Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

— Билет в волшебную страну, — весело отозвался Мадара, усаживаясь на прежнее место и расставляя на столике три стеклянных стакана с толстыми стенками.

— Не-е… — слабо потрясла головой Анко. — Я… я обещала Са… Сасори, что больше не буду это…

— Плюнь, — уверенно отрезал Мадара, разливая абсент. — Какая разница, что ты пообещала этому выродку?

— Мадара, — Второй погрозил пальцем. — Хватит ругаться. С нами же девушка.

— Не занудствуй, — протянул Учиха. — К тому же, ты не слышал, что за перлы эта красавица мне тут в прошлый раз выдавала. И где только набралась?

— У Ибики в отделе допросов та-акие трели поются…

Мадара ухмыльнулся и без труда заставил куноичи принять сидячее положение.

— Сейчас будет фокус, — объявил он и сосредоточенно уставился на стаканы. В его глазах возник Мангекью Шаринган — и абсент загорелся чёрным.

— Красиво, — задумчиво произнёс Тобирама.

Утвердительно качнув головой, Мадара в уме досчитал до какого-то одному ему ведомого числа, после чего погасил пламя и быстро сунул собутыльникам по стакану.

— Залпом! — велел он, и Анко уже без возражений подчинилась.

Утро было недобрым: началось оно с дикого похмелья. Немного постонав для пробы и убедившись, что способна производить определённые звуки и слышать их, Анко осторожно приоткрыла глаз. Свет тут же немилосердно ударил её, и девушка вновь зажмурилась и издала протяжное завывание матёрого привидения. «Сасори, сволочь, был прав… — обречённо подумала она. — Но я ему это не скажу». В идеале, Анко не отказалась бы пролежать так до вечера, но из тёмного уголка сознания, куда накануне были запиханы ум и ответственность, выплыло напоминание о том, что после обеда её ждут занятия.

Собравшись с силами, Анко сделала над собой героическое усилие и вновь открыла глаза. С задержкой она сообразила, что лежит вовсе не на полу, чего можно было ожидать, а на кровати в своей спальне, перенесённая туда кем-то (вариант, что сама дошла, она отмела сразу) и даже заботливо, хотя и криво, укрытая пледом. Слабо пошевелившись, проверяя, что работает, Анко получила в ответ уже знакомую разрывающую боль в голове.

— Твою же ж… — пробормотала она, но подсознание моментально ответило голосом Куренай: «Сама виновата». Мысль эта настроения не прибавила, но Анко всё равно медленно села, а через пару минут смогла даже встать.

Мир пошатнулся, но устоял. По стеночке Анко добралась до двери и выглянула в кабинет. Невысокий столик был на месте — с пустыми тарелками, рюмками и лежащей возле куная бутылкой из-под абсента, в которой по оказавшейся параллельно горизонту стенке растеклись последние несколько изумрудных капель. Прямо на ковре забавно свернулся клубком Тобирама, уткнувшись лицом в кисти рук. В отличие от него Мадара устроился роскошно, подмяв под себя не только оба татами, но ещё три или четыре подушки, взятые им не иначе как с кресел.

Решив, что будить мужчин пока рано, Анко прикрыла дверь и скрылась в ванной. Старый кран загудел, когда она открыла его на полную, и куноичи, умывшись холодной водой, залезла под душ. Опираясь рукой на стену, ощущая, как скатываются вниз по спине тёплые капли, она стояла в красивой антикварной ванне с ножками в виде грифонов, размышляя о своей жизни, когда вдруг хлопнула дверь.

— Доброе утро.

— Эй, Мадара-сан! — возмутилась Анко. — Я вообще-то тут голая!

— Уймись, что я там не видел, — отмахнулся от неё Учиха и безразлично прошествовал к умывальнику.

— Ну охренеть просто, — раздражённо бросила она, садясь в ванне и обнимая колени.

— Тебе было бы приятнее, если бы я на тебя глазел?

— Нет.

— Тогда не понимаю, в чём проблема, — Мадара завинтил кран и вытер полотенцем лицо. — Ты бы не сидела там долго, а то ещё поплохеет.

— Ага, — рассеянно кивнула Анко, но тут же насупилась. — Мадара-сан, а чего это вы таким бодрячком, а?

— Знаешь, — он повернулся к ней, закинув полотенце на плечо, — есть один старый дедовский способ: в ночь пьянки не спишь до рассвета, а затем выходишь на крышу и с первыми лучами солнца кричишь во всю глотку «Учихи лучше всех». Серьёзно, работает.

— Ха-ха-ха, — процедила Анко, борясь с желанием схватиться за голову — шум воды неожиданно сделался чересчур громким, пришлось даже выключить душ.

Мадара усмехнулся.

— Я не вру, способ действительно старый, хоть и не дедовский. Называется он «Напои Хашираму той же дрянью, которой отравился сам, — и он на следующий же день изготовит лекарство».

— Так нечестно!

— Зато у меня нет похмелья, а у тебя есть, — он снял с крючка сухое полотенце и халат, кинул их ей и вышел.

Поворчав немного, Анко вылезла из ванны, тщательно вытерлась, подсушила полотенцем волосы, надела халат и направилась в кабинет. Там Мадара уже с удобством разместился в кресле перед камином, в котором развёл огонь, и периодически ехидно поглядывал на младшего из братьев Сенджу.

— Тобирама-сама, — подойдя ближе, тихонечко позвала его Анко. — Вы живы?

— А что ему станется? — хмыкнул Мадара, потягиваясь. — У него и при жизни-то голова была чугунная, а уж после смерти…

— И я тебя ненавижу, Учиха, — глухо пробормотал в ответ Тобирама.

— Видишь? — сказал Мадара девушке. — Он в норме.

По возможности ровно, очень стараясь не шататься, дошагав до его кресла, Анко упёрла руки в бока.

— Мадара-сан, дайте свою чудо-настойку.

— Какую?

— Которую вам Первый дал.

— Хаширама?.. — Второй приподнял над полом голову.

— Не видите, человеку плохо!

— Отрадная картина.

— Эй, ну не козлите! — Анко прищурилась. — Иначе я расскажу Первому, что вы…

— Угрожаешь?

— Предупреждаю.

Мадара фыркнул, но всё же извлёк из кармана небольшой стеклянный флакон и отдал его Анко — видимо, всё-таки не хотел огласки, ведь словами, которые он прошептал ей прошлым утром, было: «Напоить Тобираму Сенджу».

В Большом зале ужин шёл своим чередом, студенты галдели, обсуждая прошедший день, а преподаватели вполголоса обменивались новостями, следя за тем, чтобы поблизости не оказалось Долорес.

Скучно.

С тех пор, как Анко ходила к кентаврам, подвижек в расследовании не было. Шиноби занимались кто чем: Дейдара почти всё свободное время проводил с Хинатой, Учихи тренировались в своём узком семейном кругу, Четвёртый занимался с Наруто, а когда юного джинчурики у отца отбирал пышущий энергией Первый, Минато откочёвывал к Тобираме и работал вместе с ним над созданием новых техник, Сакура изучала медицинские дзюцу более высокого уровня под руководством всё того же успевавшего абсолютно везде Хаширамы, Третий почти всё время проводил за различными книгами, вычленяя из бесчисленных томов важную для шиноби информацию, а Анко продолжала беззаботно развлекаться со студентами, «уча их жизни», как она выражалась.