Keitenna - Нехорошая квартира [СИ]

И всё-таки, это был провал.

Впрочем, спустя месяц Риддл уже не был столь самокритичен.

Внезапно обрушившийся на него интерес со стороны мирового и местного магического сообщества, направляемый умелой рукой Тома и его последователей, вылился в ряд весьма успешных договоренностей. О Томе Риддле заговорили, как о воистину гениальном, подающем большие надежды маге. Волшебник не стал скрываться от общественности, принимая большую часть приглашений и планомерно нанося визиты. Работа в документообороте превратилась в блестящее прикрытие источника глубоких знаний о министерских проблемах и промахах текущей политики министра.

Том блистал в магических гостиных полукровных семейств и на магглокровных сборищах. Нет, их двери и раньше были распахнуты для него, а юное поколение в значительной своей доле поддерживало активного и обаятельного юношу, знакомого им по Хогвартсу как справедливого и честного старосту. Но сейчас сфера риддловских знакомств протянулась и к старшему поколению. А главное, широко вышла за пределы «круга чистокровных знакомств».

Балансируя на грани приличия и к неодобрению чистокровок, Том провозглашал необходимость реформ и активного использования маггловских достижений в магическом мире.

Поначалу борца за прогресс, учитывая умелую манеру подавать себя и свои мысли, воспринимали скорее благосклонно, но не слишком серьёзно. Мало ли таких горячих, пусть и щедро одарённых голов повидали маги за свой долгий век? Вероятно, так бы всё и осталось, не будь в стране Волдеморта.

Вот уже последние несколько лет одной из основных проблем Аврората была борьба с неуловимой террористической группировкой, возглавляемой тёмным магом, имевшим отталкивающую змееподобную внешность и окруженного сущими отморозками. Маг ратовал за соблюдение чистоты крови, полную сепарацию от магглов и жёсткое разграничение миров с присвоением грязнокровкам низшего статуса.

Большая часть старинных чистокровных семей втайне поддерживала подобный радикализм, оказывая пугающему Лорду всяческую поддержку, хотя и не спеша при этом заявлять о своих взглядах публично. Но очень быстро официально соглашаться с идеями волшебника стало и вовсе невозможно под угрозой тюремного заключения.

Если вначале акции Волдеморта ещё с некоторой натяжкой можно было назвать около-политическими — запугиванием и шантажом маг добивался внесения некоторых поправок в законы, игравших чистокровным магам на руку, — то с течением времени его действия всё больше стали походить на бессмысленный жестокий террор, служащий исключительно для удовлетворения явно садистских наклонностей Тёмного Лорда.

Над магической Москвой сгустились тучи тревожных опасений, а волшебники всё чаще стали со страхом читать в «Ежедневном пророке» заметки о новых нападениях на магглокровные и полукровные семьи. Внезапные и ужасные смерти учащались, а Авротат сбивался с ног, но не мог вычислить не то что фигуру Тёмного Лорда, но даже его Пожирателей смерти.

Туманный череп с выползающей из него змеёй становился синонимом ужаса, а само имя «Волдеморт» превращалось в проклятие.

Дни Бора вошли в рутинную колею. Восстановление после бала, на котором, к слову, выпендривался не только Риддл, заняло у него практически неделю. С трудом материализовавшись в квартире, Домовой сообразил, что сильно переборщил с силодаром и демонстрацией возможностей, закономерно опасаясь, что уж теперь-то тёмный маг возьмётся за него всерьёз.

К счастью для Бора, у Тома не было на своего домашнего духа ни капли времени. Маг крутил какие-то свои тёмные дела, практически не появляясь в квартире. Погрузившийся в магический мир с головой Риддл даже уволился с работы в агентстве, на которую у него окончательно перестало хватать времени.

Том появлялся в квартире нерегулярно, чаще всего глубоко за полночь, измученным телом падал в постель, вскакивал с неё ни свет ни заря и снова уносился на какие-то свои встречи-рауты-собрания. Глядя, как Риддл из очень занятого, но всё-таки вполне бодрого и энергичного мага превращается в замученное и издёрганное создание, больше начинающее походить на инфернала, чем на живого волшебника, и всё чаще отсвечивающего алыми глазами, Бор даже поначалу жалел мага и не привязывался к нему с подколками и розыгрышами, наоборот, помогая по мелочи.

Так шло, наверно, с месяц, и Домовой даже начал привыкать к полу-одинокой жизни, находя положение дел весьма комфортным, когда Том стал появляться в квартире гораздо чаще.

И не один.

И чёрт возьми, лучше бы он таскал домой распутных девиц, как нормальные парни в его возрасте!

Так, Бор познакомился с теми, кого Риддл называл «Внешним кругом», и это знакомство не доставило ему ни малейшей радости. Незримо поприсутствовав на первом же собрании, Домовой избавился от малейших ростков жалости к Тёмному Лорду. Он слушал хладнокровные планы убийства, и его волосы ещё больше становились дыбом. И это его человек? Хозяин его квартиры?

Слушая холодные приказы, вылетающее из нечеловеческого рта (на встречи с внешним кругом Риддл накладывал на себя отвратительную иллюзию лысой безносой полузмеи-получеловека), Домовой трясся от гнева и жестоко сожалел, что принёс проклятому магу клятву непричинения вреда, связывающую его теперь по рукам и ногам. С какой силой он корил себя, что толком не выслушал предложение Дамблдора на том балу! А ведь на какой-то момент Бору даже показалось, что для Риддла ещё не всё потеряно…

Первым его порывом, довольно детским, стало причинить Тому максимум неприятностей. Да, навредить он не мог… прямо. Но, как верно подметил однажды маг: «Вред — понятие растяжимое».

Соль и сахар — враги организма человека, они накапливаются в сосудах и разрушают их. Во славу здоровья вредоносные минералы исчезли из квартиры, оставляя Риддла бессильно материться над очередной кружкой несладкого кофе.

Любая электроника — губительное излучение. Спасая от него мага, Домовой намертво вывел из строя всю технику в доме, не пожалев даже ноутбука, своего прошлого средства общения с Томом. Общаться как-то резко расхотелось.

Риддл словно не замечал пакостей. В какой-то момент он просто перестал пить кофе, коим, смутно подозревал Домовой, маг, судя по его худобе, в основном и питался, полностью игнорируя минеральный бойкот. Всю технику он перевел на магическое обеспечение, а на ноутбук поставил столь серьёзные защитные чары, что сунувшийся было Бор ещё неделю тихо отлёживался, залечивая ожоги.

Прекрасное трио, которому Бор даже начал симпатизировать: Белла, Антонин, и даже высокомерный Люциус, в квартире больше практически не появлялось, мелькая только на собраниях «Внутреннего Круга». Вид маги имели серьёзный и озабоченный, шутки и панибратство как-то сами собой уходили из разговоров, сводившихся к сложным схемам захвата, контроля и удержания власти.