи. Так что аналитической команде оставалось только гадать, гадать и ждать, когда случится чудо и удача повернётся к ним не филейной своей частью.

На кухне, когда Шикамару туда спустился, как всегда было тепло и вкусно пахло. Мать что-то тихо напевала, нарезая овощи и закидывая их в стоявшую на плите кастрюлю. «Да уж, — подумал парень, усаживаясь за стол, — вкусная еда в любое время — это однозначный плюс жизни с матерью-домохозяйкой».

— А где отец? — полюбопытствовал он, наливая себе чай; в последнее время всё семейство обычно завтракало вместе.

— Его вызвала к себе Цунаде-сама, — мать оторвалась от своего занятия и села напротив. — Не знаю, что случилось, но, судя по всему, это серьёзно.

— Ясно, — протянул Шикамару и, не удержавшись, зевнул.

Ёшино мягко улыбнулась и придвинула к нему тарелку с онигири.

Перекусив, Шикамару закутался в плащ и по свежевыпавшему снегу побрёл в штаб АНБУ. Здание встретило его угрюмой тишиной — что, впрочем, было нормой, — идеально соответствовавшей настроению Нары. Не встретив по дороге ни единой живой души, Шикамару доковылял до своего кабинета и, отперев дверь ключом, включил свет. Лампа несколько раз моргнула, но всё-таки зажглась, продолжая время от времени мерцать, и парень шагнул в помещение, осторожно пробираясь между листами с отчётами и заметками, разбросанными на полу. По-хорошему, стоило бы убрать этот бардак, но Шикамару вместо этого плюхнулся на сгруженные в углу подушки; вот когда придёт Неджи, уборки будет уже не избежать, а раньше браться за неё парень не собирался.