Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

Тонкий голосок с придыханием был как всегда отвратителен, и расставался с Амбридж Итачи уже с болящей головой. Впрочем, это были сущие мелочи, Итачи просто откинул их и вскоре уже спустился по трубе и миновал тоннель, ведущий в Тайную комнату.

Как оказалось, даже несмотря на задержку, он ничуть не опоздал. Ещё не все шиноби собрались в древнем зале, однако по настроению присутствующих было понятно: произошло что-то серьёзное.

— А, Итачи, — когда он подошёл, кивнул Хаширама. — Только тебя и ждали.

— Только меня? — Итачи удивлённо вскинул бровь. — А как же остальные?

— Больше никого не будет, — произнёс Мадара, прямо-таки прожигая его взглядом.

Итачи снова посмотрел на всех собравшихся — серьёзных Первого и Второго Хокаге, почти что раздражённого Мадару, хмурого Саске, сосредоточенную Сакуру, упорно глядящего куда-то в сторону Дейдару, руку которого крепко сжимала Хината, — и в душу его закралось нехорошее предчувствие. Положив свиток с переводом на стол, стоявший вплотную к одной из стен беседки, он повернулся к товарищам.

— И какова причина собрания?

— Ты — наша причина, — ответил брат. — Ты и твой план умереть.

Нахмурившись, Итачи перевёл взгляд на Дейдару.

— Не надо так на меня смотреть, — буркнул тот. — Да, я рассказал всё Саске, но это было правильно, мм.

— Правильно, — поддержала его Сакура. — И я жалею, что поддалась на твои уговоры и с самого начала не сделала это.

— Вам вовсе не нужно вновь жертвовать собой, Итачи-сан, — мягко сказала Хината.

— Я придерживаюсь иного мнения, — ровно ответил он, вернув утраченный на миг абсолютный контроль над эмоциями. — Преступления, совершённые мной, заслуживают наказания, и медленная смерть от болезни, я считаю, вполне соответствует тяжести…

— Если б ты знал, как мне осточертела твоя постоянная ложь, Итачи, — процедил Саске. — Не пытайся оправдать всё угрызениями совести, я знаю, что ты задумал: отдать мне свои глаза. Ты понимаешь, что я ни за что не приму такой подарок, но считаешь, что, умерев, просто не оставишь мне другого выбора.

— Саске…

— Я больше не позволю тебе сбежать, брат! — яростно выкрикнул Саске, сжимая кулаки. — Ты больше не предашь меня и не бросишь, иначе — клянусь! — я не успокоюсь, пока не уничтожу твою драгоценную Коноху!

— Осторожнее, юный Учиха, — прорычал Тобирама, опасно прищурившись.

Но Саске было плевать на него; он не отрывал от брата горящего, полного угрозы и мольбы взгляда — и Итачи, не выдержав, опустил глаза.

— Я потерянный человек, Саске, с кровавым прошлым и без какого-либо будущего, — тихо произнёс он. — Ты не должен ради меня отказываться от силы Вечного Мангекью.

— Почему же сразу отказываться? — вступил в разговор Хаширама, с теплой улыбкой наблюдавший за Учихами. — Мы с коллегами, — он хлопнул по плечам стоявших рядом Тобираму и Мадару, в ответ очень похоже скривившихся, — придумали тут кое-что на досуге. Вернее, задумка эта у нас была уже давно, да вот всё шанса не было проверить гипотезу.

— Речь идёт о полноценном обмене Шаринганами, — пояснил Мадара. — Я много думал о такой возможности после смерти Изуны и считаю, что должно получиться.

— Полноценный обмен? — переспросил Дейдара.

— Мы планируем пересадить Саске глаза Итачи и наоборот, — сказал Второй. — Они — родные братья, а значит, условие будет соблюдено, и это вызовет пробуждение Вечного Мангекью.

Итачи почувствовал, как сердце забилось быстрее.

— Неужели такое возможно?

— Мы полагаем, что да, — серьёзно сказал Мадара.

— Но моя болезнь…

— Не беспокойся об этом, Итачи, ведь за твоё лечение берётся лучший медик всех времён и народов! — бодро заявил Первый. — Поверь, всё будет хорошо.

Глядя на товарищей, Итачи молчал; ощущения радости, благодарности, облегчения волнами накатывали на него, руша холодные стены его планов, унося их прочь. Пристыженный, раскаявшийся, обнадёженный, он низко склонил голову, зажмурил глаза, стараясь справиться с чувствами, но тихо прошептать всё равно смог лишь одно слово:

— Спасибо.

— Ну что, — Хаширама хлопнул в ладоши, — приступим?

— Сейчас? — удивился Саске.

— А почему бы нет? — пожал плечами Первый. — Мы уже всё подготовили.

Жестом пригласив следовать за собой, он отвёл Учих к одному из тёмных закутков Комнаты, где стоял небольшой деревянный домик без окон с единственной дверью.

— Так, Саске, отдаю тебя на попечение Сакуры, а я сам займусь тобой, Итачи, — сообщил Хаширама, останавливаясь на пороге.

— Хорошо, — кивнул Саске. Сакура была сосредоточена, хотя и явно волновалась.

Легко взбежав по двум ступенькам, Первый поманил всех за собой.

Постепенно Итачи приходил в себя. Поначалу он лишь отстранённо слушал тихий металлический звон и плеск воды, доносившийся откуда-то справа, но затем ясность мысли вернулась, и он осознал, что лежит на операционном столе, а его хирург сейчас, по всей видимости, моет свои инструменты. По старой привычке Итачи осторожно пошевелил пальцами, проверяя состояние своего тела. Плеск воды прекратился.

— Быстро ты от наркоза очнулся, — произнёс Хаширама, подходя к столу. — Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — прислушавшись к своему организму, ответил Итачи. Он по-прежнему не видел ничего — повязка закрывала глаза. Желая снять её, Итачи протянул руку.

— Не так быстро, — запястье сжали сильные пальцы. — Повремени с этим.

Итачи подчинился и вновь лёг ровно.

— Как Саске?

— Он сейчас спит в соседней комнате, — отозвался Первый, возвращаясь к своему прерванному пробуждением пациента занятию. — Пересадка прошла успешно у вас обоих.

После этих слов у Итачи отлегло от сердца, и он, совсем успокоившись, стал ждать дальнейших распоряжений своего врача. Хаширама, похоже, никуда не торопился; тщательно вымыв инструменты и сложив их, судя по всему, в какую-то коробку или ящик, он постоял некоторое время в бездействии, но его пристальный взгляд Итачи чувствовал кожей. Негромко вздохнув, Первый подошёл, просканировал его тело какой-то техникой и вынес вердикт:

— Ладно, можешь снимать.

Приглашать себя дважды Итачи не заставил и приподнял бинты. Свет поначалу ослепил его, и Учиха часто заморгал. Впрочем, глаза быстро привыкли, и перед взглядом чётко вырисовался некрашеный деревянный потолок; ещё мгновенье — и Итачи смог различить на нём каждый стык досок, каждую щель, каждый изгиб волокна.

— Ну как? — полюбопытствовал Хаширама.

— Очень… чётко, — признался Итачи, привыкая к новой, не расплывающейся картинке окружающих предметов. Повернув голову вбок, он увидел стоявшего рядом Хашираму в нарукавниках и медицинских перчатках, с забранными в хвост длинными волосами; в тёмных глазах Первого Хокаге светился огромнейший интерес.